— Нет! Конечно, ты не такой. — На лице ее застыло такое несчастное выражение.
Ему хотелось закружить в ее объятиях, ласкать ее, заниматься с ней любовью, пока она не забудет о своей боли. Но тогда радость его продлится недолго. Рано или поздно она снова вот также грустно на него посмотрит.
— Как я могу доказать, что ты не права? Что мне сделать, чтобы ты мне доверяла?
— Я доверяю тебе, Дэймон, просто…
«Не люблю тебя?»
«Не хочу, чтобы ты контролировал мою жизнь?»
«Не могу жить с тобой?»
Дэймон был в отчаянии. Он чувствовал свою полную беспомощность.
— Тогда скажи мне, что я могу сделать, чтобы все изменить?
Он готов был на все. Единственная его надежда была на то, чтобы доказать ей, что он тот мужчина, которому она может доверить свою жизнь.
Губы ее искривились, она покачала головой:
— Ты можешь меня отпустить.
Глава 15
— Новые поступления, о которых я говорила, вон там, на стене.
Калли улыбнулась одной из лучших своих покупательниц, потом отошла, чтобы женщина со своим спутником могли спокойно походить по магазину и посмотреть то, что им интересно.
Долгий рабочий день почти уже закончился. Она ужасно вымоталась. Не физически, она все еще получала огромное удовольствие от работы. Она устала от эмоционального напряжения.
Пять месяцев три недели и шесть дней она не видела Дэймона.
С каждым днем она все больше скучала по человеку, который заставил ее посмотреть в глаза собственным страхам. Человеку, который бесил ее, бросал ей вызов, вмешивался в ее жизнь. Человеку, который поддерживал ее и слушал, дарил ей покой и удовольствие. Она отвергла этого мужчину, потому что была слишком гордой. Ей нужна была его любовь, на меньшее она согласиться не могла.
Теперь у нее была независимость и возможность, за которую она так долго боролась. И это было прекрасно. Она доказала себе, что она способна на это, что она стоит больше, чем мог предположить Алкис или кто-либо другой, в том числе она сама.
Но теперь, когда она узнала, каково это жить с Дэймоном, ей было мало независимости.
Она мечтала о том, что могло бы быть, если бы он ее любил.
Наверное, она была ему небезразлична, ведь он столько усилий ради нее приложил. Она не хотела, чтобы он был с ней из жалости. Не пережила бы, когда он взялся бы за следующий благотворительный проект.
Или того хуже — влюбился бы в другую женщину.
Нет, Дэймон ее не любил. Он считал, что они хорошо подходят друг другу в постели. Она будила в нем инстинкт защитника. Но он не попытался ее остановить, удержать. У него наверняка уже есть новая пассия. Калли не хотела ничего об этом знать. Она желала ему счастья, но не пережила бы, если бы увидела, как он улыбается другой.
Слезы затуманили ей глаза.
— Они прекрасны, — услышала она у себя за спиной.
Калли резко развернулась и увидела женщину лет шестидесяти, которая лучезарно ей улыбалась. Она махнула рукой на вышивки Калли по шелку.
Из ее серии морских пейзажей осталось всего два.
— Я очень рада, что вам нравится, — пробормотала она.
Калли говорила правду, она с радостью бы продала их, слишком много воспоминаний было связано с этими пейзажами.
Она начала эту серию, когда только овдовела, пейзажи того времени были штормовыми и туманными.
А закончила, когда была счастлива и полна жизни, потому что жила с Дэймоном. У этих последних работ было совсем другое настроение, море на них было спокойное и полупрозрачное.
— Моя дочь сказала мне, что это ваши работы.
— Ваша дочь? — Калли изо всех сил пыталась сосредоточиться на разговоре.
— Да. — Женщина показала на свою элегантно одетую спутницу. — Она купила один из этих морских пейзажей, и я пришла посмотреть остальные. А еще взглянуть на удивительную женщину, которая их сделала.
