Шурка проснулся, выбежал на кухню, обнял отца руками за шею — подарки ему на самом деле были не важны, сам отец важнее, неизбалован был ребенок подарками. Катя смотрела, еле сдерживая слезы. Когда Шурка обнимал Ромку, он тоже казался ей чужим. Как будто муж в порыве какого-то мужского единства мог увести ребенка с собой в странные свои походы за счастьем. За своим собственным счастьем, которое ее, Катю, делало несчастной.
* * *
В этот день Анжелика с самого утра каталась с Романом в его «Опеле». Бассейн, «Макдональдс», потом станция техобслуживания, потом магазин на Охте (важные дела для Романа)… К вечеру наконец они оказались на Обводном, в магазине, где работал Роман. Он обещал ей на ночь номер в «Матисовом домике», вернее, не то чтобы обещал, но говорил об этом, и Анжелика ответила: «С удовольствием». Сейчас было самое время ехать в гостиницу, но неожиданно для самого себя Роман вдруг начал тянуть кота за хвост. А стоит ли вообще ехать в «Домик»? Пятьдесят долларов все-таки. Они и так провели весь день вместе, не хватает короткого такого завершения, сексуальной связи, грубо говоря… Имеет ли смысл? Анжелика сидела в кресле Романа, за его рабочим компьютером, красивая и немножко недоступная… «Уже и так около двадцати баксов сегодня, „Макдональдс“ плюс кафе и пирожные вечером, — думал Роман, — а еще нужно будет купить что-нибудь в гостиницу…»
— Слушай, наверно, ничего сегодня не получится с гостиницей, — сказал Роман. — Ты не расстроишься?
— Нет, — по ее лицу скользнула легкая усмешка, неприятная такая. — Я-то почему должна расстроиться?
С этого мгновения между ними сама собой воздвиглась некая стена. Анжелика, улыбаясь подчеркнуто холодно, заняла свое место на переднем сиденье, вытянула красивые длинные ноги, расслабленно откинулась назад. Расслабленно — так только казалось, она даже спинку сиденья не стала опускать, хотя, может быть, Роман и утрировал для себя ее внутреннее напряжение. Спинку сиденья она, наверно, опустила еще утром. «Кто у тебя в такой позе ездит?!» — взвизгивала всякий раз жена, раздраженно выкручивая ручку в привычное для себя положение.
— Тебя домой отвезти? — спросил Роман, поворачивая ключ в замке зажигания. Анжелика медленно повернула голову в его сторону — взгляд обдавал холодом.
— Нет, на работу, — сказала она сквозь зубы.
Все то время, что они ехали до Анжеликиной бани, в салоне стояла тишина. Роман попытался рассказать пару анекдотов, но Анжелика даже не улыбнулась в ответ, смотрела на дорогу прямо перед собой. Если бы вот так вела себя Катя, Роман голову бы дал на отсечение, что она готова заплакать, но в применении к Анжелике данная мысль была невозможной. В ее молчании было столько раздраженного неистовства, что невольно напряжение передалось и Роману. Он задергался, два раза едва не проскочил на красный свет и один раз еле успел дать по тормозам, уступая дорогу перебегавшему в неположенном месте пацаненку — даже пот прошиб. Во двор въехал подчеркнуто медленно, но до решетчатого заграждения у полуподвального этажа, означавшего вход в Анжеликину баню, доехать не успел.
— Здесь тормозни, — сказала Анжелика грубо.
Он остановился и посмотрел вопросительно на Анжеликин профиль. Плотно сжатые зубы, резко обозначившиеся скулы. Похоже, злится. Возможно, ждет, что он предложит-таки ехать в гостиницу. Нет уж, Потехины своих решений не меняют. На футбол — значит на футбол, а к маме — значит к маме.
— Ну, что ты молчишь? — спросил Роман. — Наверно, обиделась на меня.
— Совсем нет, — ответила Анжелика спокойно. — Почему я должна на тебя обижаться?
— Ну, сорвал тебе вечер, — сказал Роман.
— Издеваешься? — протяжно спросила Анжелика.
