— Наверное.
— Сегодня Эрик показывал ваши фотографии. Кажется, они сделаны во Флориде.
Гилберт откинулся на спинку кресла.
— Видимо, да. Мы с Мэри жили там.
— Она была очень красивая.
Он посмотрел вдаль. Голубая жилка забилась на его виске.
— Да, — подтвердил он.
— И умерла очень молодой.
— Ей было двадцать пять, — сказал Берт и осекся. Он пригубил виски. — А у тебя были потери? Не смертельные, ну, ты понимаешь, о чем я говорю?
Конни посмотрела на него. Откровенность за откровенность? А если попробовать солгать?
— Конечно, нет!
Он поднял бровь.
— Ты говорила моим родителям о разорванной помолвке?!
— Это было года три назад, и теперь он уже женат.
— Ты не огорчена?
Она покачала головой.
— Теперь, оглядываясь назад, я понимаю, что любила скорее образ, который сама придумала, чем его самого. Саймон вначале был моим боссом.
Конни задумалась, вспомнив свою первую встречу с Саймоном. Это произошло в фешенебельном клубе выпускников Джорджтаунского университета. Конечно, туда ее затащила Джулия, у которой в самом разгаре был роман с деканом юридического факультета. Компания собралась разновозрастная и разномастная. Много смеялись, много пили, много танцевали. В веселом кругу блистательных собеседников Конни сразу выделила худощавого, высокого мужчину, причесанного с необыкновенной тщательностью. Даже весенний ветер не растрепал его волосы, когда он провожал Конни по пустынной улице до гостиницы.
В тот приезд в Вашингтон Джулия и Конни сняли один номер на двоих, поэтому Констанция смело разрешила кавалеру подняться наверх…
Она думала, что эта полуслучайная встреча не будет иметь продолжения, но уже в Нью-Йорке Саймон позвонил ей и пригласил покататься на пароходике вокруг Манхаттена.
И опять девушку поразила тщательность, с которой был одет мистер Нансен. Для нее внешний вид человека не имел определяющего значения. Она с детства помнила присказку отца — «по одежке встречают, по уму провожают».
— Эй, Конни! Кажется, ты улетела очень далеко в воспоминаниях, — с нескрываемой ревностью сказал Берт.
Она провела рукой по растрепанным волосам — ее прическа вела себя так, как сама хотела.
— Саймон предложил мне работу референта, остальное получилось как бы само собой.
— Странно, у нас с тобой ничего само собой не получается!
— Просто Саймон был совершенно другой — взрослый, опытный. Да и профессор, в конце концов! И если бы не его идиотская идея ваять из меня женщину его мечты…
— По-моему, даже из Эрика уже невозможно ничего изваять…
— Ты не прав, можно. Но при этом нужно не считать себя самым умным, самым красивым, самым… — Конни запнулась в поисках слова.
— Мистером Совершенство?
Она усмехнулась.
— Джеймс Бонд лопнул бы от зависти.
— Вы жили вместе?
— Нет. Мне пришлось сменить работу, и наши отношения быстро исчерпали себя. Да и вообще мы не подходили друг другу. Он укладывал волосы феном и постоянно страдал, не зная, во что бы сегодня одеться. Меня доконало то, что он беспрестанно смотрелся в зеркало.
Вначале Конни не хотела ничего рассказывать Берту, а уж называть истинную причину размолвки и подавно. Но неожиданно для себя самой почувствовала почти лихорадочное желание раскрыться этому человеку, поведать то, что давно тяжелым грузом лежало на душе.
— Саймон настаивал, чтобы я оставила работу и поступила в университет. Знаешь, мы жили на территории студенческого городка, где все на виду, все варятся в одном котле. И однажды мне дали понять, что у Саймона начался роман с аспиранткой. Конечно, я не поверила — мы только что объявили о нашей помолвке, съездили в гости к его родителям и к моему отцу. Я знала, что у него была женщина, да не одна, и до меня. Но когда все стало так явно — поздние приходы, запах чужих духов, губная помада на белье…
Да, Берт сам знал все это, прошел через цепь вопросов и унизительных ответов. Боль, которую причинила ему Мэри, до сих пор жила в его памяти.
