Взгляд Тедди снова устремился к Алехандро, и он понял, что она вновь готова к обороне.
– Я знаю, что ты считаешь меня озлобленной ханжой. Может быть, в каком-то смысле ты прав. Но я не могу изменить себя.
– Думаю, тебе просто не хватает уверенности в себе, – сказал Алехандро.
– И я полагаю, ты думаешь, что сможешь помочь мне обрести ее?
– Да.
Ее взгляд метнулся к его губам, и он услышал ее глубокой вздох. Голубая жилка на ее шее билась, как сердце колибри. Она облизала пересохшие губы.
– Я не готова. Для начала я хочу узнать тебя.
Забавно, но ни одна из пассий Алехандро никогда не стремилась узнать его лучше. Всех интересовали только его деньги и статус. Что он мог им дать: дорогие рестораны, украшения, поездки в экзотические места, возможность посетить самые эксклюзивные вечеринки и ночные клубы. Они не хотели ничего знать о нем. Да и он не сильно сокрушался по этому поводу. Алехандро был настолько одержим получением прибыли компанией, что у него не было времени думать о чем-то, кроме как о финансовом положении фирмы.
Алехандро провел костяшками согнутых пальцев по ее щеке, наблюдая, как ее глаза потемнели.
– Я не самый простой человек. Ты уверена, что хочешь попробовать?
Она снова облизала губы, прежде чем одарить его робкой улыбкой.
– Думаю, за полгода я разберусь, верно?
Алехандро наклонился вперед и поцеловал ее в лоб.
– Действительно, время у нас есть.
Глава 7
Вскоре после их разговора на террасе Алехандро сообщил Тедди, что ему нужно проверить почту, и оставил ее одну. Ей показалось, что он давал ей время прийти в себя после их страстного по целуя.
Алехандро заставил ее поверить в себя. Она едва осознавала, что так беззастенчиво ответила ему на поцелуй. Прижалась к нему, терлась об него, как кошка. Она даже не подозревала, что способна на такое.
Алехандро был сложным человеком, и под маской циника были спрятаны такие стороны его характера, о каких она даже не подозревала. Он воспитывал двух беспризорных детей, и это доказывало, что он не бессердечный бабник, каким видели его журналисты. Вместо того чтобы тратить деньги на себя, он подарил будущее Софи и Хорхе.
А сколько еще подобных поступков не было замечено прессой? Его это не интересовало. Он просто помогал людям, и Тедди стало стыдно оттого, что она осуждала его. Она была уверена, что он безжалостный, высокомерный и неуступчивый. Но это было не так. Его любили и уважали слуги, а это дорого стоило.
Вчера Тедди случайно подсмотрела совершенно трогательную сцену: Алехандро преподавал Хорхе урок грамматики. Она стояла за дверью, прислушиваясь к его голосу, – как мелодично он произносил фразы на своем родном языке. Так что же это был за человек, женой которого она будет следующие полгода?
Узнает ли она его за этот срок?
Тедди использовала остаток дня, чтобы осмотреть дом и окрестности виллы. Поместье было намного больше, чем она себе представляла. В доме было четыре этажа, каждый из которых был роскошно отделан. Комнаты были заставлены самой дорогой мебелью и отделаны лучшими материалами. Богатое убранство поражало воображение, но она никак не могла отделаться от мысли, что в доме неуютно. Дом больше напоминал музей, нежели место, куда всегда хочется возвращаться.
С кем будет Алехандро делить эти хоромы? Будет ли здесь когда-нибудь звенеть детский смех?
Тедди представила Алехандро десятилетним ребенком. Каково было ему видеть отца, прикованного к инвалидной коляске? А затем пережить уход матери, которая бросила его с братом, чтобы начать новую жизнь во Франции? В столь юном возрасте взвалить на себя ответственность за будущее своей семьи… Это очень тяжелая ноша.
