— Но я этого вовсе не хочу! — запротестовала девушка, сама поражаясь своей горячности.
Она знала, как бороться с Кристофером, когда он держался холодно и высокомерно или, наоборот, был очаровательно безразличен, но с такой мрачной, исступленной и в то же время беззащитной чувственностью сталкивалась впервые, и это оружие оказалось просто убийственным.
Ей захотелось осыпать его лицо поцелуями, прижать к себе и рассказать о своей любви…
Что за мука! — с тоской подумала она.
— И все-таки ты это делаешь, — сказал Кристофер, чуть отодвинувшись, так что лицо его скрыла тень. — Лишь один человек в мире действовал на меня так же, но я вытравил его из своей души.
Кто? Догадки лихорадочно крутились у Анджелины в голове, но задать вопрос напрямик она не смела — слишком мучительно это было.
— Это не то, о чем ты думаешь, — пришел Кристофер ей на помощь. — Не женщина — по крайней мере, в том смысле, как ты это себе представляешь.
— Не женщина? — с неприкрытым удивлением переспросила она.
— Нет! — Он тяжело вздохнул, мотнул головой и продолжил: — Черт, раз уж начал, придется продолжить! Я никому об этом еще не рассказывал и не хочу, чтобы у тебя сложилось превратное мнение. Мне кажется, между нами и без того слишком много секретов и недомолвок, так пусть уж будет хоть одной меньше.
— Ты можешь ничего мне не объяснять, — сказала Анджелина, но глаза ее говорили другое.
— Речь идет о моей матери, Энджи, — начал Кристофер тихо. — Она оставила нас с отцом, когда мне было всего шесть лет — просто ушла и больше не вернулась. Эта женщина предпочла жить со своим любовником, а им был брат отца.
— Твой дядя? — широко раскрыла глаза девушка.
— Да! — тихо подтвердил он, глядя куда-то мимо нее — в собственное прошлое. — Он тоже оставил семью — моих тетю и двоюродных братьев. Эта любовная связь разрушила все наше многочисленное семейство. Его глава, мой дед по материнской линии, в честь которого я и получил свое имя, приказал дочери вернуться домой, но она не послушалась. Это был суровый, сильный человек, и такой поступок привел его в ярость. К чему он только ни прибегал… даже к шантажу и угрозам, но ничего не вышло. Мать оказалась куда больше похожей на него, чем он предполагал… Через пару недель всем стало ясно, что она не вернется, и тогда дед послал на переговоры моего отца. Мать отказалась с ним встречаться. Она сказала, что отныне начинает новую жизнь, и любовник для нее — все.
Анджелина слушала эту исповедь молча. Ей о многом хотелось спросить Кристофера, но она не осмеливалась.
— Она решила порвать все ниточки, связывающие ее с прошлым, — тихо продолжил Кристофер, — и пообещала деду в обмен на его финансовую поддержку уехать вместе с любовником из страны, чтобы об этом скандале все забыли. Дед согласился.
— Но ты говорил, что твои родители умерли, когда ты был ребенком! — напомнила Анджелина. — Выходит, это неправда?
— Они действительно умерли! — Крис безрадостно улыбнулся, и она поняла, что он переживает всю эту историю гораздо тяжелее, чем может показаться на первый взгляд.
Как могла женщина бросить своего ребенка?! Как она не понимала, что это навсегда разрушит его веру в семью, в любовь, в жизнь как таковую?
И тут Анджелина вдруг поняла, что именно этим объясняется тяга Кристофера к лидерству. Ощущение своей беспомощности, отчаяние и непереносимая обида на весь мир сделали его таким, какой он есть. Вот почему он изводит себя работой — это не просто стремление сделать карьеру, а, скорее, наркотик, с помощью которого он пытается забыться. А потрясающую выдержку и умение держать себя в руках в любой ситуации, будь то профессиональные обязанности или личная жизнь, он, видимо, воспитывал в себе с раннего детства.
