— Может, зайдете? А то тут, правда, холодно стоять.
— Конечно, зайду, — моментально отозвался гость, решительно перешагивая через порог и по-хозяйски закрывая за собой дверь, — я ведь за этим и пришел.
— Да? — опешила Лора, инстинктивно отпрянув к стене, и пожалела, что впустила его.
— Угу, — довольным голосом произнес он. — И в доказательство своей беспардонности могу продемонстрировать вот это. — Он запустил руку за отворот плаща и извлек оттуда большую коробку шоколадных конфет. — Ужасно банально, правда?
— Ужасно, — согласилась Лора, издали рассматривая коробку. — Но, вы знаете, стыдно признаться, но я страшно люблю шоколад.
Они посмотрели друг на друга и рассмеялись.
— Снимайте ботинки, — сказала она, снова приближаясь к нему и отбирая у него конфеты, — Да, поищите вон там тапочки, — она показала на ящик с обувью, — Там были одни достаточно большие. — О том, что мама преподнесла их Алану, чтобы тому было во что переобуться у них дома, она, конечно, не сказала.
Глядя, как гость, присев на корточки, копается в ящике, Лора вспомнила, что они еще не представились друг другу.
— Простите за еще одну банальность, — проговорила она деланно серьезным тоном, — но не могу я узнать, как вас зовут?
Он обернулся на нее с удивлением.
— Законный вопрос. Неужели я еще не представился? — Он встал и, сделав два шага, церемонно наклонил голову и протянул руку, — Реймонд Донован. Страшно рад знакомству.
Она посмотрела на протянутую ладонь, потом неловко прижала конфеты и цветы к груди левой рукой и, вытянув правую, ответила:
— Лора Корнби. Мне тоже очень приятно. Его рукопожатие было спокойным и крепким. Как у врача, подумала она.
— Лора, — повторил он. — Здорово.
— Почему?
— Мою бабушку звали Лорой. Но вот большие тапочки я что-то не могу найти. Можно, я похожу босиком?
— Валяйте, — согласилась она. — У нас не грязно.
Он снял с себя шляпу и плащ, демонстрируя отличный зеленовато-серый костюм с галстуком. Глядя на него, Лора приподняла брови, а потом не удержалась и спросила:
— Вы всегда в таком виде гуляете с собакой.
— Разумеется, нет, — он пожал плечами, — Вы же видели, что я был одет по-другому. Это я надел только что специально для вас. Мне показалось, что я произвел на вас ужасное впечатление, поэтому решил исправить его таким вот способом.
— Вам это удалось, — призналась Лора, стараясь снова не рассмеяться. — Но неужели вы за это время успели еще и постричься?
— Да нет, просто причесался. — Он покосился на зеркало, поправляя и без того идеальную прическу.
Лора машинально взглянула туда же и спохватилась.
— Господи, я и забыла, что я в халате, — сказала она поспешно, — Извините, я только что из ванной. Проходите в гостиную, я сейчас приду, только переоденусь. — Она положила цветы и конфеты на столик рядом с телефоном и заковыляла к лестнице, ведущей на второй этаж.
— Да не стоит, вам же ходить тяжело, — услышала она его голос за спиной.
Пожалуй, решила Лора, она поступает в высшей степени неосторожно, оставляя совершенно незнакомого человека одного в гостиной. Но у этого Реймонда Донована, видимо, талант вызывать к себе доверие, поэтому она отбросила мысль о своей неосторожности. Добравшись до комнаты, она наскоро облачилась в свой любимый длинный мягкий свитер и брюки. Оглядев себя в зеркале, Лора осталась вполне довольна: лицо было бледным и исцарапанным, но свитер цвета морской волны оттенял синие глаза, делая их ярче, а черные брюки прекрасно на ней сидели, заодно скрывая и бинт на ноге. При этом наряд был непритязательным и абсолютно не вызывающим. Он располагал к спокойной дружественной беседе, а не к флирту. Она причесалась, покосилась на помаду, лежавшую на туалетном столике, но решила ею не пользоваться, только припудрилась, чтобы царапины были не так видны.
