Потом она рассмешила мальчика еще больше, спрыгнув в воду и затеяв схватку с огромным морским дьяволом, с длинным хвостом и сонной физиономией. Доминико был на седьмом небе от счастья.
Чудесный ребенок! На сердце у Хилари вдруг стало тревожно, улыбка погасла на ее лице, а в душе возникло нехорошее предчувствие. Никаких оснований для тревоги, на первый взгляд, не было. Хилари прогнала прочь тягостное ощущение, убеждая себя, что не нужно быть чересчур мнительной. Все будет хорошо! Возможно, она испытывает естественное волнение за своего воспитанника, но это вполне нормально. Такая уж у нее работа. И, если потребуется, она в любой момент от нее откажется.
Забравшись в бассейн, Хилари и Доминико чудесно провели время в прохладной и чистой воде. Мальчик делал заметные успехи в плавании, Хилари обещала разрешить ему поплавать без вспомогательных средств. Радости ее способного ученика не было предела.
Внезапно она заметила на дорожке, ведущей от дома к бассейну, высокую и стройную мужскую фигуру. Генри! У Хилари от волнения перехватило дыхание, а сердце ухнуло как паровой молот. От неожиданности она хлебнула воды и закашлялась. Доминико обернулся и, увидев отца, радостно закричал и замахал руками, а потом стал выбираться из воды.
— Что я вижу! — Улыбающийся Генри, ускорил шаг навстречу сыну, уже поднявшемуся по ступенькам на бортик.
Мальчик бросился к нему в объятия, и счастливый отец прижал его к груди и обнял.
— Я научился плавать, папа! — похвастался Доминико. — Я больше не боюсь воды.
— Хорошо, сынок. Молодец!
Генри погладил мальчика по мокрой голове и взглянул на Хилари. Она густо покраснела, сообразив, что одета в купальный костюм, пусть и закрытый. В другой ситуации это ее вряд ли бы смутило, тем более что ей можно было не стыдиться своей фигуры. Но теперь она чувствовала себя обнаженной и ничего не могла с этим поделать. Ей показалось, что грудь вдруг увеличилась, а соски набухли и встали торчком под синей материей, облегающей тело. А Генри как ни в чем не бывало продолжал глазеть на нее, пока она взбиралась по лестнице и шла к стулу, на котором оставила свой халат. И, лишь накинув его на плечи, Хилари собралась с духом и сказала:
— Привет, Генри!
— Привет, Хилари! — ответил он и улыбнулся. Она плотнее запахнула полы халата и затянула поясок, выдавливая ответную улыбку.
— Просто не верится! Как это вам удалось? Вы сами придумали, как заманить Доминико в бассейн?
Хилари скромно потупилась, опасаясь, что Генри, потерпевший фиаско в своих попытках приучить сына к воде, может затаить на нее обиду и ревность к ребенку. Но ее опасения не оправдались.
— Не знаю даже, как вас благодарить! — радостно воскликнул он, любовно обнимая другой рукой сына.
Хилари стало стыдно за свое неосознанное стремление найти в Генри хоть какой-нибудь недостаток, пусть даже мелочную зависть, и она густо покраснела. Но разбираться в своих чувствах сейчас, пока она стоит перед этим красивым обаятельным высоким брюнетом, ей не хотелось. Она лишь подумала, что слишком долго прожила с человеком, который наверняка повел бы себя иначе в аналогичной ситуации.
— Значит, ты превратился в рыбку, Доминико? — вновь обратил свое внимание на мальчика Генри и легко поднял его в воздух. — Покажешь мне, как ты плаваешь?
Генри поставил сына на землю, и тот потянул его к воде.
— И ты со мной, папа! Ну, пожалуйста!
— Хорошо, сынок! Но сперва сбегаю в дом и переоденусь. Договорились?
Улыбнувшись Хилари, он направился к замку. Она тепло улыбнулась ему вслед и, к своему удивлению, ощутила сухость во рту. Доминико потянул ее за руку к бассейну.
— Пошли, Хилари! Давай немного поиграем, пока не вернется папа! А потом я ему покажу, как умею плавать.
