Филиппа постоянно вспоминала, какую глупость совершила, заведя роман с Алфредом. Ведь первое, что он сделал, – потребовал, чтобы Ребекку отдали в интернат. Он заявил, что будет встречаться с Филиппой только на таких условиях. Ему нужна была красивая свободная женщина, не обремененная ребенком. Как хорошо, что она нашла в себе силы разорвать отношения! И тут же попала в следующую ловушку, еще более хитрую. Что за невезение! Дни тянулись, беспросветные, безрадостные, пустые.
В конце второй недели все-таки произошло нечто, позволившее Филиппе выплыть из того моря тоски и безысходности, в которое она постепенно погружалась, не имея сил сопротивляться судьбе.
Ей позвонили из школы, где училась Ребекка. Учительница, Сара Милтон, попросила Филиппу приехать, но не стала уточнять зачем, сказала только, что с девочкой все в порядке. Несмотря на это, мать разнервничалась.
– Зачем я им понадобилась? – размышляла она вслух. – Может быть, все-таки что-то случилось?
– Ты всегда предполагаешь худшее, – прокомментировала Дороти.
– Нет. Ничего подобного!
– Да. После всего, что произошло между тобой и Говардом… Не могу сказать, что это были лучшие две недели в твоей жизни. Ты всегда все усложняешь!
– Ничего, я выживу, – криво усмехнулась Филиппа.
– И это все, что ты можешь сказать? А надо ли выживать? Может быть, лучше просто жить? И я уверена, что с Бекки все в порядке. Ну, может, упала или порезалась. Всякое бывает.
Нельзя сказать, чтобы слова сестры сильно успокоили Филиппу. Они не выходили у нее из головы, пока она вела машину, вписываясь в крутые повороты узеньких переулков недалеко от школы святой Терезы. Но Ребекке и раньше случалось упасть или порезаться, однако из-за этого не вызывают в школу родителей.
Терпеливо ожидая в учительской окончания уроков, Филиппа продолжала терзаться самыми ужасными догадками. Наконец учебное время закончилось, и в дверях появилась невысокая хрупкая женщина, учительница Ребекки.
– Добрый день, – приветствовала она гостью. – Выпьете со мной чашечку чаю?
– Нет, спасибо. – Нервы матери были слишком натянуты для спокойного чаепития. – Не могли бы вы объяснить мне, что случилось?
– Да, конечно. – Учительница села на стул и внимательно посмотрела на Филиппу. – Перейдем сразу к делу. Вы не замечали, что у Ребекки улучшилась речь?
– Что?! Нет, я ничего не знаю об этом! Она перестала заикаться?
– Практически да. Думаю, что девочка хотела сделать вам сюрприз или что-то в этом роде. Мне кажется, миссис Оуэн, ее болезнь вполне излечима. Лечащий врач Ребекки считает, что вам следует обратиться к детскому психологу. Заикание – это последствия шока, вызванного аварией, оно не имеет физиологических причин. Девочка просто подсознательно не хотела говорить нормально. Но теперь, наверное, все нормализуется, и она почувствует себя совершенно здоровой.
Как странно, думала Филиппа, проезжая очередной перекресток на пути к дому. Школьный врач сказал то же самое, что и Говард когда-то. И именно он немало содействовал выздоровлению Ребекки, как теперь стало ясно. Вот почему только дочь ничего не сказала ей?
– Ты не хотела меня слушать, – внезапно раздался прерывающийся голос девочки.
– Но почему? – От удивления Филиппа чуть не выпустила руль: Ребекка действительно говорила совершенно нормально!
– Говард, он добрый. Он меня слушает. Он играет со мной. Раньше я не хотела говорить, а теперь буду.
Чувство глубокой вины охватило молодую женщину. Как рассказать дочери про разрыв? И не откажется ли Ребекка, узнав об этом, от дальнейших попыток общаться с людьми? Вдруг замолчит навсегда? Потеряет шанс стать полноценным человеком?
– О, доченька, – только и смогла пробормотать Филиппа, откидываясь на мягкую спинку сиденья.
Отчаянно хотелось зарыдать, но делать этого было никак нельзя. Девочка смотрела на мать серьезно и вопрошающе.
12
На протяжении выходных тревога не оставляла Филиппу ни на минуту. Как она могла быть такой эгоисткой? Так погрузилась в собственные проблемы, что совершенно забыла о дочери, уделяла ей лишь номинальное внимание.
Ничего на свете она не желала так сильно, как выздоровления Ребекки. Но без Говарда это было неосуществимо. Того самого Говарда, которого она несколько дней назад даже не пожелала выслушать.
Интересы дочери – это единственное, ради чего Филиппа могла пойти на примирение. Ради Ребекки. Но согласится ли теперь на это гордый скандинав?
