– Найди ее. Начни с парня. Его зовут Филипп.
Рейф кивнул и взял со стола счет.
– Нужно быть настоящей леди, чтобы добиться такой преданности от…, э-э…, друга. Малыш готов был наброситься на тебя.
– Малыш?
– Патрик, по сравнению с тобой все кажутся малышами.
Патрик не слушал его.
– Я уже и забыл, каково это – чувствовать себя настолько живым. Она прекрасна, Рейф, но, кажется, возненавидела меня всей душой.
– Не кажется, а так и есть.
Патрик улыбнулся.
– В таком случае весьма заманчиво помочь ей изменить мнение, не так ли?
Рейф хотел было предостеречь друга, но понял, что уже поздно. Если ему бросали вызов, Патрик всегда становился напористым и безудержным, но все же не до такой степени. Сейчас Рейф понимал, что удерживать друга – все равно что становиться на пути скорого поезда. Обычно Патрик получал то, что хотел. Получит ли он желаемое на сей раз – покажет будущее.
Патрик был уже на полпути к выходу, переполненный мыслями о длинных чувственных пальцах и темно-фиолетовых глазах, когда его догнал Рейф. Проницательная мадам Зара наблюдала за ними. Один – тонкий и смуглый, другой – огромный и пламенный. Дикари, на полдня превратившие ее мирный садик в джунгли.
– Лев надеется приручить эту женщину, но будет укрощен сам., чарами… – прошептала она. – Храбрым сердцем в броне из нежности.
И, улыбаясь довольной улыбкой, мадам Зара отвернулась от двери.
ГЛАВА ВТОРАЯ
– Так-так, ну и что же будем делать? – Миранда Тейлор уставилась на телефон, поглощенная неожиданно свалившимися проблемами. Затем, пожав плечами, она положила трубку на место и поднялась с розового шелка дивана.
Двигалась она уверенной, скользящей поступью красивой женщины. У небольшого бара плеснула искрящейся жидкости в два ребристых стакана и, аккуратно обхватив их ладонями, через распахнутые французские окна шагнула навстречу яркому солнцу.
Ее встретили всплески воды и прогретый солнцем аромат цветущих растений. Поглощенная своими мыслями, она не обращала внимания на окружающую красоту. Остановилась рядом с шезлонгом у самого края бассейна.
– Еще чуть-чуть, Джордана Даниэль, – и станешь такой же черной, как я. Филипп Копрой разворчится.
К тому же загар нынче не в моде. – Последние слова она добавила просто так, ибо прекрасно знала, как мало волнуют мода и загар лежащую перед ней полуобнаженную женщину, для которой солнечные лучи, как и все остальное, были всегда лишь ощущением, аурой, прикосновением тепла и света к коже.
Джордана медленным, блаженным движением приподнялась и села в шезлонге, наслаждаясь последними мгновениями.
– Неужели я так долго лежала, Рэнди?
– Да, переусердствовала, – сказала негритянка и, смягчившись, добавила:
– Немножко. – Схватив рубашку со столика рядом с шезлонгом, она бросила ее на колени Джордане. – Одевайся!
Джордана, привыкшая к брюзжанию Рэнди, только хмыкнула, надевая рубашку и тщательно застегивая ее на все пуговицы. Затем сказала:
– Ну вот. Застегнулась, все как положено.
– Клянусь, в какой-нибудь прошлой жизни ты вольной дикаркой носилась по тропическому острову в чем мать родила.
Вот поэтому-то, думала Рэнди, любуясь роскошной золотой шевелюрой Джорданы, небрежно подхваченной на макушке лентой, она и украшает обложки всех журналов. Лицо Джорданы кружило головы. Для миллионов почитателей она воплощала красоту, волю, радость. На нее смотрели и улыбались. Вспоминали. В ней оживали их несбывшиеся мечтания. И надежда на любовь, на счастье. Ее сияющий с глянцевых обложек облик заставлял улыбаться даже самых мрачных. И в этом, даже больше, чем в таинственности, крылось ее обаяние.
– Рэнди, ты обдумала предложение Филиппа?