Калли очень хорошо помнила тот пейзаж. Он был весь пронизан счастьем, и она думала, что никогда не сможет его продать. Но держать его у себя оказалось еще больнее.
— Спасибо. Хотите посмотреть поближе?
Они вместе подошли к морским пейзажам.
— Я сама занимаюсь шитьем, но мне никогда такой красоты не сделать, — сказала ее спутница. — Просто невероятно, как вам удается добиться такого эффекта при помощи ткани и ниток.
— Спасибо большое. А что именно вы шьете, госпожа…
— Савакис. — Она внимательно наблюдала за реакцией Калли своими умными темными глазами. — Но, прошу вас, зовите меня Ирини.
Дэймон вскочил.
— Где она? — рявкнул он по громкой связи.
— В фойе, господин Савакис. Мне сказать секретарю, чтобы пропустила ее?
— Да. Прямо сейчас.
Дэймон положил трубку, сердце у него учащенно забилось при мысли о Калли в его кабинете.
Почему здесь? Почему сейчас?
Калли сбежала от него шесть месяцев назад. Шесть долгих мучительных месяцев, за которые он познал глубочайшие сомнения, страх и отчаяние. Ему очень трудно было ее отпустить, почти невыносимо.
Она не оставила ему выбора, только стоять и смотреть, как женщина, которую он любит, уходит из его жизни. Он сделал ей больно и теперь мог только ждать и молиться.
И сегодня его терпение закончилось. Он пообещал себе, что через полгода, в этот самый вечер, пойдет к ней домой. Ведь он дал ей достаточно времени, чтобы заслужить еще один шанс.
Что она здесь делает?
Какими бы ни были ее намерения, важен был результат их встречи. А он мог быть только один. Жить дальше без нее было просто немыслимо. Он должен был это как-то решить. Сейчас.
— Войдите.
Калли переступила порог и остановилась, сердце в груди у нее подпрыгнуло.
Он все такой же мужественный и красивый, каким она его помнила. Она жадно разглядывала Дэймона. И от одного взгляда на его пальцы перед ее мысленным взором одна за другой стали всплывать очень интимные картинки.
— Привет, Калли.
На лице его ничего не отражалось.
— Привет, Дэймон.
— Присядешь?
— Спасибо.
Она прошла под пристальным взглядом Дэймона. Она приехала прямо из магазина. Так что одета она была аккуратно, но негламурно.
Подойдя к нему поближе, Калли увидела тени у него под глазами, складки в уголках рта. Он слишком много работает.
— Очень любезно с твоей стороны было согласиться со мной встретиться.
Дэймон только склонил голову.
Он специально ее смущает, сидя за этим огромным столом и не говоря ни слова? Хотя это не важно. Важно было только снова наладить с ним отношения.
Когда она сегодня познакомилась с его матерью, в ней проснулась слабая надежда на то, что он испытывает к ней нечто большее, чем жалость. Но сейчас, глядя на эти строгие черты, она поняла, что пришла зря.
Дэймон ее не любит.
— Я могу предложить тебе что-нибудь выпить?
— Нет, спасибо. Я пришла извиниться, — сказала она и посмотрела ему в глаза. — Надо было это раньше сделать, но мне понадобилось время, чтобы… во всем разобраться.
Она помолчала, но он ничего не сказал.
— Мне следовало как минимум поблагодарить тебя за то, что ты доложил в мой фонд деньги, которые украл дядя.
Он махнул рукой:
— Забудь. Это ерунда.
— Нет. Ты не прав. Это очень много для меня значило. Это позволило мне начать новую жизнь. Доказать себе, что я могу чего-то добиться.
— А это для тебя важно?
— Конечно. И я хотела тебе сказать, что начну возвращать тебе деньги, когда…
Он вскочил на ноги, глаза его блеснули.
— Ты этого не сделаешь!
