Эмили идёт в кухню. Он кричит ей вслед:
— Несколько часов назад был курьер, привёз одежду. Я положил её на твою кровать.
Из-за угла тут же показывается голова Эмили.
— В мою комнату вход воспрещён, — резко говорит она. Трип ухмыляется. Мне хочется дать ему по его нахальной морде.
— Но ведь раньше я уже бывал в твоей комнате, — по-прежнему ухмыляясь, говорит он, и в этот раз я двигаюсь в его сторону.
Эмили несётся через всю комнату и останавливает меня, положив ладони мне на грудь.
— Пойдём посмотрим, что прислала нам мама.
Я смотрю на неё. Пойду с ней, как только разберусь с Трипом.
— Иди. Я догоню тебя через минуту.
Я пихаю её плечом в сторону спальни.
— Логан, — произносит она. Прекрати .
Прекратить что ?Я сажусь на диван рядом с Трипом, закидываю ногу на колено, а руки кладу на спинку.
— Иди прими душ. Я буду через минуту.
Эмили притоптывает ногой, и я ей улыбаюсь. Но не двигаюсь с места. Мне нужно сказать Трипу кое-что, что ему следует запомнить. Иди одна. Нам с Трипом нужно поговорить.
— То, что вы сейчас делаете, это очень невоспитанно, — не без фальши в голосе произносит Трип, переводя взгляд с меня на Эмили и обратно.
— Ты имеешь в виду то, что мы разговариваем? — спрашиваю я и улыбаюсь ему. А Эмили показываю: Иди уже . Я не причиню ему вред . Обещаю .
Клянёшься ?
Я рисую крест в центре груди. Она закатывает глаза, но уходит в свою спальню.
— Это по-прежнему невоспитанно, как было минуту назад, — говорит Трип. Подозреваю, что он проворчал эти слова, но не могу сказать наверняка. Он смотрит телевизор, но мне всё равно видно его губы.
— Невоспитанно то, что, когда приводишь свою девушку к ней домой, оказывается, её бывший бойфренд разгуливает по её квартире в одних трусах. — Я улыбаюсь ему, изо всех сил стараясь выглядеть спокойным, хотя это совсем не так.
— Но сначала она была моей девушкой, — говорит он. И своим поведением напоминает мне Хайли, когда она очень устала и делает всё по-своему.
— Твой поезд ушёл. — Я стискиваю зубы.
Трип пожимает плечами.
— Как знать. Поезд может вновь приехать.
— Ты, чувак, нарушаешь Братский кодекс, — говорю я.
— Братский кодекс? — переспрашивает он. — Разве для этого мы не должны быть братьями ? — Последнее слово он выделяет кавычками в воздухе.
Я пихаю его плечо своим, шутливо… но с силой.
— О, мы братья. Ты просто ещё этого не понял. Я могу стать твоим лучшим другом или твоим худшим врагом. Но лучшими друзьями мы точно не станем, пока ты живёшь с моей девушкой. Или пока ты в одних трусах. — Я выразительно смотрю на вызывающий предмет белья и рычу: — Одевайся, мать твою, когда выходишь из своей комнаты.
Дерьмо. Я так пытался сохранять спокойствие. И провалился. Игра окончена.
Трип кусает нижнюю губу, словно придумывая, какой бы колкостью мне ответить.
— Видишь ли, Логан, в том-то и дело. Пока это и моя квартира тоже. Поэтому я могу ходить здесь так, как мне нравится.
— Что ж, ладно. — Я встаю и широко потягиваюсь. — Тогда мы с Эмили просто останемся в её комнате. Пока ты не решишь одеться. — Я похлопываю его по голой коленке и заговорщицки улыбаюсь. — Когда я последний раз ночевал здесь, в её комнате не было телевизора. — Его улыбка увядает. — Но, уверен, мы найдём, чем заняться. — Я ему подмигиваю. — Готов поспорить, прямо сейчас ты бы хотел оказаться на моём месте. Во-первых, чтобы не слышать нас с Эмили. — Я показываю на свои уши, напоминая ему, что глухой. — А во-вторых, чтобы ты смог остаться с ней наедине. Голым. — Я цокаю. — Хотя, если бы ты был одет, мы позависали бы здесь, с тобой.
Трип поднимается с дивана и топает в свою комнату. Спустя минуту он возвращается, одетый в домашние штаны и футболку.
— Спасибо, — говорю я.
— Не за что, — отвечает он, садится на диван и смотрит на меня через спинку. — Ты ведь знаешь, что я был у неё первым, да?
— Я знаю, что ты облажался, унизив её. — Я скрещиваю руки на груди. Мысль о том, что он назвал Эмили тупицей, вызывает желание избить его.
Его плечи трясутся от смеха.
— Это она так тебе сказала? — Трип начинает переключать каналы.
Он подначивает меня, но я не могу остановиться.
— Только самый настоящий недоумок попытался бы обидеть такую девушку, как она, — говорю я.
Трип поднимается с дивана и идёт в кухню. Проходя мимо, он хлопает меня по груди.
— Только не забывай, братишка, — говорит он, его лицо напротив моего, губы медленно двигаются. — Я тот, кто лишил её девственности.
Должно быть, он видит мою злость, потому что внезапно отступает.
Но теперь ему ясно — он меня достал. Он оскорбил Эмили, говоря о тех вещах, которые не должны выходить за пределы спальни. Я перебарываю желание ударить его.
— О, это тебя напрягает, не так ли? — спрашивает он. — То, что я был внутри неё. Она была на мне, подо мной, её рот обхватывал мой…
Я толкаю его так сильно, что он ударяется головой о стену. Я чувствую вибрацию по полу.
— Заткнись.
— Почему? — Трип ухмыляется. — Ты. Не. Можешь. Уловить. Что. Я. Говорю? — говорит он медленно. — Я трахал твою девушку. — Он пожимает плечами. — Или ты трахаешь мою девушку? Не знаю, что именно. Но знаю, что мне не следует с этим смиряться. Рано или поздно она устанет от тебя, и тогда, с благословения её папочки, я буду рядом, буду ждать, когда смогу надеть ей на палец кольцо.
— Этого никогда не случится, — рычу я. Мне хочется ударить его лицом о стену, жаль, я не могу.
— Поживём — увидим, — отвечает он.
— Найди себе жильё и держись от неё подальше, Говно.
Он стискивает зубы.
— Меня зовут Трип.
— Я же так и сказал — Говно . — Тут я прикрываю рот пальцами и вскрикиваю, как девчонка. — О нет! Неужели я ошибся? Порой у нас, глухих, проблемы с произношением. — У меня, конечно же, таких проблем нет, но сейчас я его выбесил. — Ты понял, чего я хочу, а, Говно? — Я хватаю его за ворот футболки и притягиваю к себе. — Если ты ещё раз будешь говорить об Эмили то, что говорил минуту назад, хоть кому , включая меня, я оберну твой маленький член вокруг твоего горла и завяжу его в грёбаный узел. Понял меня?
Он опускает взгляд. Думаю, мне наконец удалось объяснить ему, что к чему.
— Мне кажется, Эмили сама может сделать выбор. — Он поправляет одежду, когда я его отпускаю.
— И она его уже сделала.
Эту фразу я говорю уже его спине. Дверь за Трипом с грохотом закрывается.
Я иду к комнате Эмили. Может, смогу помочь ей одеться. Но только я собираюсь повернуть ручку, открывается входная дверь и входят её родители. Возможно, они стучали. Не уверен. Наверное, Говно бы вышел, если бы позвонили в дверь. Или Эмили. Но они её родители и платят за эту квартиру, так что, думаю, они могут делать всё, что хотят.
— Логан, — быстро подходя ко мне, говорит мама Эмили. Она очень рада меня видеть, и я удивлён, что она тоже мне нравится. Она обнимает меня и хлопает по спине. — Где Эмили? Вам подошла одежда, которую я прислала?
Мистер Мэдисон смотрит на то, во что я одет, и морщится. И я вижу, что они сами одеты с иголочки, когда мистер Мэдисон помогает миссис Мэдисон снять пальто. На ней жемчуга и бриллианты, а её синее платье, должно быть, стоит больше, чем машина.
— Эмили одевается первая, — отвечаю я, кивая в сторону её спальни.