Еще раз оглядев себя, она, наконец, дала себе отчет в своих действиях. Ведь это же обыкновенное кокетство! Она не хочет выглядеть вызывающе, но при этом все же стремится привлечь этого… Реймонда Донована. Она даже почти забыла о том, что у нее болит нога, что она пережила нервный шок, упала с дерева и поссорилась с Аланом. Чудеса! И это принимая во внимание, что он рыжий, а Лора всегда была уверена, что уж рыжий-то мужчина ей понравиться не может. Да и не нравится он ей, только что-то в нем интригует. И глаза у него удивительные.
Выходя из комнаты, Лора мельком взглянула на часы, стоящие на столике около кровати. Начало десятого, значит, мамы не будет еще часа полтора. Это хорошо. Как раз хватит времени для дружеского чаепития, а потом будет повод вежливо выпроводить незваного гостя. Прикрыв за собой дверь, она стала медленно спускаться по ступенькам, крепко держась за перила.
Реймонд Донован стоял посреди гостиной спиной к входу и что-то пристально рассматривал. Его напряженная поза — руки в карманах, грудь выпячена, а плечи отведены назад — была настолько откровенно вызывающей, что она невольно замедлила шаг и остановилась в дверях. Оглядев комнату, Лора отметила, что розы уже поставлены в воду и ваза стоит на столике рядом с принесенной коробкой конфет: мистер Донован явно чувствует себя здесь как дома. Она тихо прислонилась к косяку и принялась наблюдать за гостем, пытаясь определить, что он так напряженно рассматривает. Реймонд стоял напротив двух висящих на стене фотографий, но, на какую именно он смотрел, Лоре сзади было не видно.
— Извините за нескромность… — вдруг начал он не оборачиваясь.
Лора едва не подпрыгнула на месте. Она была абсолютно уверена, что он ее не заметил.
— Да? — отозвал ась она севшим от неожиданности голосом.
Он повернулся, посмотрел на нее внимательно и спросил:
— Простите, но… вы вдова?
Лора уставилась на него в полнейшем недоумении.
— А почему вы задали этот вопрос? — выдавила она через полминуты.
— Ну, эта фотография… Ведь если бы этот человек был жив, даже если это ваш в прошлом очень любимый муж, с которым вы в разводе или просто отец вашего ребенка, то вы вряд ли стали бы оставлять ее на самом видном месте в гостиной при наличии, как вы выразились жениха. Так что другого варианта не остается. Хотя, честно вам скажу как мужчина ревность к прошлой любви, даже если ее объекта уже нет в живых, бывает болезненнее, чем ревность к живому сопернику. Думаю, вашему Алану очень не нравится эта фотография, и, возможно, именно из-за этого у вас не складываются отношения. Ведь невооруженным глазом видно, что людей, на ней изображенных, связывают пылкие чувства, — произнося этот монолог, он смотрел куда-то мимо нее, но, замолчав, снова испытующе уставился ей прямо в лицо.
Лора пребывала в полнейшем смятении, не зная, куда деваться от его пронзительного взгляда. Господи, если бы он знал, о чем говорит! Но этот Донован, неизвестно откуда свалившийся на ее голову, ждет ответа и отступать не собирается, а Лора не чувствует в себе сил, чтобы поставить его на место или переменить тему… В его тоне, манере держаться, во всем облике чувствуется такая непреклонная воля, что она почти испугалась.
— Нет, — сказала она безжизненным тоном, — я не вдова.
— Тогда я ничего не понимаю. — Голос его несколько смягчился, но разноцветные глаза продолжали все так же буравить ее испытующим взглядом. — Простите, но это же никак не может быть… ваш Алан.
Лора медленно покачала головой. В какой-то момент она находилась на грани истерики, но потом неожиданно почувствовала себя в роли сфинкса, задающего загадки. Пусть напряжет извилины, если ему так хочется.