– Какое предложение? – Рэнди прекрасно знала, какое. Филипп Копрой, не довольствуясь тем успехом, какой принесла ему Джордана, решил привлечь к своей карьере и Рэнди. Как он выражался, дополнить свет тьмой. Невинному очарованию противопоставить грешную страстность.
Два лика сладострастия. Плотский. Целомудренный.
– Ты знаешь, какое, – мягко сказала Джордана, сомкнув пальцы на протянутом ей бокале. Она сделала блаженный глоток и добавила:
– Стать моделью.
– Да, подумала, – резко ответила Рэнди, опускаясь в шезлонг рядом с Джорданой. – Только этого мне не хватало! Я уже зарабатывала на хлеб своим телом и личиком. Сыта по горло, спасибо.
– Но это же совсем другое.
– В жизни все другое, – грубовато отрезала Рэнди.
– Не волнуйся. – Рука Джорданы дернулась, пролив искрящиеся капли. – С прошлым покончено. И с твоим и с моим.
– Благодаря тебе.
– Нет. – Джордана протянула руку, дождалась ответного прикосновения ладони Рэнди и быстрым, пылким жестом стиснула и отпустила ее пальцы. Благодаря нам обеим. – Джордана совершенно не отдавала себе отчета в необычности их отношений. Она не ощущала контраста – черная и белая, бедная и богатая, распутная и неполноценная. Десять лет назад, убежав из домашнего ада, она встретилась с Рэнди.
Знакомство, самым плачевным образом завязанное на убогой улице, превратилось в дружбу. – Я заговорила об этом только из опасения, что тебя не очень устраивает нынешнее твое положение.
Нынешнее – имелась в виду работа у Джорданы в качестве спутницы в путешествиях, секретаря, экономки и управляющего небольшого предприятия грамзаписи, которое она основала много лет назад. А теперь, когда Джордана снималась, Рэнди взяла на себя обязанности ее парикмахерши, косметички и даже костюмерши.
– Мне ничего не нужно, кроме спокойной жизни и времени для воспитания дочери. – Она обвела пальцем край бокала, всматриваясь в сверкающую пузырьками жидкость. – Нынешнее положение меня вполне устраивает, если ты не считаешь, что за свое жалованье я должна делать больше.
– Больше! – Смех Джорданы рассеял тишину сада. Тогда никаких денег не хватит расплатиться с тобой!
Рэнди заулыбалась в ответ на похвалу. Джордана была богата по любым меркам. Кое-что досталось ей в наследство, кое-что заработано собственным трудом, плюс фирма грамзаписи. За последнее время ее доходы сильно возросли за счет модных журналов.
То, что Джордана ценила ее выше всего этого, затопило благодарностью душу Рэнди.
– Я действительно так много для тебя значу?
– Да. Но если ты пожелаешь принять…
– Не пожелаю, – отрезала Рэнди, чтобы навсегда покончить с этим вопросом. – Да, кстати о Филиппе, он недавно звонил. Все решено. Чессен выбрал твою кандидатуру для своей Девушки лета.
– Девушки, – фыркнула Джордана. – Мне же двадцать восемь. Как быть с этим?
– Во-первых, ты не выглядишь больше чем на двадцать. Во-вторых, как сказал Филипп, возраст чепуха, главное – создать настроение. Съемки будут на открытом воздухе. Я только повторяю его слова. Да, он получил разрешение Чессена начать съемки здесь.
– Никуда не ехать? Чудесно!
– Еще бы не чудесно. Филипп отхватил-таки лакомый кусок, на который давненько зарился. Он только об этом и мечтал, когда, пользуясь старой дружбой, сманил тебя в фотомодели.
– Зато он держит свое слово, Рэнди. Я не работаю ни с кем, кроме Филиппа. Никто не знает ни кто я, ни какая я.
– Кстати, раз ты об этом… Филипп говорит, тот парень, который тебя разыскивал, не желает сдаваться.
– Патрик.
Что-то в тоне Джорданы заставило Рэнди обернуться и взглянуть ей в лицо. Патрик! Не "кто?", не "мистер Маккэлем", а просто "Патрик".
– Нет, не он, другой. Куртни. А тот, по слухам, улетел домой.
– В Шотландию, – сказала Джордана, удивляясь, с какой стати в ее сознании все еще звучит приятный акцент.
