Да, семья и сестры — очень важные приобретения, не так ли?
И у нее не было ни единой свободной минуты.
Даже дома не было покоя.
Уильям был богатым человеком. Помимо того, что предназначалось ему по завещанию Найджела, он составил небольшое состояние, торгуя мехами в Канаде и Америке. Теперь он мог остепениться. Хотел купить землю, стать джентльменом-фермером. Жить с Мэри и дочкой.
Но Мэри уперлась, как ослица. Если бы не доброта леди Паджет, она сейчас скиталась бы по дорогам Англии или сидела бы в тюрьме за бродяжничество. Но леди Паджет, сама почти не имевшая средств после того, как ее едва ли не выгнали из Кармела, взяла их с собой в Лондон. И теперь Мэри не бросит ее милость только потому, что Билли вернулся. Во всяком случае, не бросит, пока леди не выйдет замуж за графа Мертона, истинного джентльмена, несмотря на все, что он наделал, когда впервые встретил ее милость, хотя, наверное, все так получилось оттого, что он влюбился в нее. Да и кто бы не влюбился в такую красавицу?! И с тех пор он замолил все свои грехи. Но леди Паджет отказывается выйти за него замуж, что ужасно глупо с ее стороны, — не то чтобы Мэри имела право осуждать своих господ, особенно называть их глупыми. Поэтому Мэри останется с миледи, пока та не получит назад деньги и драгоценности и не поселится где-нибудь в своем доме, с порядочными и честными слугами. Правда, Мэри сначала хотела видеть этих слуг собственными глазами, поскольку неизвестно, какая шушера может обитать в Лондоне и какие самозванцы могут клясться, будто умеют готовить и убирать для миледи. Мэри остается, а если Билли это не нравится и он желает купить землю, прежде чем она согласится поехать с ним, значит, так тому и быть.
Каждый раз эта пространная речь или ее вариации кончались тем, что Мэри заливалась слезами, закрывая лицо передником, в то время как Уильям неизменно похлопывал ее по спине, ухмылялся и заверял, что не собирается никуда уезжать, пока Касси не будет пристроена.
Элис была ничуть не лучше. После трехдневного пребывания в Кенте она вернулась, помолодев лет на десять. Ее глаза сияли. На щеках цвел румянец. Вся она буквально лучилась счастьем.
— Касси, — сказала она, не пробыв в доме и десяти минут, — родные Аллана — чудесные люди. Очень любят друг друга. И приняли меня как друга… нет, больше, как свою.
Аллан? Вот как?
— Я очень рада, — кивнула Кассандра. — Значит, ты собираешься встречаться с мистером Голдингом?
— Он хочет на мне жениться! — сообщила Элис.
— И ты сказала «да»?
— Нет, — произнесла Элис, с легким стуком ставя чашку на блюдце, так и не донеся ее до рта.
— Нет?!
— Нет. Я попросила дать мне время подумать.
Кассандра тоже поставила на стол чашку с блюдцем.
— Из-за меня, полагаю?
Элис поджала губы, но не стала ничего отрицать.
— Элис, — начала Кассандра с неподдельной суровостью, — если вы с Мэри вынудите меня выйти за Стивена, мне будет крайне трудно вас простить.
Элис упрямо нахмурилась.
— Конечно, — продолжала Кассандра, — вы обе станете открещиваться и твердить, что не делали ничего подобного. Но при этом Мэри забывает о своем супружеском долге, а ты отказываешься встречаться с мистером Голдингом, если я не соглашусь идти под венец. Я не желаю терпеть подобную тиранию. И увольняю вас обеих прямо сейчас. Больше я в ваших услугах не нуждаюсь.
— Какая служба? — удивилась Элис. — Мне не платили почти год. Полагаю, это означает, что я больше не твоя компаньонка? Сейчас я только твоя подруга, Касси. А друзей не увольняют. И если попытаешься избавиться от Мэри, она произнесет длинную речь, разразится слезами, и ты почувствуешь себя жалким червем. Кроме того, мистер Белмонт останется с ней, потому что, нужно отдать ему должное, он обожает ее и Белинду. И ты будешь вечно спотыкаться об него, когда он в очередной раз соберется что-то чинить, поскольку этот дом нуждается в починке. Так что его работа никогда не закончится. Рано или поздно ты поймешь, что вела себя как дракон!