— Я понимаю тебя, Конни. Давай не будем больше травить друг другу душу!
— Сейчас я говорю обо всем этом уже спокойно и трезво. Но тогда у меня был настоящий шок.
Берт протянул руку и ласково погладил Конни по плечу.
— Налить виски?
— Нет, я не очень люблю этот напиток и, пожалуй, пойду спать.
Лежа в кровати ночью, Конни вдруг осознала, что еще ни разу не любила по-настоящему. У нее были мужчины, но, кроме Саймона, все это было несерьезно. И, поскольку она не признавала связей на одну ночь, ее сексуальный опыт был довольно бедным. Но все-таки секс — неотъемлемая часть жизни, и она начинала чувствовать его нехватку.
Тут вдруг Конни спохватилась. Когда они с Бертом распрощались на веранде, он прикрыл дверь черного хода. А задвинул ли он задвижку?
Она включила ночник. Выбравшись из-под одеяла, накинула нейлоновый халатик и на цыпочках пошла к двери. Но вдруг увидела, что по полу что-то движется. От ужаса она похолодела. Это была мышь.
— А-а! — взвизгнула Конни, когда мышь изменила направление своего движения и, как ей показалось, побежала к ней.
— В чем дело? — послышался из холла голос Берта.
Одним прыжком Конни оказалась у двери и распахнула ее.
— Это… мышь или крыса! — задыхаясь, проговорила она. — Она огромная… Вон! Вон! Прогони ее! Сейчас же! Пожалуйста!
Он шагнул в коридор и рассмеялся.
— Это же просто маленькая мышка.
— Просто?! — задохнулась Конни и поежилась. Если бы эта мышь подошла к ней, она бы просто умерла!
— Она уже убежала, — спокойно сказал Берт.
— А завтра? Завтра она придет снова!
— Не бойся, завтра мы купим пару мышеловок…
— Спасибо, спасибо, — с облегчением забормотала Конни.
— К вашим услугам в любое время.
Она в ужасе посмотрела на него.
— Ты же не хочешь сказать, что их тут много?
— Конечно, дом старый, — ответил Берт. — Иди спать спокойно.
Конни подошла к своей постели и села.
— А как ты оказался в холле? — вдруг спросила она.
— Проверял, закрыл ли я заднюю дверь на задвижку. А почему ты встала?
— Тоже хотела проверить.
Его глаза блеснули.
— И тут ты увидела крошечную мышку. Но она же сама тебя испугалась. В следующий раз не надо так истерически орать.
— Я истерически не орала.
Он сел рядом с ней на постель.
— А как еще можно назвать твой визг? По-моему, это была настоящая истерика. Смешно сказать: при столкновении с самым безобидным мышонком ты истошным голосом зовешь на помощь.
Конни разъяренно сверкнула глазами.
— Иди ты в…
— Это приглашение?
— Это оборот речи, — произнесла она хриплым голосом, вдруг осознав, что на ней лишь тонкий халатик на голом теле. А на Берте — плавки, и тоже ничего больше.
— Очень красноречивый. И интересный. — Берт опустил голову. — А что, если?..
Он прижался губами к теплому плечу Конни, с которого во время прыжка сполз рукав халатика. Ее сердце запрыгало. Она знала, что должна отстраниться, и побыстрее, но его ласковые губы словно парализовали ее.
— Ты в чем спишь? — спросил Берт, взглянув на ее халатик.
— А в чем, по-твоему, я должна спать? В рубашечке с розовыми рюшечками и оборочками? — Конни старалась говорить шутливо, но у нее пересохло в горле и слова давались с трудом.
— Я думаю, что ты спишь голой, — сказал он и снова провел губами по ее плечу. — Угадал, ты такая?
— Да, — задохнувшись, сказала она.
Он поднял голову и усмехнулся.