Миссис Мэдисон торопливо проскальзывает в комнату дочери и закрывает за собой двери.
Я стою на месте и смотрю, как идиот, на мистера Мэдисона. В последний раз, когда мы виделись, я вёл себя как придурок. А мне на самом деле хочется, чтобы у нас были хорошие отношения. Я протягиваю ему руку, он крепко её пожимает, глядя мне в глаза.
— Мистер Мэдисон, — начинаю я, но не знаю, что сказать.
— Мистер Рид, — отвечает он, выпуская мою руку, и смотрит на меня так, будто ждёт, когда я начну извиняться. Но я бы не стал этого делать, будь я десять раз при смерти, потому что не думаю, что следует извиняться за то, в чём не чувствуешь своей вины.
— Логан, — поправляю я его.
Он лишь кивает.
— Мистер Мэдисон, я бы хотел с вами поговорить. — Я никак не могу подобрать правильные слова, чтобы озвучить то, что хочу сказать.
— Я на это надеялся.
Он садится в кресло и указывает мне на диван напротив. Я осторожно присаживаюсь, не зная, как продолжить.
— В последний раз, когда мы разговаривали…
— Ты имеешь в виду тот раз, когда ты ушёл и что-то сломал?
Мне хочется покурить. Я даже почти чувствую сигарету между пальцами.
— Это была всего лишь урна. — Но это могло бы быть его лицо, если бы я не был джентльменом. А он не был бы отцом Эмили.
— Урна ничего тебе не сделала. — Но мистер Мэдисон улыбается, когда говорит эти слова, и давление в моей груди чуть уменьшается.
— Мистер Мэдисон, мне кажется, я должен рассказать вам о своих намерениях в отношении вашей дочери.
Он поднимает бровь.
— Ну давай.
— Я до безумия люблю её, и мне бы хотелось получить ваше благословение на то, чтобы жениться на ней. — Я моргаю. Мне стоит сказать ещё что-нибудь, и слова вертятся у меня на языке, но так и не слетают с него.
— Нет.
И это всё, что он говорит. Просто «нет».
— Мистер Мэдисон, — начинаю я. — Я бы действительно хотел получить ваше благословение.
— И мой ответ по-прежнему «нет», молодой человек. — Он наклоняется вперёд, опираясь локтями на колени. — Ещё до рождения Эмили я мечтал о том, какой будет моя семья. Я мечтал о доме, полном детей. Но родилась лишь она одна. До того, как она пошла в сад, мы даже не догадывались, что с ней что-то не так. — Он качает головой. — Я надеюсь, что тебе никогда не придётся испытать, что значит иметь ребёнка с такими проблемами, как у Эмили. Это было разочарованием для всех нас.
Я откидываюсь на спинку дивана. Мне внезапно становится тяжело дышать. Я бы гордился такой дочерью, как Эмили.
Мистер Мэдисон же, качая головой, продолжает:
— Она никогда не станет предпринимателем или учёным, или доктором. Никогда не сможет исполнить то, о чём мы для неё мечтали. Но она может удачно выйти замуж. — Он подаётся вперёд и сжимает моё колено, словно доверяя мне свою тайну. — А ты, сынок, не отвечаешь критериям.
Он поднимает руку, стоит мне только открыть рот, и я его закрываю. Наверное, сейчас я напоминаю рыбу, выброшенную на сушу.
— У тебя будет свой маленький тату-салон, дерьмовая квартира, а своей жене ты купишь малюсенький бриллиантик. И ты будешь этим доволен. Только вот я этим доволен не буду, если речь идёт о моей дочери. Она заслуживает лучшего.
— Да, — соглашаюсь я. — Она действительно заслуживает лучшего.
Определённо, она заслуживает лучшего отца, чем этот. Она заслуживает такого отца, который сможет, чёрт побери, увидеть её внутреннюю красоту и её ум.
— Она заслуживает лучшего, — снова повторяю я.
— Я решил, что пусть она развлекается, пока ей не надоест. — Мистер Мэдисон откидывается в кресле и складывает руки домиком на животе. — В конечном счёте, она всё-таки сделает хорошую партию. И ты тут будешь ни при чём.