Хилари скинула халат и следом за мальчиком спустилась по ступенькам в воду, лихорадочно соображая, как себя вести в присутствии Генри. Главное, казаться естественной и непринужденной, убеждала она себя. В двадцать четыре года нельзя смущаться, как юная девушка!
— Папа! Папа! Скорее! Сюда! — пронзительно закричал спустя несколько минут Доминико, издали заметив приближающегося отца.
Хилари обернулась, и от ее самообладания не осталось и следа.
Генри с вальяжным видом шел по дорожке, уверенный в себе и в том, что ему подвластен весь мир. Хилари он показался просто великолепным, иное слово для этого мужчины было даже трудно подобрать. Высокий, стройный и загорелый, он дышал мужественностью, о которой наглядно свидетельствовали широкие плечи и мощная грудь, покрытая черными вьющимися волосами, нисходящими тонкой дорожкой по упругому животу к черным плавкам. Вид его сильного и крупного тела моментально вызвал у Хилари острый приступ физического голода. Истосковавшаяся по мужским ласкам плоть напомнила ей о себе еще в день их знакомства, а сейчас овладела всеми чувствами и помыслами Хилари.
Она вынуждена была признать, что покорена обаянием, мужественностью и чувственностью Генри. Но это лишь физическое влечение, уточнил ее рассудок, и, следовательно, может быть контролируемым. Все естественное — прекрасно! Это влечение — свидетельство моего хорошего здоровья, лихорадочно успокаивала себя Хилари, нет никаких причин для беспокойства, пока все идет нормально. Нужно радоваться, что спустя полтора года после тяжелейшей душевной травмы меня влечет к мужчине, а до появления в моей жизни Генри я подозревала, что утратила либидо после нервного потрясения. Теперь же эти опасения развеяны, мне лишь следует контролировать эмоции. Все прекрасно!
Они перекинулись шутками и синхронно нырнули, к полному восторгу Доминико, тотчас же принявшегося радостно смеяться и хлопать в ладошки.
Генри вынырнул рядом с Хилари, усыпанный сверкающими на солнце, словно алмазы, капельками воды, похожий на посланца иных миров, на могущественного бога, и парализовал ее взглядом черных глаз из-под густых ресниц.
— Я и не подозревал, что вы умеете плавать, — тихо сказал он, лаская взором ее нежную загорелую кожу.
— Вы не спрашивали меня об этом, — дрогнувшим голосом ответила Хилари.
— Не стану спорить, действительно не спрашивал.
Вокруг них стал прыгать, задорно смеясь, Доминико — и Хилари слегка успокоилась. Насколько это возможно в присутствии Генри вообще, с горечью подумала она.
Все трое принялись играть в мяч, плескаться водой и хохотать. Больше всех ликовал Доминико, радуясь возвращению отца домой. Наконец Хилари устала и, оставив Генри и Доминико в бассейне, выбралась из воды на солнышко.
Закрыв глаза, она удобно устроилась в шезлонге, подставив лицо ласковым лучам, и попыталась расслабиться окончательно. Однако Генри вновь возник у нее перед глазами во всем великолепии своей наготы. Его развитая мускулатура свидетельствовала о систематическом занятии спортом. На его стройной и сильной фигуре не было ни грана лишнего жира, вряд ли он достиг бы такого физического совершенства, сидя за письменным столом.
Мысли стремительно нарастали, назойливые, как осиный рой, и вскоре Хилари представилось, что Генри обнимает и ласкает ее, поглаживая груди, живот, ягодицы и бедра. Она спохватилась, что зашла, в своих фантазиях слишком далеко. Более того, не следовало вообще давать волю воображению!
Я размечталась не о герое телеэкрана или мифическом супермене, Генри совсем близко, и это небезопасно. Этот высокий и стройный красавец — мой работодатель, я не только живу в его доме, но и воспитываю его сына. К тому же — тут Хилари сделала глубокий вдох и прислушалась к учащенному биению сердца — этот мужчина постоянно будет рядом со мной весь следующий месяц.
— Доминико не узнать! Вы сотворили чудо!
Густой баритон Генри заставил Хилари открыть глаза в тот самый момент, когда хозяин виллы плюхнулся рядом с ней в шезлонг.