— Ну, не знаю, — он вздохнул. — Извини, я действительно сегодня не могу.
— Позвонил жене, и она тебя не отпустила, — сказала Анжелика утвердительно.
— При чем тут это? — опешил Роман.
— Не знаю причем, — усмехнулась Анжелика. Роман почувствовал, как воздух в салоне накаляется докрасна. Дьявольская все-таки энергетика у этой девчонки!
— Просто я переоценил свои возможности, — сказал он как можно более небрежно. — Мне еще нужно сделать кое-какую работу сегодня.
— Да, конечно, — сказала Анжелика без всякого выражения.
Роман проследил за ее взглядом и увидел, что у дверей полуподвального этажа тусуются какие-то мужчины — сразу четверо. Потом двери открылись, впуская гостей, и закрылись снова.
— А что это у вас сегодня столько народу? — поинтересовался Роман. — Массовый заказ, так это у вас называется?
— А у нас сегодня субботник, — ответила Анжелика сладко. — Крыша наша бандитская отдыхает. Девочки сегодня бесплатно работают.
— Ты уверена, что тебе туда надо? — Роман сразу посерьезнел.
— Ну, должна же я как-то провести вечер пятницы. Выпить хотя бы…
Противный холодок пополз по спине. Роман поежился.
— Ты хотела со мной выпить?
— Какая разница, с кем я хотела? — сказала Анжелика презрительно. — Хотела с тобой, выпью с ними.
— Может, мне лучше тебя домой отвезти?
Анжелика резко повернулась к нему; кривая усмешка искажала ее лицо, делая его почти некрасивым.
— Зачем? — спросила она шепотом.
— Ну, они напьются и к тебе будут тоже приставать.
— Естественно.
— Давай я тебя домой отвезу, — сказал Роман уже настойчивее.
— Тебя-то это почему волнует? — неожиданно мягко спросила Анжелика.
Заходящее солнце играло в ее волосах красными бликами; она никогда еще не была такой чужой для Романа. Великолепной и чужой… Нет, он не посмел бы сейчас настаивать на чем-либо.
— Ну… волнует, — несмело сказал Роман.
— Знаешь, я не люблю, когда меня обманывают, — Анжелика отчетливо выговаривала каждое слово. — Если тебя это интересует — да, я действительно настроилась на романтический вечер. И если это не будет вечер с тобой, значит, будет вечер с кем-то другим. Пусть не столь романтический. Не люблю менять свои планы. И я найду, с кем бы мне…
В это мгновение Роман отчетливо почувствовал: она сделает это. Сделает это там, в бане, на грязном этом покрывале в зеркальной комнате, наравне со своими проститутками. С одним бандюком или с несколькими — и ей будет все равно. Она это сделает. Без любви. Может быть, ради удовольствия. Может быть, лишь ради того, чтобы отомстить ему, Роману.
— Ты обиделась, — сказал он осторожно.
— О чем ты?! — воскликнула Анжелика с сарказмом. — На что я могу обидеться? Поезжай к своей жене и займись с ней любовью. А я тоже найду, с кем мне это сделать.
Она сказала это словами.
— Ах, вот так, — еле выдохнул Роман.
— Да, — Анжелика была очень спокойна.
— Подожди, — он положил ладонь на ее руку. — Ты уверена, что не хочешь домой?
— Да.
— Ты уверена, что хочешь туда пойти?
— Да.
И Роман отступил перед ее напором.
— Ну… хорошо… — пробормотал он. — Я позвоню тебе завтра.
— Нет, — сказала Анжелика с нажимом. — Не вздумай звонить мне завтра. И в ближайшую неделю тоже. Иначе я тебя так пошлю!
— Я тебе позвоню, — повторил Роман.
— Я тебя очень прошу, — сказала Анжелика сквозь зубы, — не звонить мне какое-то время. Если мне вдруг захочется тебя увидеть — я тебя найду, — она приоткрыла дверцу «Опеля» и поставила ногу в малиновой туфле на поребрик тротуара. — Прощай.
Миллион разных мыслей пронеслось в голове у Романа за одно лишь мгновение; холодный страх пронзил его тело, как нож; пот выступил на лбу.
