Глава 1
Я так рада, что наконец-то оказалась за стенами посольства, где меня прятали в течение двух недель, опасаясь за мою безопасность в этой новой для меня обстановке. Совсем недавно я прибыла из Англии, и с тех пор мои чувства постоянно подвергались атаке новыми звуками, запахами и необыкновенно прекрасными видами этой чуждой страны. В теплом летнем воздухе витал аромат цветов, когда я начала свою первую прогулку по чужой стране без отца, находящегося рядом со мной. Но это вовсе не подразумевает, что я была одна. Со мной идут - горничная, выступающая в роли переводчика, и охрана — около дюжины мужчин. Я в безопасности: как будто гуляю сама по себе.
Я спускаюсь по пыльной улице, впитывая окружающую меня культуру. Жизнь, которую прежде я никогда не видела. Люди суетятся вокруг, бредут по своим делам, как, впрочем, и в любой другой день. Уличные комедианты привлекают внимание детей и женщин, поражая их демонстрацией удивительной ловкости рук. Грузчики несут товары, подвешенные на длинных шестах, торопливо пробираются между верующими, направляющимися в местный храм. Продавцы пытаются продать нам свои товары, когда мы проходим мимо, сутолока и суета торговли прибывает и убывает вместе с потоком людей. Да, это — повседневная жизнь простых людей.
Изо всех сил я пытаюсь пробиться вниз по улице: моя юбка с кринолином занимает всю ширину прохода между торговыми прилавками. Я смотрю на свою юную горничную и тихо сожалею, что не могу носить ту же одежду, что и она. Определенно - европейская одежда не предназначена для жизни на Востоке.
Наконец мы достигаем места нашего назначения. Я пришла сюда, чтобы в первый раз посмотреть пьесу местного театра - bunraku. Меня усадили в отгороженную веревками область - вдали от других зрителей, и я могу ощутить их пристальные взгляды, изучающие меня. Возможная причина тому - мои светлые волосы и бледная кожа; или же тот факт, что я англичанка, только всё это вызывает живой и неподдельный интерес у присутствующих здесь людей. Какой бы ни была причина, но вполне вероятно, что даже если бы я была выкрашена в голубой цвет, то привлекала бы к себе не меньше внимания, чем сейчас.
Выступление начинается, и я потерялась в чудесной игре кукол. Живые, красиво раскрашенные лица кукол, втягивали меня в игру, рассказывая чудесную сказку с участием драконов, героев и злодеев. Я поворачиваюсь и смотрю на зрителей - детей и взрослых - их детское ликование вызывает у меня улыбку. У этих людей простые вкусы, и они просто и искренне наслаждаются тем, что жизнь может предложить им. А дома? Ну, там жизнь слишком сложна, особенно для простых людей.
Время пролетело слишком быстро и спектакль завершился; это подразумевает, что сейчас мне придется вернуться в свою тюрьму. Я не хочу возвращаться обратно и с восторгом смотрю на капитана моей охраны в надежде на то, что мы сможем хоть немного дольше изучать окружающий меня мир. Я так думаю, что он просто сжалился надо мной, потому что мы разворачиваемся прочь от посольства в сторону центра города.
Пока мы прохаживаемся вдоль множества киосков, Ясуки - моя горничная - растолковывает и поясняет мне суть различных деликатесов, которые я вижу. При виде некоторых из них я морщу свой нос, уже зная, что в действительности они представляют из себя, и дрожу только от одного предположения о том, чтобы на самом деле рассматривать подобную дрянь в виде пищи. Нет уж, спасибо. В моем животе всё переворачивается от мысли о еде в виде морских водорослей, червей и грибов. Несомненно, я предпочту есть мясо и овощи. Ясуки, видя выражение моего лица, мягко улыбается, ощущая то же самое относительно того, что мы едим дома. Что ж, каждому своё - я так предполагаю.
"Мисс?"