Вечером Тедди зашла в библиотеку, окна которой выходили на поля и горы Анды. Ее взгляд упал на фотографию Алехандро с его отцом и братом. На фото еще здоровый отец обнимал сыновей. Ребятам на вид было около девяти и семи лет. Пако выглядел довольно строго, как будто чувствовал себя неуютно перед камерой, а Луис нахально улыбался. Выражение лица Алехандро было более сдержанным, и Тедди подумала, что он, как и его отец, воспринимал жизнь серьезнее, чем его младший брат.
Была здесь и еще одна фотография, которая притягивала Тедди, как магнитом. На ней была изображена очень красивая женщина с ребенком на руках и малышом, стоящим рядом. Маленькая рука мальчика сжимала подол ее платья, как будто он переживал, что она может внезапно исчезнуть.
Это была мать Алехандро и Луиса. Элоиза Валькес обладала темными волосами и светлой кожей, что напомнило Тедди актрис золотого века Голливуда. Она была стройной и ухоженной, с красиво уложенными волосами и идеальным макияжем. Платье сидело на ней так, словно было сшито лично для нее лучшими парижскими кутюрье.
Тедди не верилось, что эта счастливая и улыбчивая женщина всего через пару лет оставит своих мальчиков и навсегда исчезнет из их жизни.
Тедди посмотрела на угольно-черные глаза Алехандро, на его сосредоточенный лоб. Она провела кончиком пальца по его серьезному личику, гадая, что происходило в его душе в то время.
– Я вижу, ты уже познакомилась с остальными членами нашей семьи.
Глубокий баритон Алехандро испугал Тедди настолько, что она выпустила из рук фотографию. Звук бьющегося стекла был громким, как выстрел из ружья. Она наклонилась, чтобы собрать осколки, и один из них поранил ей палец.
Алехандро оказался рядом уже через несколько секунд.
– Ты порезалась?
Тедди прижала большим пальцем кончик среднего, чтобы не испачкать ковер каплями крови.
– Ничего… Прости за рамку. Ты напугал меня. Я заплачу за новую конечно же.
Он взял рамку из ее рук и бегло посмотрел на фотографию, прежде чем положить ее в сторону.
– Покажи мне свою руку.
Тедди вжала пальцы в ладони.
– Это просто царапина. Даже кровотечения нет.
Он посмотрел на нее темным и тяжелым взглядом, который она так хорошо знала:
– Стекло могло остаться внутри.
– Нет, не переживай.
Алехандро взял ее за запястье своими длинными сильными пальцами и осторожно повернул ее руку. Один за другим он разомкнул плотно сжатые пальцы, пока не добрался до среднего, с крошечной жемчужиной крови. Он достал белоснежный платок, и очень тщательно протер место пореза, осматривая, нет ли там стекла.
– Кажется, и правда рана чистая.
– Я же говорила, что это пустяк.
Их глаза встретились, и волна энергии пронеслась между ними, как беспроводной ток. Алехандро все еще держал Тедди за руку. Его прикосновение было заботливым и в то же время возбуждающим. Ее сердце бешено забилось.
Она опустила взгляд и высвободила свою руку.
– Извини мне мою неловкость. Мой отец всегда корил меня за нее. Я куплю новую рамку…
– Забудь об этом.
Тедди посмотрела на него:
– Но ведь эта фотография дорога тебе…
– Я должен был давно ее выбросить.
Она смотрела, как Алехандро взял разбитую фотографию, – их с матерью разделяла толстая трещина на стекле. Он долго изучал картинку, выражение его лица было непроницаемым. О чем он думал? Тедди боялась разбередить старые раны своим вопросом.
– Твоя мать очень красивая женщина.
– Она всегда умела хорошо выглядеть на публике. Она и сейчас это умеет.
Алехандро положил фотографию лицом вниз. Тедди почувствовала, что движение символично. Он словно закрыл какую-то главу своей жизни.
– Вы с ней видитесь? – спросила она.
– Иногда.
– А как насчет твоего брата?
Он криво улыбнулся:
– Луис притворяется намного лучше, чем я.