— Объясните, пожалуйста, — попросил он уже мягко, хотя все еще настойчиво. — У меня, видимо, не хватает мозгов.
— Все очень просто, — собравшись с мыслями, нехотя произнесла она, — это не моя фотография.
— Что это значит? — опешил он.
— То и значит. Это не я.
— Как это не вы? По-вашему, у меня нет глаз? Конечно, тут вы лет на пять моложе, цвет волос немного другой, но ЭТО точно вы.
— На восемь, — механически уточнила Лора. Реймонд снова уставился на нее, потом на фотографию, потом опять на нее.
— Так что тогда значат ваши слова.
— Я же сказала, это не я. Это моя сестра и ее муж.
— Ах вот оно в чем дело! — воскликнул он, хлопнув себя по лбу. — Мне и в голову не пришло. Вы с ней близнецы?
Лора молча кивнула.
— И кто из вас старше? — моментально спросил он уже каким-то шаловливым голосом.
Но Лоре было не до шуток.
— Я. На семь с половиной лет.
— Что это значит? — опять спросил Донован, на этот раз с некоторым испугом, хотя, видимо, среагировав больше на ее тон, чем на слова.
— То и значит — у Лоры пропало всякое желание разговаривать, на какую бы то ни было тему. Она почувствовала, как на нее опять стала наваливаться смертельная тоска.
— Но как вы можете быть старше своей сестры-близнеца на семь с половиной лет? — уже чуть ли не с ужасом сказал он.
— Обыкновенно. Семь с лишним лет назад она умерла.
Повисла тяжелая пауза.
— Лора, простите меня ради Бога, — проговорил он, наконец, упавшим голосом. — Я совсем не хотел расстроить вас еще больше.
Она отклеилась от косяка и проковыляла к креслу. Сев в него, бессмысленно уставилась в угол. Теперь вечер испорчен безнадежно. Дело не столько в том, что ей пришлось ему соврать, хотя от этого ей как-то неожиданно стало очень тоскливо. Да нет, человек, стоящий сейчас перед ней, ей безразличен, да и вряд ли она еще когда-нибудь его увидит. Плохо другое: это вранье вошло у нее в привычку, и она уже чувствовала, что врет не другим, а самой себе и выхода из этого замкнутого круга нет. Но странно то, что вопросы именно этого человека вызвали у нее такую реакцию, ведь все знакомые рано или поздно спрашивали ее про эту фотографию, и она всегда отвечала им примерно одно и то же. Лоре отчаянно захотелось остаться одной, чтобы собраться с мыслями, но, с другой стороны, оставшись сейчас в одиночестве, она просто сойдет с ума. Наконец, почувствовав, что паузу тянуть больше нельзя, Лора разлепила пересохшие губы и чужим голосом сказала:
— Не хотите чаю?
— Да, я сейчас приготовлю, если вы не против, — отозвался он наигранно оживленным тоном. — Где у вас кухня, я уже знаю.
Конечно, невежливо заставлять гостя самого заваривать чай, но вставать у Лоры не было ни сил, ни желания, поэтому она только кивнула. — Заварка в шкафчике у плиты. Чайник сами увидите.
Когда он ушел, Лора вяло посмотрела на фотографию. Надо все-таки придумать повод, чтобы ее снять, это уже просто какое-то ребячество пополам с мазохизмом. Кстати, а ведь Алана действительно раздражает этот снимок, хотя мы вполне понятно объяснили ему, что это не я, а Дотти, которой уже давным-давно нет в живых.
3
Следующие полчаса они пили чай с конфетами и вели светскую беседу, временами вызывающую у Лоры безотчетное желание громко закричать и вдребезги разбить чашку. Она не поднимала глаз на собеседника, хотя чувствовала, что он уже изнемогает, выдумывая нейтральные темы для разговора. Семейных отношений и прошлого они больше не касались. Но в какой-то момент все расхожие темы были, наконец, исчерпаны. Реймонд поерзал в кресле, потом кашлянул и, встав, произнес: