— Ни то ни другое. — После ее взрыва эмоций собаки наконец пришли в себя и теперь затеяли шумную возню вокруг них. Хвосты их пришли в лихорадочное движение, и то одна то другая собачья морда пыталась заглянуть в лица хозяина и ее спутницы, чтобы удостовериться, что все в порядке. — Посмотрите, собачкам это не нравится, — нервно заметила Энн. — Они совсем разволновались.
— Глупые псы. — Однако с этими словами Ник отступил на шаг, выпустил девушку из объятий и улыбнулся одной из своих обезоруживающих улыбок. Взяв Энн за руку, он повел ее к дому. — Пошли. Нам нужно поесть. Вы, должно быть, умираете с голоду.
Лай и повизгивание собак отдавались в душе Ника новыми приступами раздражения. Он был прав, сравнив Энн с испуганным маленьким кроликом, и, следовало бы сохранять внешнее спокойствие и выдержку ему, проведшему столько времени с несчастными, перепуганными до смерти четвероногими пациентами! Однако былой выдержки-то сейчас как раз и не хватало. Ему хотелось… Ник прикусил губу, стараясь не думать об этом.
— Можете принять ванну, пока я закончу с ужином. — Теперь, когда они переступили порог дома, голос Ника стал привычно безразличным и насмешливым. — Если хотите, захватите с собой бокал вина.
— О нет, я помогу вам.
Она нерешительно последовала за ним в кухню, с новым чувством вины отметив на кухонном столе полную миску приготовленного салата и два еще сырых бифштекса. Ник был занят весь день, а ведь он встал в два утра, вспомнила Энн.
Но это не ее дом, не ее забота — присматривать за Ником, и лучше бы ей никогда об этом не забывать. Сколько она здесь пробудет — дни или недели, — зависело от того, насколько успешными окажутся ее поиски.
Ник наполнил два бокала вином из откупоренной бутылки и протянул один из них Энн. А затем снова вернулся к разделочной доске.
— Я справлюсь, все под контролем.
Все под контролем? — подумала Энн с отчаянием. Хотела бы она, чтобы так оно и было…
Поднявшись к себе в комнату, девушка первым делом направилась к зеркалу и с ужасом увидела перед собой зареванное лицо в обрамлении растрепанных волос. Кошмар! Она закрыла глаза, чтобы избавиться от наваждения, но когда вновь открыла их, «картинка» в зеркале лучше не стала. Ничего себе — ее первый день в Слоу!
Все, хватит! С этого момента она будет являть собой образец выдержки и обходительности. Никаких истерик и нервных срывов, никаких слез, — что бы ни творилось в ее душе.
Энн была уверена, что среди коллег по работе и нескольких близких друзей она имела репутацию человека сдержанного и отстраненного, даже, может быть, холодного. Почему же теперь ей не удается сохранять былое хладнокровие в присутствии Ника Хартли?
Открыв дверь ванной, Энн нырнула туда, как в потаенное убежище, будто стыдилась собственной наготы. Но, погрузившись в теплую воду, вдохнув аромат мыльной пены, пузырьки которой приятно щекотали кожу, девушка ощутила, как ее тело и душа наполняются долгожданным покоем.
Проведя в ванне минут пять, не больше, Энн почувствовала себя заново родившейся. Она тщательно промыла волосы под душем, насухо вытерла их полотенцем, а затем поспешила в спальню, где нарядилась в белые брюки и длинную изумрудно-зеленую сорочку.
— Ожили? — спросил Ник, когда она спустилась в кухню, и кивнул на пустой бокал в ее руке. — Ухаживайте за собой сами, не стесняйтесь. Бифштексам еще нужно немного прожариться.
— Спасибо. — Вино было превосходным, но одного бокала было достаточно. Сегодня вечером ей потребуется все ее хладнокровие и выдержка.
— И как вам показался Слоу после сегодняшней экскурсии? — спросил Ник светским тоном, и Энн постаралась ответить как можно более непринужденно, будто она просто заглянула на выходные к близким друзьям.