Я смотрю на капитана. Он указывает обратно по направлению к территории посольства, и я тяжело вздыхаю от мысли, что придётся вернуться. Неохотно, я поворачиваюсь по направлению к дому, открывая свой зонтик и заслоняясь от лучей палящего солнца.
"Капитан?"
"Да, мисс Хьюз".
"Как долго вы находитесь на своем посту в посольстве?"
Я изучаю молодого человека, оценивая его возраст. Думаю, что ему столько же, сколько и мне - может чуть старше - самое большее двадцать пять, его лицо недостаточно старое, чтобы расти бороде. Такой молодой, а уже занимает такой ответственный пост.
"Около шести недель, мисс".
"Шесть недель? И вы капитан?"
"Да, мисс. Все мужчины в моей семье вышли из потомственных воинов".
Аа, мне все понятно, очевидно, что это должность, передающаяся по наследству, а не заслуженно заработанная.
"И как, вы довольны своей первой должностью?"
"Очень, мисс, невзирая на то, что до сих пор всё довольно тихо".
"По большей части это работа няньки, да, Капитан?" Он краснеет, я так легко прочитала его.
"Неважно, я уверен, что довольно скоро вы сможете оценить меня в действии". Он улыбается этой мысли, оставляя меня в компании горничной.
"Ясуки?"
"Да, госпожа?"
“Мы сможем завтра снова выйти из посольства? Я хочу узнать побольше".
"Все, что пожелаете, госпожа".
"Хорошо, я бы хотела этого". Я придвигаюсь поближе к горничной.
"Как вы думаете, я могу примерить нечто подобное тому, что надето на вас?"
Она выглядит немного удивленной от моего вопроса, но молча кивает.
"И как же называется эта одежда?"
"Кимоно, госпожа".
"K. Ки... кимоно. Прекрасно".
Моя любезность вызывает улыбку на ее юном лице. А что, мне нравиться подобная идея относительно своего тела, ощущающего такую значимую свободу внутри одежды. С некоторым пренебрежением я смотрю на собственное платье и отчетливо понимаю, что оно совершенно не подходит для жизни в Японии. Здесь на улицах не хватает простора, чтобы свободно перемещаться, учитывая такие существенные помехи в виде обручей и нижних юбок. Я могу вообразить себе весь ужас, отраженный на лице моего отца, появись я в кимоно. А хочу ли я видеть это?
Я не замечаю, как пустеет улица, поскольку обдумываю свой маленький бунт. Охранники насторожились, скидывая ружья с плеч, поднимая их и взводя курки. По пустой площади шагали шесть крупных мужчин, одетых в невзрачные кимоно. Я смотрю на свою горничную и вижу, как она пятиться назад.
“Кто они?”
"Самураи".
Это все, что она произносит, как будто я обязана знать, что это означает. Она не стоит на месте, быстро убегая сквозь узкий проход между зданиями.
Длинные лезвия извлечены из лакированных ножен, и мужчины стремительно приближаются, подступая вплотную к моей охране. Охранники поднимают свои ружья, размахивая стволами по сторонам, вынужденные использовать ружья, как дубины для их собственной защиты. Со свистом острая сталь рассекает воздух, разрезая дерево и плоть, столь же легко, как горячий нож проходит сквозь масло.
Мои уши оглашаются криками умирающих мужчин. Их пронзенные тела рухнули под стремительной атакой мастеров меча. Я вижу их кровь, растекающуюся огромными лужами по пыльной земле. Словно в замедленном движении картина бойни разворачивается прямо передо мной. Лица, искаженные гневом и болью, запечатлелись в моем истерзанном рассудке. Я закрываю глаза, отгораживаясь от окружающего меня ужаса, но картины происходящего, как будто выжжены на моих веках, а предсмертные крики разжигают мое и без того пылкое воображение.