Таким он Калли больше нравился. Пусть даже злится, только не будет таким отстраненным. Пульс у нее участился при мысли о Дэймоне в состоянии возбуждения.
— Ты за этим пришла? Договориться об уплате долга? — голос его прозвучал холодно.
А она-то надеялась, в разлуке он соскучится и поймет, что любит ее, а не жалеет. В горле у нее застрял комок. Все кончено. Пора двигаться дальше.
— Это все?
Калли кивнула, не глядя ему в глаза:
— Да, все. Спасибо, что согласился меня принять. Надеюсь… надеюсь, у тебя все будет хорошо.
Она повернулась к двери. В глазах у нее стояли слезы.
— Подожди!
И тут она вдруг заметила морской пейзаж на стене.
— Проходи и садись, Калли.
Она только покачала головой, глядя на вышивку по шелку прямо перед столом Дэймона. Колени у нее задрожали. Уголком глаза она увидела, как Дэймон пошел к ней.
— У тебя моя картина.
— Да.
Не просто картина. А ее любимая картина. Та, которую она сначала никому не хотела отдавать, потому что она так много для нее значила. Уединенный пляж, окруженный соснами, где они когда-то встретились.
— Я смотрю на этот рай в перерывах между деловыми встречами, это помогает мне не сойти с ума.
— Это не рай, — хрипло сказала она. — Это…
— Я прекрасно знаю, что это за место.
Он подошел так близко, что она теперь видела только его. Калли вдохнула его запах. Веки ее задрожали.
— Поэтому я попросил сестру купить ее для меня. Именно этот пейзаж. И вообще, это я попросил ее сходить к тебе в магазин. Посмотреть, как у тебя идут дела.
Когда Калли это услышала, по телу ее разлилось тепло. Через секунду она осознала, что отчасти это тепло исходило от его рук, которыми он обхватил ее ладони.
— Ты попросил ее и другие вещи тоже купить?
— Нет. Это была ее идея. Ей так понравился магазин, что она начала рассказывать о нем своим друзьям.
— Ко мне часто приходят по рекомендации знакомых.
— Тебя это не расстраивает?
— Как меня может расстроить то, что я была тебе небезразлична настолько, что ты решил справиться, как у меня идут дела.
— Это еще не все. Я хотел поговорить с тобой об этом, но ты ясно дала мне понять, что не хочешь со мной общаться.
— Что ты сделал?
— Я поговорил с твоим дядей и убедил его, что ему нужно расширять горизонты. Он принял предложение стать у руля одной из моих компаний на Карибских островах. Его жена не совсем здорова, ей противопоказаны переезды. Она останется в Греции и будет готовиться к свадьбе твоей двоюродной сестры.
— Это ты все сделал? Ты совершил ужасную ошибку. Он разрушит тебе бизнес!
Раскатистый смех Дэймона укутал ее словно одеяло.
— Не волнуйся. Его обязанности не так обширны, как он сначала думал. За ним будут очень строго следить. Возможно, ему даже придется поработать для разнообразия.
— Ты сделал это для меня?
— И для Анджелы, и твоей тети. — Он выпрямился. — Скажешь, что я пытался управлять вашими жизнями.
Она покачала головой:
— По-моему, это чудесно.
— Правда? — Он приподнял брови. — А ведь ты бросила меня, потому что я, как твой муж, заправлял твоей жизнью.
— Нет! Ты совсем не такой, как Алкис! Ты щедрый, заботливый. Ты… ты особенный.
Его взгляд пронзал ее насквозь.
— Тогда скажи мне, Калли, почему ты ушла, когда я как раз собирался сделать тебе предложение?
Дэймон почувствовал, как по ее телу прошла дрожь. Она распахнула глаза. От удовольствия или потрясения?
Он дал ей шесть месяцев на то, чтобы понять: то, что было между ними, — это нечто особенное. Есть ли у него надежда?
— Не надо, пожалуйста. — Она отвернулась, воплощенное страдание. — Тебе не нужно…