Но в бедности своей лишь грезы
Могу я положить к твоим ногам.
Ступай же осторожно: ты идешь
По сотканному из моих мечтаний
Ковру.
У.Б. Йитс
Во время завтрака было неуместно просить о чем-то подобном, и Мин Корелли понимала это в то ясное летнее утро как нельзя лучше. А особенно — обращаться с этим к тетке Прю, которая выглядела еще неприступнее, чем всегда.
За завтраком тетка говорила обычно что-нибудь отрывистое, вроде: «Еще кофе?» или «Скорее, опоздаешь на поезд», и редко выходила за эти рамки. Могла она сказать и что-нибудь едкое вроде: «Ты что-то выглядела помятой сегодня утром… Поздно поднимаешься, по-моему. Что же, таковы современные молодые девицы. Но это — дело твоего отца, а не мое».
Своим отцом Мин восхищалась с самого раннего детства. Когда родители девушки жили в Китае, ее мать умерла, оставив четырехлетнюю Мин на руках отца. Вскоре он привез дочь домой в Англию и отдал на воспитание мисс Прю, своей незамужней сестре. Она заявила, что заменит девочке мать, но уже ребенком Мин понимала, что ничего материнского в Прюденс Корелли не было.
Она была из тех холодных и сварливых старых дев, которые ревниво ненавидят все молодое. Мин была с ней в плохих отношениях с самого начала. Но Мин пришлось жить с теткой, пока ее отец работал в Шанхае.
Два года назад, когда Мин исполнилось девятнадцать, Том Корелли вышел в отставку по возрасту и вернулся в Англию. Он жил вместе с сестрой в собственном доме в Стритхэм-Коммоне, принадлежавшем некогда его матери.
Между Мин и ее отцом существовало действительно прекрасное взаимопонимание, но даже его временами портило вмешательство тетки Прю. Ее характер досаждал им обоим. Она придиралась ко всем «уродливым холостяцким привычкам» Тома. Легкого запаха спиртного было достаточно, чтобы она начала ворчать. Из-за одной невинной рюмки она заявляла, что Том — пьяница. Грехи ее брата были бесчисленны, но главным из них была его любовь к дочери, которую, по мнению сестры, он совершенно испортил.
Мин не очень хотелось обращаться к отцу с просьбой во время завтрака. Здоровье ее отца было слабым, и это особенно сказывалось в утренние часы. Годы работы в жарком климате Китая вызвали у Тома Корелли целый букет болезней, он постоянно кашлял во время завтрака. Тетя Прю уверяла, что это от того, что он много пьет и курит.
Мин решила подождать до вечера, чтобы обратиться к отцу и тетке насчет воскресной прогулки, которую они задумали с Салли. Старшие должны были согласиться на то, чтобы она уехала на целый день, допоздна.
Салли считала абсурдным, что Мин должна специально отпрашиваться для такого обычного дела. Но у Салли Лофорд все было по-другому. Она жила с молодыми, современными родителями, которые давали ей много воли. Отец Мин женился уже немолодым человеком, а тете Прю было на десять лет больше. В их доме жили старомодно. Здесь было много ограничений, от которых не страдала Салли.
Мин ей завидовала. Ей так хотелось поменять свой унылый дом на веселую современную квартиру в Кенсингтоне, где жила Салли.
На отца она не жаловалась. При всех конфликтах с теткой Прю он становился на сторону Мин. Жизнь для девушки стала намного легче, с тех пор, как отец вернулся из Китая и тетка перестала быть единственной хозяйкой. Но зато росла антипатия между престарелыми братом и сестрой.
В детстве Мин не могла понять причин вражды. Но теперь, кажется, поняла. Все дело было в ревности. Двадцать два года назад Прюденс Корелли сама надеялась попасть в Китай, чтобы стать домоправительницей у брата. Но появилась мать Мин, девушка в том возрасте, в котором Мин была теперь, девушка, на которую, по словам отца, Мин стала очень похожа. Она была дочкой управляющего банком в Шанхае, и Том Корелли, встретив ее там, влюбился с первого взгляда.
Мин знала, что ее мать была хорошенькой. Это было видно по снимкам, которые Том Корелли привез из Китая. «Малютка» — так называл он эту молоденькую и маленькую женщину, хрупкую, с темными вьющимися волосами и карими озорными глазками, смешливую маленькую нимфу. Он обожал ее.
Эта женитьба положила конец надеждам тетки Прю на поездку в Китай и управление домом брата. Поэтому Прюденс Корелли с самого начала возненавидела свою невестку Барбару.
У мисс Корелли вызывало отвращение даже имя племянницы. Мин! Слыханное ли дело, дать ребенку такое нелепое, безбожное имя? Том сам выбрал его для дочки. Он всегда любил драгоценный старинный китайский фарфор. «Мин» был его любимым сортом. И когда он впервые увидел маленькую хорошенькую девочку, то сказал:
— Прямо статуэточка эпохи Мин1. Так ее и назовем — Мин.
Нельзя сказать, чтобы и теперь это имя ей не подходило. В двадцать один год она была маленькой, стройной и темноволосой, как ее мать. Мин не делала модной химической завивки, так как ее тетя Прю не одобряла этого, а носила короткую стрижку, по мнению Салли делавшую ее похожей на Жанну д'Арк.
Но глаза у нее были не такие, как у матери. Глаза были, как у Тома Корелли, синие, как южное море. Под длинными ресницами они цвели как незабудки.