– Ага, в Шотландию. Но парень напорист и всегда прет напролом.
– Он избалован, привык, что женщины падают к его ногам. И вдруг отпор. Когда его гордость успокоится, он забудет.
– Я в этом не уверена.
– А я – да.
– Мы стали так разбираться в мужчинах? – дурачилась Рэнди, поддразнивая подругу.
– Приходится поневоле.
За двадцать восемь лет в жизни Джорданы не было ни одного мужчины. Ни детской любви, ни юношеских увлечений, ни даже дружеского флирта. Наверное, это естественно – любить мужчину…, для нормальной женщины. Для нормальной – значит, не для нее. Спокойствие далось Джордане с трудом, и она не имела ни малейшего желания что-то менять.
Патрик Маккэлем был не более чем соблазнительным голосом в залитом солнцем ресторане. Надменный, самонадеянный, настойчивый, он ее провоцировал. Да, провоцировал. Ни один мужчина не задел и не заинтриговал ее так, как это удалось Патрику. Его пресловутая напористость заставила ее сломя голову убежать из ресторана и даже из самой Атланты.
Лишь оказавшись в полной безопасности в своем поместье на побережье Джорджии, она вернулась мыслями к этому человеку.
Светская хроника описывает его настоящим Дон Жуаном. Остывает так же быстро, как загорается. Я на мгновение заняла его воображение. И только. Мимолетная прихоть. Сыщутся и другие. Если уже не сыскались.
– Ну и ну! – Рэнди покачала головой, удивляясь способности Джорданы не замечать очевидного. – Вы только послушайте, какой вздор несет эта женщина!
Мимолетная прихоть! Ха! Парень прямо ополоумел.
И мозги его не прояснятся до тех пор, пока он не найдет тебя и не получит того, что хочет.
– То есть?
– Солнышко, даже ты не настолько наивна. Он хочет тебя! Душой и телом.
– С чего бы вдруг?
– Это известно лишь Господу да Патрику Маккэлему. Я бы поставила на то – извини за жаргон игроков, что женщины доставались ему слишком легко. Возможно, ему это прискучило, а ты оказала сопротивление. Сознательно перейдя на язык своего прошлого, она манерно протянула:
– И позволь сообщить тебе, конфетка, что ничто так не разжигает мужчин, как сопротивление.
– Неужто никто еще не догадался разжечь его сопротивлением?
– Притворства он не потерпит. Так что будь готова.
– Готова к чему?
– Откуда мне знать – к чему? – Рэнди подняла глаза к солнцу. – Если ты здесь задержишься, у тебя покраснеет нос, и Филипп изойдет проклятиями. Кэсси вернется домой через час. Успеем приготовить шоколадное печенье. Поможешь?
Больше всего на свете Кэсси любила шоколадное печенье, а Джордана больше всего на свете любила Кэсси, девятилетнюю дочурку Рэнди. Поднимаясь с шезлонга, Джордана, смеясь, ответила:
– Помогу облизать венчики.
– Пойдем на компромисс, – объявила Рэнди. Один венчик тебе, другой – мне. Миска – Кэсси.
Злостное нарушение границ – это уж точно, признал Патрик, ступив в обнесенный стеною сад, где цветы и папоротники скрывали обширный бассейн.
Убежище Джорданы Даниэль оказалось уединенным, роскошным и очаровательным. Когда Рейф вызвал его из Шотландии, сказав лишь, что обнаружил Джордану, Патрик понятия не имел, чего ожидать. Согласно добытым сведениям, она была наследницей почти всего состояния Генри Даниэля, финансиста и предпринимателя, и он ожидал увидеть огромный особняк и охрану в воротах. А вместо этого обнаружил скромных размеров строение посреди обширного, никем не охраняемого сада.
– Вперед, Патрик. Чувствуй себя как дома, – буркнул он с оттенком отвращения к самому себе. Поздно стесняться. Он зашел слишком далеко, чтобы идти на попятный, завелся из-за пустяка: прекрасная дама взглянула сквозь него – аметистовые глаза бросили ему вызов, и он этот вызов принял.
Глаза Джорданы преследовали его день и ночь. Даже любимая Шотландия нисколько не помогла. Но сегодня он приступит к изгнанию бесовских чар.