– Несомненно.
– Мне приятно это слышать. – От счастья у Кэсс кружилась голова.
Он глубоко вздохнул:
– Сейчас я ухожу. Не стесняйся Доры. Она моя экономка, поэтому совсем не чужой человек.
Кэсс поверила ему. И это говорило о том, насколько комфортно она чувствовала себя в его доме.
– Ты не будешь возражать против того, чтобы она отвезла тебя домой?
– Но разве это входит в ее служебные обязанности?
Он пожал плечами:
– Мне кажется, ты будешь чувствовать себя с ней гораздо спокойнее, чем с моим водителем.
– Значит, у тебя есть водитель.
– Когда необходимо, я его использую. А вообще я люблю сам водить машину.
– И ты не любишь опаздывать. Иди.
Дора оказалась гречанкой лет шестидесяти, с седыми волосами, аккуратно зачесанными в пучок. У нее была добрая улыбка и явное желание накормить весь мир. Завтраком, который она приготовила для Кэсс, могла бы насытиться целая армия.
Когда Кэсс сказала ей об этом, пожилая женщина улыбнулась.
– Нео впервые, – сказала она, – дал мне задание накормить такую хорошенькую малышку .
Перед глазами Кэсс возникла картина: маленькие мальчики, с зелеными глазами и темными волосами, дразнят сестренку, чтобы та поскорее покончила с обедом и тогда они смогли бы выйти из-за стола и пойти играть. Эта картина пробудила в ней давнюю мечту, с которой, как думала Кэсс, она окончательно рассталась…
– Из него получился бы замечательный отец.
– Но он не знает об этом. – Дора, округлив глаза, налила Кэсс ароматного кофе. – Вот такие они, эти мужчины!
Кэсс рассмеялась:
– Я мало общалась с мужчинами, за исключением своего менеджера. – А Боб был для нее скорее не мужчина, а вечно недовольный представитель бизнеса.
– Вы – пианистка. Нео мне говорил. Мне очень нравится ваша музыка.
– Спасибо.
– Но вам придется сделать перерыв, когда у вас будут дети. Подумать только – два диска в год! – Дора покачала головой.
– Не думаю, что у меня когда-нибудь будут дети, но ради них я конечно же на время оставила бы музыку.
– А почему вы считаете, что у вас не будет детей?
– Не все люди могут найти свою половинку, чтобы создать крепкую семью. А я не хочу быть матерью-одиночкой. – Не с ее комплексами. Это будет нечестно по отношению к детям.
– Ах да, вы немного застенчивы… Я читала это в вашей биографии. Но не все же любят находиться в центре внимания. Вы будете прекрасной матерью. Помяните мое слово.
Когда Кэсс вернулась домой, ее ждал Коул Гири.
Дора, судя по всему, не собиралась оставлять Кэсс наедине с мужчиной. Пожилая женщина, очевидно, была воспитана в старых традициях.
Коул показал Кэсс, какие изменения были произведены в ее доме, но они были совершенно незаметными. Для нее труднее всего было привыкнуть к сигнализационным системам.
– Мне странно смотреть в окно и думать о том, что это стекло не разобьется, если соседский мальчишка попадет в него футбольным мячом.
– Вы привыкнете к этой мысли, – уверил ее Коул.
Дора кивнула:
– Мистер Нео установил на своем балконе такое стекло, которое не пробивается даже пулями. А мыть его можно точно так же, как и другие стекла.
– Оно изготовлено из очень качественного непробиваемого материала, – с гордостью произнес Коул. – Этот же материал был использован для обеспечения безопасности президента компании, когда после избрания на пост он произносил свою речь.
– Он серьезно относится к своей безопасности, – заметила Кэсс.
– Ему приходится делать это.
Кэсс внутренне вздрогнула при этих словах:
– Иногда я забываю, что он – преуспевающий магнат.