Кассандра покачала головой и снова подняла чашку.
— Я куплю коттедж с одной спальней, — остерегла она, — и там не окажется места ни для кого, кроме меня.
Так как последнее слово осталось за ней, она с довольным видом допила чай.
Интересно, почему это Элис и Мэри вдруг приняли сторону Стивена, если всего две недели назад считали его сущим дьяволом? Но это было до того, как они его узнали. Как может женщина устоять перед мужчиной с такой ангельской внешностью? Перед его неотразимым обаянием? Он играет нечестно! Потому что каждый раз, когда приходит в ее дом — а приходит он каждый день, — у него всегда находятся доброе слово и улыбка для Мэри и доброе слово и улыбка для Элис.
О да, он играет нечестно. Потому что ей тоже приходится каждый день видеть его красоту и испытывать силу его обаяния. И у нее сохранялись воспоминания не только о его прекрасной внешности и чарующей улыбке.
И ей не давал покоя один настойчивый вопрос: почему она не может выйти за него, когда каждая частица ее существа умирает от любви к нему?
Она не убивала Найджела, и Стивен это знает. И она не настолько глупа, чтобы считать каждого мужчину извергом и негодяем. Просто ей не повезло. Она вышла за человека, подверженного печальному недугу, уничтожавшему и его, и окружающих. Не его вина, что этот недуг оказался неизлечимым. И не ее вина, что пришлось терпеть избиения и издевательства все годы замужества. Кассандра же винила себя.
Нет никаких причин, по которым она не может выйти за Стивена и после многих лет боли и унижений получить хоть немного счастья. Да вот только она чувствовала себя старой, грязной и чересчур искушенной, а Стивен казался прямой ее противоположностью. Она никак не могла убедить себя, что, став его женой, никому не причинит этим зла. Что не погасит частичку света, которую излучала его душа.
И действительно ли он ее любит? Его вынудили сделать предложение, и теперь он благородно утверждает, что влюблен в нее. Но если предоставить ему свободу? Как бы он поступил? Может, когда-нибудь она вернет себе уверенность и самооценку до такой степени, что подумает о браке. Но не сейчас. Не со Стивеном.
Но разве может в ее жизни появиться другой мужчина?
В одном Кассандра не сомневалась — в глубине души она любит его всем сердцем.
Стивен не был так сильно занят, как Кассандра. Во всяком случае, дел у него было не больше обычного. Он предложил помощь с устройством бала, который будет даваться в его доме в честь его помолвки. Но сестры с добродушным нетерпением уставились на него, как на десятилетнего мальчишку, явившегося домой в разорванных штанишках и грязных ботинках как раз в тот момент, когда они собирались на благотворительный базар. Похоже, что мужчины нужны на балах только затем, чтобы танцевать с дамами, расшаркиваться и целовать ручки. Поэтому он сосредоточил все силы на том, чтобы убедить Кассандру устроить свадьбу летом, хотя вообще не заводил разговора на эту тему. Он старался влюбить ее в себя. Был нежен, обаятелен, заботлив. Речь уже шла не о благородстве. Речь шла о счастье всей его жизни.
Но этого он ей не сказал. Не хватало еще обманом завлечь ее к алтарю, вызвав жалость к бедному рыцарю. Он уже сказал, что любит ее. И теперь его поступки должны были убедить ее в правдивости чувств.
Бальный зал выглядел ослепительно. И был похож на освещенный солнцем летний сад. Иллюзию солнечного сияния создавали желтые и белые цветы, перемежаемые зеленью папоротников, а люстры были вымыты и начищены до такого блеска, что глазам становилось больно на них смотреть.
