— Выпьешь чего-нибудь? — спросила Кира, чувствуя, что на глаза наворачиваются слезы. Не плакать, не плакать, не плакать…
— Разве мне этонужно?
Кира не знала, что ему было нужно.
— Прошла целая неделя, — просто заметила она.
— Мне нужно было подумать.
— Ты знаешь, что такое ад? — спросила она тихо.
— Расскажешь?
— Это когда тебя ловят на лжи, от которой ты не можешь сбежать. Оказаться в ловушке тех секретов, которые являются для тебя постоянным источником стыда.
Он ничего не ответил.
— Это когда не можешь получить прощение.
Она повернулась и обхватила себя руками. Танцовщица, королева красоты, невеста шейха, жена султана Оуахи.
И все это было ни к чему. Ничего не значило, если мужчина, которого она любила, даже не уважал ее.
— Я не смогу жить без твоего прощения, — добавила она, поднимая взгляд. — И за эту неделю — самую долгую в моей жизни — я осознала, что Бог никогда не отказывал мне в прощении. Он не стыдится меня. И я не стыжусь себя.
Теперь Кире было все равно, что о ней думают другие. Ее не беспокоило даже, что о ней думает Кален.
Ей хотелось перемен. Начать новую жизнь, открыть чистую страницу.
— Я не занималась сексом с мужчиной на твоей вечеринке, — сказала Кира, подняв подбородок. — Я была оскорблена. Сексуально.
— Кира…
— Нет, дай мне закончить. Ты не позволил мне рассказать это в Оуахе, а мне было так больно, что я не могла защититься. Именно поэтому я и не стала защищаться. Однако это был последний раз, когда я безропотно перенесла оскорбление. Потому что я заслуживаю лучшего. Той ночью на твоей вечеринке на меня напали, применив физическую силу. Меня жестоко изнасиловали, и ты стал первым мужчиной, с которым я была после той кошмарной ночи.
Дрожа от усталости, Кира хотела было сесть, но она должна была высказать все, что жгло ей душу.
— На прошлой неделе ты сказал, что тебе нужно время и уединение. Вынужденное одиночество заставило меня понять, что я тоже ошиблась.
— Кира…
— Я не собираюсь извиняться. Я отказываюсь извиняться за то, что сделали со мной. И отказываюсь извиняться за то, что не была девственницей, когда мы поженились. Все эти годы я молча страдала, Кален, и не намерена больше страдать.
Ответом на ее гневные слова было молчание.
— Прости меня, — сказал он.
— Это все, что ты можешь мне сказать?
Тяжелое молчание наполнило комнату. Он склонил голову.
— Я был не прав.
— И тебе потребовалась целая неделя, чтобы это осознать?!
— Нет. На это у меня ушло пять минут. А остальные шесть дней, двадцать три часа и пятьдесят пять минут я охотился за тем ублюдком, который причинил тебе боль.
— И все же ты позволил мне думать о самых страшных вещах.
— Я не знал, что ты будешь так страдать.
— Как ты мог быть таким жестоким?
Он не просто осудил ее. Он оттолкнул ее, отослал прочь, отгородился стеной молчания.
— Я не хотел.
— Откуда мне было знать? Ты не сказал ни одного доброго слова. Не потянулся ко мне. Даже не притронулся! Не сделал ни одной попытки посмотреть на ситуацию моими глазами.
— Прости меня.
Она покачала головой. Он не понимал, через что ей пришлось пройти.
— О чем ты думал!
Черты его лица исказились, выдавая внутреннюю борьбу.
— О мести.
Типичный мужчина!
— Ты позволил мне думать, что я испорченная, — ее голос сорвался. — Что меня нельзя простить.
— Нет.
— Что я нелюбима.
Он протянул к ней руки.
— Иди ко мне.
— Не могу. Только не сейчас.
— Кира.
— Я любила тебя.
— А я люблю тебя и сейчас.
Кира закрыла лицо руками.