— Постой! — крикнул он, хватая ее за руку.
— А пошел ты, — брезгливо процедила Анжелика, отталкивая его.
— Постой! — Роман вцепился в ее плечи. — Подожди! Ты вот так хочешь?
— Да, — ответила Анжелика бесстрастно
.— Ты не пожалеешь потом?
— Нет.
— Анжелика! — он в первый раз назвал ее настоящим именем. — Пожалуйста, подожди. Я очень тебя прошу.
Она смотрела на Романа, и, кажется, с ненавистью. «Все кончено», — подумал он. Он так давно уже называл ее Анжеликой про себя, но вслух впервые отважился произнести это имя… такое любимое… единственное дорогое имя. И вот — она уходит.
— Дурак! Господи, какой я дурак! — воскликнул Роман, хватаясь за голову.
Он вспоминал потом, как она плакала в его «Опеле», размазывая по щекам дорогую косметику, стойкую, несмываемую вроде, а он повторял: «Я не могу без тебя, не могу, пожалуйста, не уходи, пожалуйста». Он вспоминал потом долго, и воспоминания эти отзывались во всем теле сладкой мукой, как она прижималась к нему, рыдая, — и тогда он знал точно, что небезразличен ей. Он повторял, как в бреду: «Не уходи, Господи, какой же я дурак!» — а когда она перестала плакать и утерлась его большим полосатым платком, сказал, морщась и проклиная себя: «Роме же надо решиться потратить деньги». Анжелика смотрела на него вопросительно огромными своими глазами, размыто-зелеными, болотными, затягивающими, и он пояснил тогда: «Жена здесь ни при чем, я просто сказал, что не приеду, и повесил трубку. А потом подумал: тратить пятьдесят баксов?»
В «Матисовом домике» у них был секс, безумный секс, лучшее, что вообще когда-либо было у Романа; и он был так счастлив тогда! Не мог уснуть всю ночь, а в семь утра встал, чтобы поехать домой и отвезти ребенка к теще, и когда вернулся, Анжелика все еще спала, посапывая мирно, зарывшись лицом в подушку. Роман целовал ее волосы, темные, влажные, пахнущие тиной и диковинными цветами, волосы зеленоглазой русалки.
— Господи, это стоит всех миллионов! — шептал он, задыхаясь.
— Что? — спросила Анжелика сонно.
— Вчера… я вчера так перепугался!
— Чего?
Роман тяжело вздохнул. Это было счастье, невозможное счастье, вот это утро, шуршащие белые простыни, ее загорелые плечи, запах болотной травы и орхидей.
— Я уже подумал вчера, что я тебя потерял, — сказал он хрипло.
Анжелика обняла его, сонная, теплая, родная; в руках ее еще не было достаточной силы; Роман вновь почувствовал угрызения совести — на этот раз за то, что сорвался утром отвозить Сашку, а ведь Анжелика могла проснуться и подумать…
— Ты на меня не сердишься? — спросил Роман.
— Нет, — улыбнулась она.
— Правда нет?
— Нет.
— Совсем нет?
— Нет, но если ты будешь тратить время на разговоры, — довольная, хитрая, ликующая улыбка, — если ты будешь тратить время на разговоры, я могу и рассердиться.
* * *
Секс с Ромой теперь стал более интересным; Анжелика больше не сравнивала Рому с Сашей, избавилась от этой больной привычки, и готова была иногда не только брать, но и отдавать. Доставлять удовольствие. Впрочем, по-прежнему снисходительно, с удовлетворением отмечая, как сильно Рома любит ее. Все больше и больше. Анжелике по-прежнему нравилось играть с ним, с его чувствами (как тогда, в «Матисовом домике»); но теперь она отмечала с некоторым страхом, что не вполне играет; какие-то робкие, капризные, детские чувства начинали брать над ней верх. Ей хотелось быть с Ромой чаще; ради этого «чаще» она соглашалась на какие-то авантюрные предприятия, например, на секс вечером у Ромы на работе, в офисе, когда за стеной сидел пожилой седоватый охранник в синем спортивном костюме.