Чувствую себя вуайеристом, но это такой прекрасный момент, что я не могу отвести глаз.
И вот тогда-то меня и осеняет. Я не просто беременна. У меня будет ребенок. Дрю и я сделали ребенка. Абсолютно нового человека.
И у меня в голове возникает образ. Такой четкий. Такой совершенный.
Темноволосый маленький мальчик, с гениальной улыбкой Дрю и моим блистательным характером. С частичкой каждого из нас.
Самыми лучшими частичками.
Я думаю о том, как прошлым вечером Стивен смотрел на Александру, когда они сообщили великую новость. Я представляю, как Дрю смотрит на меня и думает, что я этого не замечаю. И то, как он прижимается к Маккензи, когда она засыпает рядом с ним на диване. Я помню замечательные ощущения, когда учу ее играть на гитаре.
И как удивительно было бы научить малыша… всему. У Дрю будет маленький, которому он будет показывать ему разные вещи — как играть в шахматы, или баскетбол.
И как выражаться на четырех разных языках.
Дрю не Джои Мартино. Его семья значит все для него.
Я значу все для него.
И я ношу его ребенка. Боже мой. Должно быть, гормоны беременности меня переполняют, потому что мои глаза наливаются слезами, которые текут по моим щекам. Слезы счастья.
Потому что все будет в порядке.
Может у меня появятся растяжки, но это Нью-Йорк — столица пластической хирургии всего мира. И, конечно, есть вещи, которые мне нужно завершить на работе. Я так и сделаю. Потому что Дрю будет со мной, чтобы мне помочь. Чтобы меня поддержать. Как он и поступал, с тех пор, как я встретила его.
Он будет в восторге, как ребенок, получивший в рождественское утро неожиданный подарок. Сначала он будет в шоке, но разве вы не можете просто представить его? Ликующий. Вне себя от радости.
— Простите, мисс, с вами все в порядке?
Наверное, я плакала, громче, чем предполагала, потому что отец малыша смотрит на меня обеспокоенно.
Я смущенно вытираю свои щеки.
— Да, я в порядке. Я просто… — я гляжу на их ребенка. — Он такой красивый. Вы все такие красивые.
Я снова начинаю рыдать, а мама отступает на шаг назад.
Класс. Теперь я сумасшедшая дамочка на лавке.
Она спрашивает:
— Может нам кому-нибудь позвонить?
Я делаю вдох и беру себя в руки. А потом улыбаюсь.
— Нет. Я в порядке. Правда. Просто… я жду ребенка.
Вот.
Я это сказала.
Конечно, я это сказала двум абсолютным незнакомцам, что само по себе не очень, но тем не менее. Напугана ли я? Конечно, напугана. Но я никогда не бегу от испытаний в своей жизни, почему я должна начинать сейчас?
— Что ж, поздравляем, и удачи вам, мисс.
— Спасибо.
Семья разворачивается и уходит по улице вместе. Когда я смотрю им вслед, мое внимание привлекает вывеска магазина справа. Это магазин товаров с символикой Янки, и в витрине висит малюсенькая футболочка с надписью БУДУЩИЙ ЯНКИ ПИТЧЕР. И тут мой восторг расцветает, словно цветок в тропическом лесу.
Потому что теперь я знаю, как рассказать Дрю.
Глава 6
Что вы знаете об ЭСВ? Экстрасенсорное восприятие; знание того, что должно произойти, еще до того, как это произойдет. У нас у всех есть чуть-чуть этого — просто мы не используем девяносто процентов нашего мозга.
Это те разы, когда ты сидишь в машине и думаешь о песне, которую давно не слышал, и тут она начинает играть по радио. Это когда утром ты вспоминаешь о старом друге, а в обед звонит телефон, и это и есть тот друг, о котором ты думал.
Я никогда особо не верила в такие вещи. Но когда продавец магазина отдал мне сдачу за маленькую футболку, где-то в глубине у меня зародилось чувство беспокойства.
И это не были обычные бабочки в животе. Оно было назойливым. Отчаянно тревожным, словно вы забываете оплатить кредитный платеж.
Мне надо было попасть к Дрю. Надо было поговорить с ним — рассказать ему — и это надо сделать сейчас. Я быстро пошла по улице. Что ж так быстро, насколько это было возможно на трехдюймовых каблуках.
Волнение нарастало во мне с каждым моим шагом, приближающемся к нашему зданию.
В то время как я добралась до дома, я была на грани. Но, сейчас, оглядываясь назад, я думаю, это было что-то еще.
Предчувствие.
К тому времени, как я оказалось у двери в квартиру, мои колени дрожали и ладони вспотели. Потом я взялась за ручку…
Если у вас слабый желудок? Возможно, вам не захочется на это смотреть.
Не очень приятно.
* * *
Я шагнула в квартиру. Свет выключен. Я кладу свои ключи на стол и снимаю пальто. Нажимаю выключатель на стене, заливая комнату светом.
И вот когда я его вижу.
Их.
Дрю стоит посреди нашей гостиной, его рубашка расстёгнута, обнажая грудь по которой я водила своими пальчиками тысячу раз. Теплая, бронзовая кожа, к которой я так любила прикасаться. В одной руке у него была наполовину выпитая бутылка Джек Дэниэлса. А другая рука спрятана. Погружена.
В копну волнистых рыжих волос.
Она полная противоположность мне. Тонкие распущенные рыжие волосы, груди размером с арбуз, торчащие в своей фальшивости. Она высокая, ростом с Дрю, даже без босоножек. Губы у нее красные и сочные, такие пухлые, что сама бы Анжелина Джоли позавидовала.
И эти пухлые красные губы двигаются поверх рта Дрю.
Хорошо целуются. Действительно хорошо, используют не только свои губы. А все свое тело — их языки, их руки, их бедра.
Дрю хорошо целуется.
Но мне никогда не доводилось понаблюдать за ним со стороны. Я никогда не видела, как он целует других. Потому что я всегда выступала со стороны получателя. Была целуемой.
Но сейчас все иначе.
Я стою там — потрясенная. Смотрю. И хотя это длится всего несколько секунд, кажется, будто целая вечность.
В аду.
Потом Дрю отстраняется. И словно он знал, что я все это время была там, его глаза мгновенно находят мои. У него тяжелый взгляд. Беспощадный.
А его голос такой холодный, как сталь у уличных ворот во время снежной бури.
— Посмотрите, кто вернулся домой.
Большинство женщин представляют, как они отреагируют, если застанут своего парня или мужа за изменой. Что они скажут. Насколько грубо.
Справедливо и негодующе.
Но когда это происходит на самом деле? Когда это не просто предположение? Все эти эмоции просто отсутствуют.
Внутри все онемелое.
Мертвое.
И мой голос не что иное, как шепчущее заикание.
— Что… что ты делаешь?
Дрю пожимает плечами.
— Просто немного веселюсь. Я подумал, почему только тебе одной можно?
Я слышу эти слова, но я не понимаю их. Я прищуриваю глаза, а голову чуть наклоняю в стороны, как сбитая с толку собака.
Дрю отступает от рыжей и делает глоток из бутылки. Он морщится, когда проглатывает.
— Ты, кажется, в замешательстве, Кейт. Я объясню. Первое правило лжи — это придумать надежное алиби. Видишь ли, прямо сейчас, Мэтью и Долорес в самолете на пути в Вегас. Мэтью несколько недель планировал эту поездку — сюрприз в качестве второго медового месяца. Так что я знаю, что сегодня днем все это было дерьмо. Мне просто надо было убедиться, ты действительно пойдешь на это. Так что я проследил за тобой. Спасибо GPS.
В прошлом году, женщина по имени Кейси Данкин пропала после прогулки с друзьями по городу. Это было во всех новостях. Полиция смогла проследить ее телефон в заброшенный склад в Бруклине, и хотя она была сильно избита, она все равно выжила. На следующий же день Дрю и я установили подобную программу себе на телефоны.