— Прожив около года в Австралии, дядя решил, что ему приходится слишком много трудиться, добывая хлеб насущный, — с циничной ноткой в голосе продолжил свой печальный рассказ Кристофер. — Хотя моя мать и вложила полученные от деда деньги в его бизнес, дела пошли вовсе не так блестяще, как он ожидал. И тогда этот человек, его звали Лилендом, бросил ее и вернулся к своей семье. Тетка, фанатичная католичка, встретила возвращение блудного мужа с распростертыми объятиями, а моя мать… покончила с собой, когда поняла, что он не вернется, — еле слышно закончил он.
— Боже, Крис! Нет!.. — вырвалось у Анджелины.
— Я никак не мог понять, почему она сделала это, ведь отец призывал ее вернуться… — Кристофер медленно покачал головой. — Почему забыла даже о том, что у нее есть ребенок? Ведь в письмах отца была и моя приписка о том, как я люблю ее, о том, что я буду вести себя хорошо. Долгое время после того, как она ушла из жизни, я считал себя виновным во всем, — добавил он и, словно очнувшись, посмотрел на Анджелину. — Разумеется, теперь я понимаю гораздо больше, но тогда мне оставалось сделать только такой вывод. К сожалению, никто не поговорил со мной на эту тему. Отец был раздавлен и сломлен — он безумно любил эту женщину, а дед запретил даже упоминать ее имя в его присутствии. А через несколько месяцев умер и отец. Врачи сказали нам, что у него случился инфаркт, но я думаю, он просто не хотел жить, после того как моя мать покончила с собой. Она нанесла ему слишком сильный удар, ведь он до самой ее смерти надеялся, что она вернется, и все у нас начнется сначала…
— А ты? Что было с тобой? — тихо спросила Анджелина.
— Я? Я перебрался к деду и приучил себя не думать о родителях. Через какое-то время мне это удалось.
— А твой дядя?
— Лиленд прожил с женой года два, но, очевидно, его измена нанесла их семейным отношениям непоправимый урон. Тетка больше не доверяла ему, и вскоре выяснилось, что небезосновательно: он снова сбежал, на этот раз со своей секретаршей, с которой, судя по всему, крутил роман еще до того, как спутался с моей матерью. Одним словом, сплошная путаница и грязь!
— Как я тебе сочувствую, Крис! — вырвалось у Анджелины, и лицо его мгновенно изменилось.
— Я не прошу о сочувствии, Энджи! — возразил он резко. — И терпеть не могу, когда меня жалеют.
— Я знаю, знаю это! — горячо воскликнула она.
— Многим приходится сталкиваться и не с такими драмами, — немного успокоившись, сказал Кристофер. — Я с детства был богат, и это облегчило мне дальнейшую жизнь, а ведь тысячи людей не имеют ничего и при этом совершенно одиноки. — Он помолчал. — Итак, я рано понял, что должен всего добиваться самостоятельно. Дед держал меня под строжайшей опекой, буквально шагу ступить не давал. Я поначалу устраивал истерики, требовал, чтобы вернулась мать, и так продолжалось даже тогда, когда до меня дошло, что это невозможно. Люди надеются на чудо, даже если у них не осталось никакого шанса, вот и я верил, что когда-нибудь выяснится, что моя мать жива, и она ко мне вернется.
Анджелина не знала, что сказать.
— Жизнь не состоит только из черного или белого, Энджи. Между этими цветами — бесконечное количество оттенков, — глухо сказал Кристофер. — Каждого из нас душат по ночам свои кошмары и преследуют собственные ошибки, совершенные в прошлом. Но все равно любой человек заслуживает того, чтобы его любили… Или я заблуждаюсь? — спросил он вдруг.
— Нет, нет, это правда! — вырвалось у нее.
Откровенный рассказ Криса о себе заставил Энджи понять, что он нуждается в ласке, и сломил ее решимость не выдавать своих чувств.
Он склонился, чтобы поцеловать ее, и она больше не сопротивлялась.