— Совсем еще недавно его невозможно было затащить в воду даже на мгновение, не говоря уж о том, чтобы убедить окунуться. А теперь его не вытащить из бассейна!
Генри устремил взор на сына, и Хилари сумела в это время взять себя в руки после шока, испытанного от близости вызывающе великолепного мужского тела.
— Это не моя заслуга, сыграли свою роль игрушки! — на удивление ровным голосом возразила она.
— Не скромничайте, Хилари! — Генри, обернувшись к ней, улыбнулся. — Вы нашли с ним общий язык. У вас природный дар понимать душу ребенка.
— Не знаю, возможно. — Она пожала плечами, изо всех сил удерживая свой взгляд на его лице. — Когда имеешь дело с детьми, следует больше доверять здравому смыслу и не жалеть для малышей ласки и сердечного тепла. Обычно капризничают, плачут и кричат больше других именно те дети, которым не хватает заботы и внимания. К сожалению, многие взрослые этого не понимают и наказывают непослушных ребят. В ответ те ожесточаются и вырастают трудными подростками.
Генри задумчиво посмотрел на нее из-под полуприкрытых век и пробормотал:
— По-моему, вы устроили мне выволочку. Я прав?
— Нет, разумеется! Я просто позволила себе немного порассуждать вслух.
Хилари посмотрела на Доминико, резвящегося в бассейне. Мальчик готов был вывернуться наизнанку, чтобы привлечь к себе внимание. Он изображал схватку с добродушно ухмыляющимся резиновым китом.
— Любопытные рассуждения, однако. — Генри приподнялся, поправил упавшие на лоб волосы, и от этого жеста Хилари вздрогнула, ощутив томление во всем теле. — Так или иначе, моему сыну очень сильно повезло, что в его жизни появилась Хилари Пристли. Вы понимаете его лучше, чем я. Вам удалось приручить маленькое чудовище, которое днем и ночью издевалось над бедной Сильвией, а также усмирить большого дракона в юбке, тоже не дававшего ей покоя, — мою тещу!
Откуда ему известно прозвище мадам Буше? От удивления Хилари раскрыла рот. Генри ухмыльнулся и добавил:
— Не могу понять, как вам удалось?
Он замолчал, борясь с желанием поделиться с ней тем, что произошло в Англии перед его отъездом. Генри посмотрел в голубые глаза Хилари и подумал, что пока еще не время делиться с ней секретами. Она ему не доверяла: это чувствовалось по ее поведению. Однако тогда, в гостиной… Он подавил вздох при воспоминании о случившемся в день ее приезда и с тревогой покосился на свои плавки.
Нет, Хилари не стала холодной после выпавших на ее долю злоключений. Она милая, добрая и хорошенькая молодая женщина, не чуждая всем естественным желаниям.
— По-моему, Доминико пора вылезать из бассейна, — обеспокоенно сказала Хилари, и Генри отбросил фривольные мысли.
Она соткана из противоречий, подумал он, и постоянно начеку, что само по себе довольно необычно и не может не заинтриговать мужчину. За целомудренным обличием и скрытностью просматривается вызов. Я уже давно не испытывал столь сильного желания произвести на женщину впечатление, ошеломить ее и привлечь к себе внимание. Странный каприз, пожалуй, даже нелепый. Нет, нельзя забивать голову абсурдными мыслями!
— Ради Бога, уведите его домой, Хилари. Мне хочется немного побыть одному, я устал с дороги.
— Да, конечно.
Она поспешно встала с шезлонга, задетая столь откровенным желанием поскорее избавиться от нее. Может быть, он раздражен моим резким разговором с мадам Буше? Но разве не сам Генри настаивал на решительной отповеди ей? Случайно ли он упомянул тещу или нарочно? А может быть, его задели мои рассуждения о воспитании детей? Да, скорее всего так и есть: Генри почувствовал себя уязвленным, вот и сорвался. Что ж, его можно понять, я слишком многое себе позволила, не нужно быть такой ершистой. Вбила себе в голову, что нападение — лучший способ защиты. Только вот защищаться, похоже, мне следует больше не от Генри Трента, а от самой себя.