И пахло здесь, как в саду. Казалось, по залу гуляет свежий ветер. Но это долго не продлится. Скоро начнут прибывать гости, и даже открытые окна не помогут охладить воздух. Мэг предсказывала, что сегодня яблоку негде будет упасть, и Стивен был склонен согласиться. Мало того, что балы в Мертон-Хаусе давались редко, так еще его владелец праздновал помолвку с особой, убившей первого мужа топором. Подобные слухи все еще ходили в клубах и гостиных, хотя Стивен сомневался, что кто-то им верил. Он очень хотел открыть правду, но по зрелом размышлении решил, что лучше этой темы не затрагивать.
Он только что выступил в роли хозяина на семейном обеде, предшествующем балу: хоть что-то удалось организовать самому. Присутствовали сестры с мужьями, Кон и Уэсли Янг. Теперь все спокойно разгуливали по бальному залу в ожидании прибытия гостий. Музыканты оставили инструменты на возвышении и тоже ушли обедать.
— Все так прекрасно, как ты представляла? — спросил он Кассандру, обнимая ее за талию.
— Куда прекраснее, — заверила она, улыбаясь.
Кассандра, как и обещала, надела желтое платье, переливающееся разными оттенками при каждом ее движении — от солнечного до лимонного. Короткие пышные рукавчики и глубокий вырез были отделаны фестонами и крошечными белыми цветочками, такими же, как на широком подоле. На шее сверкала подвеска-сердечко. Почти такой же браслет из усыпанных бриллиантами сердечек, подаренный Стивеном в честь помолвки, поблескивал на руке.
Кассандра пообещала вернуть браслет, когда помолвка будет разорвана: единственное за всю неделю упоминание об этом возможном событии.
— Вечер обещает быть превосходным, — заметил он, — и я стану предметом зависти всех мужчин.
— А мне кажется, что все незамужние дамы наденут глубокий траур в знак ужасной потери. Представляю, что будет твориться, когда ты действительно женишься!
— Этим летом? — как ни в чем не бывало ухмыльнулся Стивен, но тут же повернул голову к двери и насторожился: снизу доносился голос Полсона, необычайно громкий и возбужденный:
— Хозяева пока не принимают, сэр! Бал начнется самое большее через час. Позвольте проводить вас в гостиную для посетителей и принести вам освежающего.
Стивен вскинул бровь. Если ранний гость настолько настойчив, чтобы ворваться в дом, несмотря на бдительность Полсона, бесполезно предлагать ему посидеть в гостиной.
Он направился к двери. Кассандра последовала за ним.
— К черту приемы, гостей, балы, ожидаемое время прибытия и гостиные для посетителей, дурень ты этакий! — ответил резкий нетерпеливый голос: вероятно, незнакомец обращался к Полсону. — Где она? Мне нужно увидеть ее, даже если ради этого придется обыскать весь дом. А, бальный зал! Она там?
Краем глаза Стивен увидел, как родные стали изумленно оборачиваться на шум. На пороге появился джентльмен в широком черном плаще и цилиндре. Лицо его было мрачнее тучи.
— Брюс, — выговорила Кассандра.
Взгляд мужчины упал на нее. Стивен легким кивком отпустил Полсона.
— Паджет? — спросил он, выступая вперед и протягивая руку.
Лорд Паджет проигнорировал и руку, и самого Стивена.
— Ты! — прошипел он, обличающе ткнув пальцем в Кассандру. — Какого дьявола ты это затеяла?
— Брюс, — повторила Кассандра тихо и холодно, хотя Стивен расслышал легкую дрожь в ее голосе, — нам лучше поговорить с глазу на глаз. Уверена, что граф Мертон позволит нам уединиться в гостиной для посетителей.
— Гром и молния, я не желаю говорить с глазу на глаз! — завопил Паджет, приближаясь к Кассандре. — Весь свет должен узнать, кто ты, женщина. И весь свет услышит правду от меня, начиная с этих людей. Какого дьявола!..
Стивен шагнул вперед. Паджет был мужчиной массивным, ростом выше среднего и достаточно мускулистым. Однако Стивен схватил его за шиворот вместе с плащом и воротничком рубашки и одной рукой почти оторвал от пола.