Когда они осмотрели дом, ознакомившись с новыми системами сигнализации, и Кэсс оставила отпечатки пальцев для включения их в программу биометрических замков, она предложила своим гостям выпить кофе. Коул отказался, сославшись на предстоявшую встречу с другим клиентом, а Дора согласилась, вызвавшись сама приготовить кофе, пока Кэсс будет переодеваться.
И Кэсс подумала, что она может обрести и второго друга.
Телефон зазвонил поздно вечером, когда Кэсс собиралась уже лечь спать. Это был Нео.
– Дора сказала, что Коул показал тебе все усовершенствования, которые он установил.
– Да. Все оказалось гораздо лучше, чем я ожидала. Мне даже покрасили оконные рамы в прежний цвет. Такое ощущение, что ничего не изменилось.
– Я ведь говорил тебе!
– С тобой трудно спорить, Нео. Ты всегда прав.
– Но ведь ты не будешь спорить со мной, если я скажу, что мы прекрасно провели время этой ночью.
Она рассмеялась:
– Негодяй!
– Серьезно? Ты только что назвала Великого Нео Стамоса негодяем?!
– Я пошутила, мистер Великий. Ты не опоздал на совещание сегодня утром?
– Конечно нет. Не забывай, ты летишь вместе со мной в Напа-Валли.
– Ты говоришь так, будто я оказываю тебе милость, но мы оба знаем, что это не так. – Впервые за многие годы Кэсс почувствовала, что она живет полной жизнью, а не существует посредством своей музыки.
– Каждый раз, когда ты уделяешь мне время, я испытываю к тебе большую признательность.
– Твой мозг работает не так, как у других мужчин.
– Ты только сейчас это поняла?
Она рассмеялась:
– Не надо быть надоедливым.
– Но это моя отличительная черта. Спроси кого хочешь.
– Не поверю. Ты настойчивый, властный, даже выдающийся. Но надоедливый?..
– Возможно, этот талант проявляется только при общении с тобой.
– Похоже. Я все еще не могу поверить, что ты вчера выкрал меня из моего дома.
– Жалеешь?
– Нисколько.
– Замечательно!
– На следующей неделе мы будем заниматься музыкой? – спросила она.
– Да. Но мне больше нравится целовать тебя.
– Если ты ожидаешь поцелуев и… всего прочего… то тебе надо выделить на уроки гораздо больше времени, чтобы мы успели разучить новые этюды.
– Ты похожа на надсмотрщика.
– Я уже слышала об этом от других людей и скажу тебе то же, что отвечала другим моим студентам.
– Что же?
– Вы заплатили за мои уроки для того, чтобы научиться играть на пианино, а не сидеть и не смотреть на него.
– Формально я не покупал никаких уроков.
Слова его имели смысл, но она попалась на эту уловку:
– Зефир не сильно обрадуется, если узнает, что оплаченные им уроки пропадают зря.
Нео что-то сказал на греческом, и она рассмеялась:
– Даже не хочу знать, что ты сказал!
– Эти слова я и не собирался тебе говорить. Сейчас мои мысли заняты тем, как мне найти дополнительное время для того, чтобы не только ты, но и я давал тебе уроки на следующей неделе.
– Лучше подумай о том, как тебе освободить время для выходных дней. Это более важно. – Возможно, Нео насытится ею, она ему надоест, и тогда в следующий вторник он не захочет заниматься чем-либо еще, кроме уроков музыки.
Нео позвонил ей на следующее утро и напомнил о том, чтобы она отключала сигнализацию, выходя из дома. Он позвонил снова после ланча и спросил, как продвигается работа над ее композицией. Кэсс сказала ему, что, когда все будет готово, она сыграет ему свое произведение после выходных.
Кэсс не удивилась, когда телефон, который до этого все время молчал, зазвонил в третий раз. Она в это время готовила для себя ужин.
– Привет, Нео!
– Откуда ты знаешь, что это я?