— Очень мило. — Энн выдержала паузу и добавила: — Я видела немногих горожан, но те, которые встретились мне, производили впечатление людей доброжелательных и дружелюбных.
Ник, безусловно, хорошо знает местных жителей, рассуждала Энн, но он далеко не прост. И если она хочет чего-нибудь вытянуть из него, следует проявить максимум осторожности.
— Тут живут работящие люди. — Он повернулся к ней и стал накладывать на тарелки аппетитные куски мяса, добавив на гарнир жареных грибов и лука. Закончив, Ник жестом указал на гостиную. — Расположимся там?
Прежде чем тема жителей Слоу вновь всплыла в разговоре, Энн успела покончить с мясом и приступила к десерту — сырному торту с черной смородиной, от одного вида которого текли слюнки. Ее собеседник как раз заканчивал одну из бесчисленных баек — на сей раз об эксцентричном старике фермере, который никогда не покидал пределов Сноу. И Энн решила, что лучшего момента не найти.
— Полагаю, большинство местных жителей здесь и родились, и прожили всю жизнь? — Ее сердце тревожно забилось. Было что-то нехорошее в том, что она обманом пыталась вытянуть из своего спасителя необходимую ей одной информацию, для вида расспрашивая о людях, которых тот хорошо знал и ко многим из которых, видимо, хорошо относился…
— В целом, да. А почему вы спросили?
Итак, она допустила оплошность: не смогла скрыть своего интереса. Капля черносмородинного соуса капнула прямо на белые брюки, и Энн почувствовала, как алеют ее щеки. Ложь никогда не была ее сильным местом, даже малейшая неправда всегда выдавала себя краской стыда.
— Просто… У вас, наверное, много отдыхающих летом. Таких, как я? И люди снимают здесь дома? — смущенно пролепетала она.
— Случается.
Он не старается облегчить мое положение, с отчаянием подумала Энн и попыталась выдавить из себя улыбку:
— Но уверена, многие, как и я, влюбились в эти места.
— А вы влюбились, Энн?
— Что? — Она вздрогнула, не сразу поняв, о чем идет речь.
— Я спрашиваю, вы влюбились… в Слоу?
— Да-да, именно так!
— Это хорошо. — Со странной интонацией в голосе протянул Ник. — Кофе?
— Благодарю вас. — Все, хватит с нее этой игры в расспросы.
За окном стемнело, и угольно-черное небо лишь кое-где разбавлялось серо-багровыми закатными облаками. Огни городка внизу добавляли картине сходство с расцвеченной золотистой искрой темной коробкой от шоколадного набора, знакомой Энн с детства. Когда Ник вернулся с подносом, девушка стояла у окна, пытаясь разглядеть среди освещенных прямоугольничков один-единственный. Она была уверена, что ее мать где-то там.
— Располагайтесь поудобнее. — Ник, казалось, не обратил внимания на поспешность, с которой Энн отскочила от окна. Деловито поставив поднос на кофейный столик, хозяин дома уселся на диван. — Эти стулья спустя какое-то время начинают казаться невыносимо жесткими.
— Что вы, они прекрасны. — Энн благоразумно проигнорировала приглашение присесть рядом с ним на диван и устроилась прямо на ковре возле столика. — Вам черный или со сливками?
— Черный, как вы могли бы догадаться, — загадочно ответил Ник.
Она подала чашку, стараясь не коснуться его руки, но все уловки были напрасны: ее неудержимо влекло к этому сильному телу, прекрасному лицу. При появлении такого мужчины все женщины наверняка вывертывались наизнанку, чтобы только привлечь его внимание, подумала Энн с болью в сердце. Интересно, какой была жена Ника?
И словно в ответ на невысказанный вопрос взгляд девушки упал на массивный фотоальбом, лежавший рядом со стереопроигрывателем. Очевидно, альбом пробыл там без движения долгое время, о чем свидетельствовал солидный слой пыли.