– Ты не простил ее за то, что она ушла от отца.
Тедди утверждала, но не спрашивала: ей были очевидны чувства Алехандро.
Он взял мраморную статуэтку с книжной полки и повертел ее в руках.
– Она не должна была выходить за него замуж. – Он положил статуэтку обратно и добавил: – У нее был выбор: выйти замуж за отца или лишиться семейного наследства.
Тедди нахмурилась:
– Лишиться наследства? Но почему?
Он взглянул на нее:
– Ты не догадалась?
Она прикусила нижнюю губу.
– Оу…
– Она была беременна мной. – Он нахмурился. – Поэтому она никогда не могла простить меня.
Сердце Тедди сжалось. Мать Алехандро сожалела о его появлении на свет и постоянно говорила сыну об этом.
– Она же не винила тебя? Это же смешно!
– С Луисом было по-другому… некоторое время. – Алехандро все еще хмурился. – Некоторые женщины не должны становиться матерями.
Тедди очень давно мечтала о ребенке. Материнские инстинкты были слишком сильны в ней. Тедди знала, что вряд ли когда-нибудь ей суждено держать на руках собственного ребенка, но заглушить в себе желание стать матерью не могла. Поэтому ей так трудно было представить, как можно не любить своего сына, даже если отношения с отцом были далеки от идеальных.
– Она тебя… оскорбляла?
Алехандро долго смотрел на нее, прежде чем ответить:
– Что ты имеешь в виду?
Тедди сглотнула.
– Она била тебя?
Он улыбнулся, но его глаза были полны горечи.
– Слова жалят сильнее, чем удар. Полагаю, что тебе кое-что об этом известно.
Тедди не было смысла врать, ведь рядом Алехандро, который знал, как трудно любить родителей, которых не за что любить.
– Мой отец хотел мальчика. Так что мое рождение разочаровало его. Второе разочарование произошло, когда он понял, что я не красавица. А третье заключалось в том, что я не была достаточно спортивной и даже не смогла стать хорошей наездницей, а он мечтал именно об этом. Я едва справлялась со старым шетландским пони, а он посадил меня на двухлетнего арабского скакуна. Результат ты видишь.
Алехандро нахмурился:
– Он заставил тебя ездить на непослушной лошади?
Тедди вздрогнула. Она вновь вспомнила отца, настаивающего, чтобы она оседлала рысака, который, казалось, был ростом с колокольню. Ее руки дрожали, когда она брала вожжи, а ноги не слушались, когда она пыталась вставить их в стремена. Она была так напугана, что едва не намочила штаны.
– Было некоторое давление, да. Мой отец не терпел отказов.
Брови Алехандро опустились.
– Тебе повезло, что ты осталась жива. О чем он думал? Ведь ты же его дочь!
Тедди стало теплее от его гневных слов. Одри и Генри были слишком напуганы, чтобы перечить отцу, но они тайно поддерживали ее, когда она выздоравливала. Со временем Одри рассказала, что они с Генри решили промолчать, чтобы получить возможность заботиться о ней. Если бы они стали возмущаться, то были бы немедленно уволены, а Тедди пришлось бы отдать на милость нового персонала. Это было мудрое решение. Тедди не могла даже представить, каким было бы ее детство без их любви и поддержки.
– Ты знаешь, отец рассказывал мне о своем детстве в последние минуты своей жизни. Это объясняет его стиль воспитания. Мой дедушка был тираном, и он немилосердно избивал отца за малейшую провинность. Я решила простить отца. Хотя тогда я еще не знала, что он подложит мне такую свинью…
– То есть меня? – засмеялся Алехандро.
Щеки Тедди залились легким румянцем.
– Да… то есть нет… Ты меня запутал. Я просто хотела сказать, что вот уже второй раз мой отец решил насильно осчастливить меня. Даже после смерти он продолжает требовать от меня того, что считал бы идеальным для себя, совершенно не принимая в расчет мои чувства и желания.