— Все кончено.
— Только не для меня.
Его голос был очень тихим. Она вздрогнула.
— Я хочу покончить с этим браком.
Кален ничего не ответил. Он должен отпустить ее. Должен дать ей свободу. Она не может остаться с человеком, который не понимает ее.
— Пожалуйста, Кира… — голос Калена звучал прерывисто. — Не суди меня так жестоко. Я не понимал… не подумал… — он умолк. — Я забыл, что в тебе течет и западная кровь. Я не догадывался, что ты страдала, забыл, что ты не можешь читать мои мысли. Я понимаю, как сильно я тебя ранил. Я не знал, не понимал, что больше всего нужен тебе здесь, рядом. Мне казалась важной лишь справедливость.
— Справедливостью была бы твоя любовь.
— Но она есть. Без сомнения.
Кира почувствовала, как толстая стена, которую она возвела вокруг своего сердца, дала трещину.
Отведя взгляд, она уставилась в пустоту, пытаясь удержаться от слез.
— Ты нашел его?
— Да.
Кира нервно рассмеялась.
— Он еще жив?
— Едва.
Кален извинился. Сказал, что отомстил тому негодяю…
Но все это неправильно.
— Да это же подвиг! — сказала Кира. — Очень благородно. Но ты не совершаешь благородных поступков, кажется?
— Думаю, где-то во мне все-таки течет английская кровь.
— И спустя семь лет ты решил отомстить за мою поруганную честь?
— Если бы я знал об этом тогда, я бы сделал это в ту же ночь.
— Но тогда я была никем…
— Ты была Кирой аль-Иссидри. Самой красивой девушкой, которую я когда-либо видел.
Кира никогда не думала, что найдется хоть один человек, который сможет ее понять.
Но сейчас, слушая Калена, она снова ощутила надежду, и это было хуже всего. Надежда приводила к горьким разочарованиям.
— Я больше не могу так, Кален. Я хочу уйти. Я хочу вернуться в Даллас.
— Нам будет трудно жить нормальной жизнью, laeela,если мы будем жить по разные стороны Атлантического океана.
— Нормальная жизнь в моем понимании — это жизнь без тебя.
Кален долго молчал. Его брови были нахмурены, челюсти сжаты.
— Я не разведусь с тобой, — сказал он наконец. — Я не могу.
— Тебе наплевать на меня! — она приблизилась к нему, чувствуя, как ее трясет от гнева. — Если бы ты любил меня, ты бы не отослал меня прочь. Если бы ты заботился обо мне, то позвонил бы в ту же секунду, как осознал свою ошибку. Ты бы не разбил мое сердце!
— Мое сердце тоже было разбито.
Кира выдохнула.
— Я видела твое лицо, видела, как ты на меня смотрел. Ты чувствовал отвращение…
— Я был в шоке.
— Из-за меня.
— Из-за того, через что тебе пришлось пройти. Как только я понял, что это была ты, что твои голубые глаза, твоя невинность и свежесть пострадали от этого ублюдка… — он остановился и резко выдохнул, — я не мог думать ни о чем, кроме убийства. Я хотел убить его.
Глава тринадцатая
Кира опустилась на подлокотник дивана.
— Поэтому я и отослал тебя. Мне нужно было отправить тебя в Лондон, чтобы я мог отомстить.
Кира не знала, что сказать. Она тупо смотрела на Калена. Его взгляд был твердым, уверенным. В глазах не было страха или сожаления.
— Я бы убил его, но шейх Таир не позволил.
— Он был с тобой?
— Он был моим свидетелем, на тот случай, если я зайду слишком далеко.
Кира прижала руку к ноющей груди. Она чувствовала, что Кален рассказал далеко не все.
— Тебя накажут?
— Кто? Мой брат? Твой отец?
— Мой отец ничего не знает.
— Знает. Я устроил ему взбучку за то, что твое детство было кромешным адом.
— Все было не так плохо, Кален.