Ей хотелось раскрыть ему всю правду и наконец избавиться от груза ответственности. Она слишком устала жить, запрещая себе быть счастливой и всегда помнить о чувстве долга. Ей надоело видеть небо серым, ощущать воздух — душным, а жизнь — беспросветной, и безумно хотелось из получеловека-полуавтомата превратиться в прежнюю Анджелину.
Когда ее губы с готовностью приоткрылись навстречу поцелую Кристофера, в его горле заклокотал низкий стон. Переполненная сочувствием, девушка обвила руками его плечи и прильнула к широкой груди.
Она целовала Криса с таким исступлением, какого сама от себя не ожидала. Она любила этого мужчину, жаждала его, стремилась к нему и ни о чем другом больше не могла думать. Не могла и не желала!
— Энджи, Энджи! — осыпая поцелуями ее лицо, веки, шею, бормотал Кристофер. — Ты такая сладкая, такая красивая!..
Она таяла в его объятиях, с каждым поцелуем воспламеняясь все больше. Наконец он одним мощным движением перекатился через барьер из подушек, разделявший их, и, запустив пальцы в ее волосы, торопливо высвободил их из плена тугих кос.
— Скажи, скажи, что ты хочешь меня, Энджи! — хрипло прошептал он.
Анджелина немедленно повиновалась, и слова, слетевшие с губ, вырвались из самой глубины сердца:
— Я люблю тебя, Кристофер! — словно зачарованная, пробормотала она. — Я люблю тебя!..
Он вскинул голову и, взглянув в ее искаженное страстью лицо, потребовал:
— Энджи! Ты слышишь, Энджи, взгляни на меня! Открой глаза! Я хочу, чтобы ты была в полном сознании, черт побери!
— Что? Что случилось? — дрожа всем телом, спросила девушка, дико озираясь. — Что-то не так? Почему ты так на меня смотришь?
Кристофер впился взглядом в ее лицо, внимательно изучая каждую черточку.
— Когда мы впервые познакомились, ты была девственницей. Почему?
Она посмотрела на него, как на сумасшедшего.
— Странный вопрос! Я просто не встретила никого, кто бы… — Голос у нее осекся. — Но что произошло? Я ничего не понимаю… Какое это имеет отношение к тому, что происходит сейчас?
— Выходит, ты никого до меня не любила, так, Энджи?
— Да, именно так. — Она резко выпрямилась, натянув одеяло до самого подбородка. — И что отсюда следует?
— Очень многое. — Кристофер продолжал буравить ее лицо глазами. — Спустя два года после той нашей встречи ты все еще остаешься девственницей, так? — Это был уже не вопрос, а утверждение. — Получается, что за это время ты ни с кем не сблизилась. Я не сомневаюсь, что желающих стать твоим любовником было немало, но все они потерпели фиаско! — В голосе его звенел приговор.
— Откуда тебе все это известно? — впадая в панику, воскликнула Анджелина.
— Кристабел! — безжалостно сообщил он. — Она обо всем мне рассказала.
— Ох уж эта сплетница! — попыталась рассмеяться девушка. — Неужели ты веришь всему, что она говорит?
— Верю, потому что у нее нет причин лгать, — убежденно ответил Кристофер. — Кроме того, эта женщина из тех, кто не умеет держать язык за зубами. Могу по секрету сообщить, что ты своим поведением озадачила ее. Она говорила мне, что так и не пришла к выводу, чего ты заслуживаешь больше — сочувствия или восхищения…
— Я не нуждаюсь ни в чьем сочувствии, — быстро отозвалась Анджелина, уязвленная до глубины души.
— Временами все мы ощущаем такую потребность, — возразил он, — хотя и стараемся не показывать этого…
— Если ты считаешь, что я скрываю что-то от тебя, то глубоко ошибаешься.
— Ты только что сказала, что любишь меня, — напомнил Кристофер. — Это произошло в тот момент, когда ты на время перестала думать о будущем и просчитывать ситуацию на десять шагов вперед. — Его серые глаза приобрели отблеск стали. — Два года назад ты говорила то же самое. И я тебе верю, потому что знаю, что это правда. Я чувствую это сердцем.