Как назло, Ребекка все чаще спрашивала о Говарде, интересовалась, когда снова поедет к нему в гости. Филиппа отговаривалась как могла, но было ясно, что долго так продолжаться не сможет. Нужно было или что-то предпринять, или скрепя сердце сказать правду, какой бы горькой та ни была.
Ужасно, но постепенно молодая женщина начала осознавать, что сама скучает по этому человеку едва ли не больше, чем дочь. Да и права ли она была, когда, ослепленная негодованием и оскорбленным самолюбием, не дала ему и слова сказать в свое оправдание? Может быть, вина Говарда не так уж и велика? И он так много сделал для Бекки!.. Может быть, все еще можно исправить?
Говард хотел объясниться, когда приходил в мотель в прошлый раз. Хотел сказать, почему Алфред оказался в его доме, в то время как должен был быть далеко-далеко за океаном. Филиппа отказалась его выслушать и теперь терзалась горькими сожалениями.
Впрочем, оставался еще шанс. И теперь попытаться исправить положение предстояло ей. Да, именно так. Нужно забыть злые слова Алфреда и постараться начать все сначала.
Впрочем, размышляла Филиппа, машинально протирая столы, кто сказал, что Говард вновь с удовольствием взвалит на себя все ее проблемы. Она все-таки не потеряла способности мыслить здраво. К тому же у мистера Хольгерсона есть собственная семья, и вряд ли его домашние будут безумно рады, если их отношения продолжатся.
Но как бы там ни было, нужно попытаться связаться с ним, решила Филиппа. Она не знала домашнего телефона Говарда, поэтому сняла с полки толстый справочник и посмотрела номер главного офиса компании «Сансет».
Набрав нужные цифры, она связалась с вежливой и неприступной, как хорошая крепость, секретаршей, которая наотрез отказалась сообщить Филиппе требуемое.
– Я не уполномочена давать его домашний телефон кому бы то ни было, – сообщила «милая» девушка.
Никакие объяснения по поводу того, что Филиппа лично знакома с ее боссом, конечно же не помогли. Все доводы и уговоры разбивались о безукоризненно вежливое равнодушие секретарши.
– Но вы хотя бы позвоните мистеру Хольгерсону сами! – взмолилась, наконец, Филиппа, утомленная этим бесплодным противостоянием.
Ее буквально раздирало на части горячее желание хотя бы услышать голос Говарда. Только теперь она начала понимать, как много в ее жизни значит этот человек. И она уже разыскивала его не ради блага дочери, а ради себя самой.
– Боюсь, что не знаю номер домашнего телефона мистера Хольгерсона, – сказала секретарша, тоже начиная терять терпение. – Миссис Оуэн, мне очень жаль, однако…
– Так узнайте его! Спросите у вашего начальника, в конце концов! Поймите, это очень важно! Прошу вас, сделайте что-нибудь… – Голос Филиппы предательски задрожал.
В трубке воцарилась подозрительная тишина. Молодая женщина замерла. Через несколько минут что-то щелкнуло, и снова послышался женский голос.
– Я посмотрю, что смогу сделать для вас. Но ничего не обещаю… Постараюсь оставить мистеру Хольгерсону сообщение. Он знает ваш номер?
– Да, но я на всякий случай вам его скажу. – Филиппа была вне себя от радости. – Запишите, пожалуйста.
Повесив трубку, она испытала некоторое облегчение: хоть что-то было сделано. Теперь надо было только терпеливо ждать. Около часа она гипнотизировала взглядом телефон, ожидая, что тот вот-вот зазвонит. Но все было тихо. За этим «увлекательным» занятием молодая женщина не заметила, как вошла Дороти.
– Что случилось? – быстро спросила она, с чисто женской проницательностью заметив обеспокоенность сестры, хотя Филиппа и пыталась это скрыть.
Пришлось вкратце объяснить ситуацию. Меньше всего Филиппе хотелось обсуждать это с кем бы то ни было, даже с Дороти. Но та немедленно принялась дотошно расспрашивать.
– Он что, не захотел с тобой разговаривать?
– Я не дозвонилась. Попросила секретаршу передать ему сообщение.
– И что теперь?
– Он все еще не перезвонил.
– А много времени прошло?
– Около часа. – Филиппа грустно улыбнулась. – Глупо все это, правда? Я так надеялась, что он поможет Бекки обрести уверенность в своих силах…
– А тебе не приходило в голову, что он получил твое сообщение и уже направляется сюда! – горячо возразила Дороти. – Ведь Говард прекрасно знает, куда нужно ехать.
– Да, конечно! – Филиппа стремительно вскочила с кресла и забегала по комнате. – А я так ужасно выгляжу!
– Ты выглядишь отлично, – проговорила Дороти, критически осматривая сестру. – Прекрати метаться и успокойся.