— И еще ты падаешь в обморок при виде мышек.
Шутка подействовала, и Конни смогла улыбнуться в ответ.
— Разве тебе не нравится чувствовать, что ты больше и сильнее меня.
— Ты хочешь сказать, что это не так?
— Вот именно. И еще я хочу сказать, что я не падала… — тут она для большей убедительности толкнула его в грудь, — не падала в обморок.
— Падала.
Конни толкнула его сильнее.
— Нет!
— И истерично визжала.
— Ничего подобного!
На этот раз Берт упал спиной на подушку и потянул Конни за собой.
— Вечно ты споришь, — сказал он и поцеловал ее.
Его губы были ищущими и одновременно ласковыми. Сейчас в поцелуе не чувствовалось злости. Конни ощутила крепость его губ и влагу языка. Ей нравился этот вкус. От Берта чуть-чуть пахло мятой и слегка — им самим. Легкий и волнующий запах. Закрыв глаза, она даже и мысли не допускала о сопротивлении. Разве можно что-то возражать, когда чувствуешь его губы на своих губах, а его руки на своих плечах, когда ощущаешь нарастающее возбуждение во всем теле? Нет и еще раз нет.
Поцелуй Берта длился и длился. Его большая ладонь скользнула вниз и стала ласкать ее упругие груди и плоский живот.
— Я хочу видеть тебя всю, — сказал он тихо и взялся за пояс ее халатика. Конни расстегнула пуговки. — Такая ты вся мягкая, гладкая, прямо шелковая, — пробормотал он.
Его руки снова принялись ласкать ее. Конни выгнулась дугой. Его пальцы неутомимо и ритмично касались ее сосков. Ее возбуждение дошло до боли. Она нетерпеливо задвигалась. Ей хотелось большего.
Словно в ответ на ее безмолвную мольбу, он наклонился к ней и слегка прикусил ее сосок. Запылав, Конни обхватила Берта за шею и притянула его к себе. Еще никогда она не испытывала такого яркого и сильного желания.
Ей захотелось коснуться его, и, когда он снова приблизил к ней лицо, она протянула руку и погладила его по груди, чувствуя пальцами завитки жестких волос. Но когда она возжелала поцеловать его, он вдруг замер и отшатнулся.
— Что случилось? — спросила Конни.
Берт сжал ее талию, словно пытаясь справиться с чувствами.
— Мы должны остановиться.
— Остановиться?
Она почувствовала напряжение во всем теле. Нет, они не должны останавливаться!
Он сделал глубокий вдох.
— У меня нет презерватива.
— Не беспокойся, — Конни почувствовала облегчение, — я принимаю таблетки.
Но Берт, услышав эти слова, резко отодвинулся и встал с постели.
— Я предпочитаю предохраняться сам.
Конни медленно села. Мгновение назад с ней был пылкий любовник, а теперь… Ее растерянность переросла в гнев. Как он смеет играть с ней в прятки?! Как он посмел отвергнуть ее?!
Она потянулась за халатом и надела его.
— Ты думаешь, что я сплю со всеми подряд? — резко спросила Конни, сверкая глазами. — Боишься подхватить от меня одну из тех болезней, о которых вслух не говорят?
— Господи, конечно, нет!
Она нахмурилась. Кажется, он ответил искренне.
— Тогда я ничего не понимаю. Разве что… ты подумал, что я соврала насчет таблеток? — спросила она. — Ты решил, что я, черт возьми, так сильно захотела переспать с тобой, что пошла на риск и мне плевать на последствия?!
— Я просто не хочу ввязываться во что-то только из-за игры гормонов, — медленно проговорил Берт. — Потом, возможно, мы оба пожалеем.
— Чепуха, — отрезала Конни. — Ты не веришь мне! Да, я хотела быть с тобой, но теперь уже нет! Теперь я хочу, чтобы ты убрался вон из моей комнаты! — Она дрожащим от гнева пальцем указала на дверь. — И впредь держись от меня подальше!