Мой юный капитан исхитряется выстрелить в одного из нападавших из своего пистолета прежде, чем его самого загоняют в угол. Как только он вытащил свой церемониальный меч, стало совершенно очевидно, что ни он, ни его меч не являются достойными противниками этим огромным воинам. Ему не пришлось долго ждать своей смерти - острая, как бритва сталь, отделила его голову от туловища одним стремительным движением. Мои глаза замерли на поверженном капитане, и я шокировано застыла при виде его безжизненного тела. Как так, ведь только что - несколькими минутами раньше - я говорила с ним?
Покончив с охраной, они обращают своё внимание на меня. Я, как и моя горничная, пячусь, отступая в поисках места, чтобы спрятаться. Проклятое платье! Связанная им, я вынуждена остаться на месте из-за обручей своей юбки. Два самурая приближаются ко мне, грубо хватают меня под руки и тащат по направлению к остальным убийцам.
Прежде, чем у меня появляется возможность закричать, меня связали и накинули мешок на голову. Я дезориентирована и сбита с толку. Сейчас я заложница.
*****************************
Всё потеряло всякий смысл для меня, когда меня пихали и гнали в каком-то направлении, которое я не могла видеть. Я бросила все попытки заговорить, так как всякий раз, когда я что-то говорила, то в ответ за доставленное беспокойство, меня награждали тычком в плечо. Предполагаю, что сейчас мы поблизости от доков, ибо я могу учуять запах моря. Свежий бриз треплет мешок по моей голове, и я на краткий миг радуюсь свежему ветру, приносящему свежесть в ограниченное пространство мешка.
Меня резко остановили и пихнули в сторону. Вот опять гневные крики, перепалка и шелест вытянутых из ножен мечей. Я стою, не смея шевельнуться. Шаг в любом направлении может подставить меня под случайный удар. Лязг металла по металлу резок и быстр, становясь с каждым разом немного тише до тех пор, пока - как мне кажется - не остается только два бойца. Стон достигает моих ушей, и я одинаково боюсь всех, в чей власти я бы сейчас ни оказалась. Большие ладони обхватывают мои запястья и подтаскивают меня к неизвестному человеку.
"Идем".
Я вслепую смотрю на звук голоса. Это первое слово, что было сказано мне с тех пор, как меня схватили. Кто это, один из тех головорезов, что схватили меня на площади или же кто-то другой? Хватка жесткая, но не грубая, дающая надежду, что возможно это мой спаситель. Меня куда-то направляют, грубый матерчатый мешок по-прежнему на моей голове. Мы следуем вдоль каких-то узких переулков, я ощущаю: как моё платье задевает стены строений.
Спустя некоторое время меня мягко направили вверх по ступеням и провели через дверь. Секунды идут, я нервничаю в ожидании развязки. Наконец, с моей головы сдернули мешок, и мои глаза заявили протест на яркий дневной свет. Инстинктивно я закрываю глаза на несколько секунд, прежде чем медленно открываю их снова. Вижу перед собой стену - сплошную, но тонкую. Прежде я никогда не видела дом, похожий на этот. Хрупкий, как крыло бабочки, но достаточно прочный, чтобы выстоять под ударами стихии. Просто невероятно.
Мои руки наконец-то свободны, и я отступаю от похитителя, стоящего позади меня. Развернувшись лицом к моему захватчику, я вынуждена поднять голову, чтобы увидеть его лицо. Длинные пальцы поднимаются, убирая плетеную шляпу и обнажая лицо, спрятанное под ней. Время замирает, когда в полной тишине мы смотрим друг на друга. От увиденного у меня замирает дыхание. Это женщина. Мой спаситель - женщина - европейка.
Я быстро изучаю ее лицо и вижу, как она смущенно поеживается под моим пристальным взором. Я не осознаю - насколько откровенно рассматриваю её, скользя глазами по длинному телу. Длинные темные волосы завязаны в пучок на затылке, как у большинства японских мужчин, а её грудь, по-видимому, перетянута - все это несомненно придает ей вид мужчины.