— Можно посмотреть? — спросила Энн, боясь, что не выдержит, если получит отказ.
Просьба явно не доставила ему радости. Однако вежливость восторжествовала, и Ник безразличным тоном ответил:
— Пожалуйста. Должно быть, его забыла здесь Морин. Помню, она показывала Грегу детские снимки, — добавил он без всякого выражения. — Когда наши родители решили уехать, она настояла, чтобы все фотографии остались в одном месте — здесь, в доме…
Да, с самых первых лет он был необычайно серьезен — серьезный малыш, серьезный подросток. И ужасно красив… Энн переводила взгляд с одной фотографии на другую, и сердце ее готово было выпрыгнуть из груди. Морин почти не менялась, а что касается родителей, то с фотографий на Энн смотрела жизнерадостная, неизменно улыбающаяся пара, служившая контрастом вечно нахмуренному малышу.
Но тут она перевернула очередную страницу, и взгляд сразу же упал на фото Элис, запечатленной, очевидно, в день свадьбы. Но на невесте вместо традиционного белого платья был надет бледно-розовый элегантный костюм, а воздушная шляпка на черных волосах напоминала сахарную глазурь на шоколадном торте. Элис была красавицей, ничего не скажешь: миндалевидные глаза, изящно очерченный овал лица, стройная, высокая. На снимке жених казался всего лишь на пару дюймов выше своей избранницы…
Итак, ему нравятся высокие брюнетки, подумала Энн с тоской. Прямая противоположность ей.
— Это ваша жена? — Не следовало выказывать любопытства, тут же с досадой подумала Энн, но было уже поздно. В воздухе пахло грозой. Ник, наверное, страдает оттого, что она так бестактно напомнила ему о потере….
— Да, это Элис, — тихо произнес он, перебираясь с дивана на ковер рядом с Энн.
Теперь они сидели рядышком, как два голубка, и вместе рассматривали фотографии его умершей жены, сделанные в день, который обещал молодоженам счастливое будущее, зачеркнутое одним взмахом жестокой судьбы… Однако единственное, о чем могла сейчас думать Энн, несмотря на грусть и печаль, разлитые в воздухе, — это о том, как звучит его голос, какой аромат излучает его тело и как маняще близко это тело сейчас от нее! Ужас…
— Это день нашей свадьбы, — тихим голосом произнес он, протянув руку из-за плеча Энн и перевертывая страницу альбома. Она чувствовала на шее горячее дыхание Ника, легкое прикосновение его груди к своей спине, и внутри у нее все сжималось, как от предвестия беды. — Видите, это Морин и Грег — он был моим свидетелем. Вы ведь еще с ним не виделись, не так ли?
— Нет. — Ей уже было трудно что-либо рассмотреть на фотографии, настолько Энн были зачарована близостью Ника. Однако она заставила себя вглядеться в фото, на котором была изображена счастливая пара новобрачных в окружении Морин и Грега. — Он выглядит очень милым, — произнесла она вполне искренне, увидев невысокого и на вид приятного парня, улыбавшегося в объектив.
— Он таков и в жизни. Но еще лучше то, что он знает Морин как облупленную и в состоянии, когда нужно, охладить ее энтузиазм, — произнес Ник с непередаваемым удовлетворением в голосе. — Большую часть времени сестрой верховодит сердце, а не голова.
— Вот как? — Энн не могла оторвать взгляда от высокой красавицы в розовом.
— Зато когда Элис заболела, ее опорой стала Морин, — продолжил он, как будто не замечая, куда устремлен взор собеседницы.
— Значит, ваш брак длился недолго?
— Год.
Год? Всего год?!
— Но мы познакомились задолго до свадьбы. Элис… она решила оставить колледж и выйти за меня замуж вместо того, чтобы работать над дипломом. Ей казалось, что лучшей дорогой к профессии ветеринара будет должность ассистента у меня.