Июньское солнце пробивалось сквозь старые занавески, создавая узор на выцветшем турецком ковре, заставляя блестеть ножи и вилки на накрытом столе. Тетка Прю уже разливала чай. Это была очень толстая одышливая женщина с пепельными волосами, маленькими заплывшими глазками и нездоровым румянцем на лице. Одевалась она в старомодном стиле, на который не влияли никакие изменения моды. Длинная юбка, блузка с высоким воротником, на шее — золотая цепочка с медальоном, в котором хранилась прядь волос. Никто не осмеливался спросить чья.
Отец сидел за столом и ел копченую рыбу. Как и сестра, он был полным. Красные лицо и шея говорили о том, что он страдает гипертонией.
Мин пожелала всем доброго утра, нежно поцеловала отца. Морщинистую щеку, которую ей подставила тетушка, Мин едва чмокнула. Две большие родинки, усики, двойной подбородок, украшавшие старую Прюденс, вызывали неприязнь с детства. Но в это утро Мин старалась быть приятной тетке.
— Надеюсь, я не слишком поздно, тетушка?
Мисс Корелли надула губы:
— Это было бы в твоем духе.
— Ну, ну, ладно, Прю, ворчать-то с утра, — сказал Том Корелли, с любовью глядя на дочь.
Мин выглядела привлекательной в своем аккуратном темном костюме с белой блузкой. Сколько раз, глядя на нее, отец жалел, что не мог уехать с ней из этого затхлого старого дома, забрать ее из скучной конторы на Ливерпуль-стрит, где она печатала на машинке, чтобы заработать на жизнь. Он ненавидел ее работу. Но едва ли мог позволить себе поездку на южный курорт, не говоря уж о своей мечте — новом путешествии в Китай.
Мин осмелилась:
— Я хотела сейчас у вас кое-что попросить.
— Только не еще один шиллинг, — заявила тетка Прю, угрожающе звеня ложечкой в кофейной чашке. — Ты должна обходиться собственным жалованьем.
— Ну, ну, Прю, не ворчи на ребенка, — заметил Том Корелли. — Пять фунтов не так уж и много, когда приходится отдавать три за питание.
Мисс Корелли бросила на брата негодующий взгляд:
— А что же ты хотел? Чтобы она все оставляла себе, когда мои дивиденды — всего два с половиной процента вместо четырех, как прежде, тебе пенсию не увеличивают, а цены растут?
— Ладно, ладно, — остановил ее Томас.
Он был сыт по горло ее ворчанием. Бедняжке Мин пришлось все терпеть. Прежде ему удавалось быстро заставить Прю замолчать. Но теперь, черт возьми, у нее — доход, а он всего лишь бывший государственный чиновник и не может предложить этой девушке, росшей без матери, другого дома. Старый Том чувствовал себя плохо и морально и физически. Постоянные боли и пугающее ощущение потери дыхания. Одна отрада — юная дочь, да еще табак и виски. И если бы не это постоянное ворчание Прю…
Он сказал:
— Что ты хотела попросить, голубка?
Девушка сидела молча, нервно комкая кусочек хлеба. Сердце ее колотилось. Она знала, что папа нормально отнесется к задуманной ею воскресной прогулке с Салли. Но тетя… Что она скажет?
Мин набралась храбрости и, глядя только на отца, рассказала о своих планах. У нее есть подруга Салли Лофорд, машинистка в аукционной фирме «Колибин и Фокс». В воскресенье, послезавтра, они с ней собираются поехать на машине на реку, покататься на лодке, покупаться и поужинать в одном недорогом ресторанчике.
— На машине? На чьей? — спросила мисс Корелли. — Какого-нибудь мужчины?
Мин поняла, что тетя уже заранее против.
— Ну, мы с Салли поедем на машине одного парня, Нормана Толла. Это приятель Салли. В машине будет еще один парень, приятель Толла. Мы собираемся ехать на реку купаться. Это чудесная затея!
Мин замолкла. Приветливый взгляд отца выражал одобрение. Но тетка задумалась, нервно поджав губы.
— Ты хочешь сказать, Мин Корелли, что вы с подругой задумали покататься в автомашине и на лодке с двумя малознакомыми молодыми мужчинами? Знаю я эту Салли. Настоящая оторва, мягко говоря, и ведет себя как попало, и родители у нее какие-то легкомысленные люди, отпускающие ее из дома на всю ночь. Это неслыханно.
— Но, тетя Прю, вы не понимаете. Вы отстали от жизни. Во всем мире парни и девушки вместе ходят в походы и на лыжные прогулки и вместе отдыхают.
— Здесь не континент, не какая-нибудь Франция; в моем доме живут так, как положено, — отрезала мисс Корелли.
— Постой, Прю, — вмешался отец, — не надо срываться. Давай послушаем девочку. Она знает, что делает.
— Салли — милая, порядочная девушка и совсем не такая, как думает тетя, — сказала Мин. Голубые глаза ее блестели, личико раскраснелось. — Родители отпускают ее на эту прогулку. Они знают Нормана. Он славный парень и занимает хорошее положение у братьев Радд.
— Братья Радд — это еще кто такие? — спросила мисс Корелли.
— Торгуют автомобилями. У них большой магазин на Портленд-роуд, и они делают отличный бизнес.
— Я знаю их, — сказал отец. — А что это за друг Нормана Толла?
Мин на мгновение прикрыла глаза, вздохнула:
— Его зовут Айвор Уолтерс.
— Он тоже работает у Раддов?
— Нет, папа, он — торговец в какой-то другой фирме.