– Больше мне никто не звонит, кроме моего менеджера и сотрудников студии звукозаписи. Но они не звонят после пяти вечера. Наверное, потому, что у них совсем другое расписание работы, чем у тебя.
– Что касается расписания работы… Моя телеконференция, назначенная на сегодняшний вечер, перенесена на другой день. Ты не хочешь пригласить гостя на ужин?
– А разве твоя экономка не приготовила тебе еду?
– То, что она приготовила, не пропадет.
– Может, ты предпочитаешь ужинать вне дома? – спросила Кэсс, тут же разозлившись на саму себя за такое трусливое поведение. Он ведь знал о ее комплексах, и ей не надо было лишний раз напоминать о них.
– Мне хочется провести это время наедине с тобой.
О боже! Разве этот мужчина может быть еще более совершенным? И ее ощущение любви, которое, как считала Кэсс, не могло за столь короткое время превратиться в настоящую любовь, стало только сильнее.
– Тогда приезжай.
– Я буду у тебя через тридцать минут.
– Жду.
Он сдержал свое слово, и ровно через двадцать девять минут раздался звонок в дверь.
– Как вкусно пахнет! – одобрительно сказал он, следуя за ней на кухню.
– Это всего лишь макароны, овощи и курица. – Она взяла поднос и направилась в гостиную, но нерешительно остановилась возле стола. – Сегодня такой прекрасный вечер. Давай поужинаем во внутреннем дворике. Там нет никаких ограждений из небьющегося стекла, но, полагаю, один вечер мы переживем.
Он хохотнул:
– Хорошо, что нас не слышат мои телохранители.
– Боже упаси!
– Вот именно.
– Послушай, расскажи мне о проекте в Дубае, – сказала она, когда они, усевшись на стулья, ухаживали друг за другом, раскладывая еду по тарелкам.
Она положила ему макароны, а он ей – овощи. Это было так мило и так по-домашнему, словно они ужинали так уже многие годы.
Он рассказал о Дубае, заворожив ее своим видением комплекса, который собирался построить вместе со своими инвесторами.
– Звучит потрясающе!
– Я надеюсь, что там все будет потрясающим.
– Ведь ты мечтатель, да?
– Если ты хочешь достичь совершенства, надо видеть то, что может быть, а не то, что есть.
– И при этом тебя не волнует, что скажут или что сделают другие? – Ей очень-очень нравилась в нем эта черта!
– Мы с Зефиром сделали себе имя, выйдя за рамки привычного мышления и берясь за проекты, которые никто серьезно даже не рассматривал.
– Именно так я вижу музыку. Мое видение слишком динамично, чтобы соответствовать некоторым предвзятым точкам зрения. – Иногда Кассандру хвалили за это, но часто резко критиковали.
– Именно поэтому я так наслаждаюсь твоей музыкой.
Его слова были для нее гораздо дороже, что многочисленные комментарии жалких музыкальных критиков.
– Спасибо тебе.
– Не могу представить себе, что твой отец был недоволен тем, что ты играешь классику.
– Да, так оно и было. – Отец не одобрял и ее сочинительства. Он считал, что это отвлекает Кэсс от главного. Если бы только он мог понять, что лишь написание музыки помогало ей жить!
– И как же ты пришла к тому, что стала сочинять музыку Нового времени?
– Еще подростком я услышала диск Джорджа Уинстона, и меня его произведения потрясли. Его композиции имели много общего с классической музыкой, но он внес в них новое направление, и я поняла, что именно такую музыку я хочу сочинять. – И несмотря на постоянную борьбу с отцом, она не отказалась от своего творчества.
– И все мы от этого получили пользу.
Она улыбнулась, и щеки ее зардели.
– Мне лишь хочется, чтобы у меня был еще и голос, вдобавок к моему роялю.
– Твой рояль не нуждается в этом.
– Ты лучше веди себя поосторожнее. А то я очень быстро привыкну к таким комплиментам.