— Ты следил за мной?
Он проследил за мной до офиса Боб. Он знает, куда я ходила. Значит ли это …
— Да. Я знаю, где ты была. Я знаю все. Я, нахрен, видел тебя.
Он знает… Дрю знает, что я беременна.
И, очевидно, что он не в восторге.
Голос мой становится громче, когда я говорю, выигрывая время.
— Ты знаешь? — Я показываю на женщину, которая наблюдает за нами, словно мы ее собственная мыльная опера. — И этовот так ты реагируешь?
Дрю в замешательстве.
— Ты вообще меня знаешь, черт бы тебя побрал? Как ты думаешь, я бы отреагировал?
Я уже видела Дрю раздраженным до этого.
Безрассудным.
Разочарованным.
Это… жестоко.
Он спрашивает меня:
— Ты даже не собираешься этого отрицать? Заставить меня думать, что я в бреду?
На мгновение его лицо морщится. И он выглядит… страдающим, будто жертва пыток, которая вот-вот расколется.
— Ты даже не собираешься мне сказать, что я ошибаюсь, Кейт?
Он моргает, и мучительный взгляд исчезает. И я практически уверена, что я себе его придумала.
Попытка выдать желаемое за действительное.
Я складываю руки у себя на груди.
— Я не собираюсь обсуждать это с тобой в присутствии зрителей.
Дрю упрямо сжимает челюсть.
— Ты собираешься это прервать?
Мои ноги, сами по себе, отступают от него назад.
А руки в защитном жесте падают на живот.
— Что?
Он повторяет свои слова, приходя в нетерпение от моего шока.
— Я сказала, ты собираешь с этим покончить, мать твою?
В политических взглядах, Дрю «за выбор». Несмотря на свое католическое воспитание, он уважает и любит женщин в своей семье намного сильнее, чтобы позволить какому-нибудь старику в Конгрессе США диктовать, что они могут или не могут делать со своим телом.
Но с эмоциональной точки зрения — моральной — я всегда думала, что он был «за жизнь», то есть против абортов. И тот факт, что он стоит здесь, и говорит мне избавиться от ребенка, нашего ребенка , просто… невыносим.
— У меня… у меня не было времени подумать об этом.
Он горько усмехается.
— Что ж, тебе лучше начать думать, потому что до тех пор, пока это твое маленькое неблагоразумие не уйдет со сцены? Я даже не хочу смотреть на тебя, не говоря уже о том, чтобы что-то обсуждать.
Его слова ударили по мне, как шквал ветра в холодный день. После которого нечем дышать.
Дрю не Джои Мартино.
Он хуже.
Потому что заставляет меня выбирать. Ставит мне ультиматум. Как это было с Билли.
Какого хрена, о чем он вообще думает — мое неблагоразумие? Как будто это допустила только я сама?
А потом я осознаю — его злость. Его мстительность. Все начинает обретать смысл.
— Ты думаешь, я это спланировала? Что я сделала это специально?
Он улыбается, и даже глухой услышал бы в его словах сарказм.
— Нет, конечно, нет. Такие вещи просто случаются иногда, так? Даже если ты не собираешься их делать.
Я открываю рот, чтобы поспорить, чтобы объяснить, но хихиканье стриптизерши меня прерывает. Я смотрю на нее.
— Убирайся из моего дома, пока я не вышвырнула тебя отсюда вместе с остальным мусором.
В ситуациях, как эта? Женщины могут порубить друг друга быстрее, чем продавцы елок в канун рождества. Но это не потому что мы мелочные. Или коварные.
Это потому что легче сорваться на безымянную женщину, чем признать, что настоящая вина лежит на мужчине, который должен был любить тебя. Который должен был быть преданным. Верным.
А не был.
Она говорит:
— Прости, сладкая, но не ты платила за это шоу. Я иду туда, куда мне говорит тот, кто платит.
Дрю обнимает ее за талию и гордо улыбается.