— Ты постоянно чувствовала одиночество, и мне жаль, что я усугубил твои страдания.
— Кален…
— Я люблю тебя, laeela.Я люблю тебя больше всего на свете, и мысль, что я причинил тебе боль, вонзается в меня, как нож.
Слезы наполнили ее глаза, и Кира закрыла лицо руками.
— Я так сильно люблю тебя, — продолжал Кален, — что перееду в Даллас с тобой. Буду жить с тобой в твоем доме. Лично буду возить тебя на футбольные игры, чтобы ты могла танцевать для шестидесяти тысяч чужих людей в форме, которая мало что прикрывает.
Слезы уступили место смеху.
— Allahister! — воскликнула Кира. — Боже, помилуй! Ты серьезно? Ты — в моем доме, в Далласе?! Кален, ты же не просто шейх, ты же… султан! Как я объясню твое появление моим соседям?!
Он скорчил рожицу, и его глаза потеплели.
— Очень и очень осторожно.
Он был невыносим. Кира плакала и смеялась и наконец всплеснула руками.
— Мои мысли в полном беспорядке.
— То же самое ты сделала с моим сердцем.
— La.Нет. — fya.Да.
Кире так захотелось снова почувствовать себя женщиной. Его женщиной. Желание снова ощущать его силу, жар тела, его страсть полностью овладело ею.
Но как можно простить его? Кален, должно быть, прочел нерешительность в ее взгляде, и его лицо перестало светиться счастьем.
Он снова выглядел как шейх Нури. Далекий. Непреклонный. Циничный.
Она причинила ему боль. Отвергла его, когда он всей душой тянулся к ней.
— Может, мы поговорим завтра? Уже поздно.
— Я не могу уйти. Не сейчас.
Кира чувствовала его былую силу и иронию. Однако сама она изменилась: стала опытнее, обрела уверенность в себе. Они могли быть вместе только на равных.
— Я больше не желаю подчиняться давлению.
Внезапно он улыбнулся, и эта улыбка была полна сожаления.
— Раньше тебе это нравилось.
— Я изменилась, Кален, и тебе тоже было бы неплохо сделать это.
— Я согласен.
Кира изучала его какое-то время. Он выглядел усталым. Это и для него была очень тяжелая неделя.
— Ты не можешь силой заставлять людей делать то, что хочется тебе. Ты должен научиться уважать их мнение.
— Я уважаю. Если только не затронута безопасность султана или твоя.
— Но я не равноправный член нашего союза.
— Laeela,ты — главная часть равенства. Ты — мое сердце, моя душа, моя любовница, моя жена…
— Первая жена, — сотвращением произнесла Кира.
В его глазах снова заблестел прежний огонек.
— Единственная жена, — нежно поправил он ее.
— Это ты сейчас так говоришь, — мрачно буркнула она.
Он рассмеялся и покачал головой.
— Если с тобой так трудно сейчас, когда ты всего jamal, какой же ты станешь в роли shayla ?
Кира оторопела.
— Ты только что сравнил меня с беременной верблюдицей?
Он снова рассмеялся, и этот глубокий хрипловатый звук шел из глубины груди. Кира никогда не слышала, чтобы он смеялся вот так. Он был счастлив.
Он любит ее. Он счастлив.
Кира увидела это.
— Может, выйдем в город? Например, поужинать?
Он было двинулся к ней, но замер. Кира поняла, что он хотел прикоснуться к ней, но боялся. Шейх Кален Нури боялся. Мужчина, который всю жизнь прятал эмоции даже от родных, открывал ей слишком многое.
— Я сделаю заказ, — пообещал Кален.
Кира кивнула.
— Пойду приму душ и переоденусь.
Ресторан делил помещение с клубом. Играла группа, которая, в общем-то, нравилась Кире, но сейчас ей было не до музыки. Она смотрела только на Калена. Внезапно он встал и протянул ей руку.
— Потанцуем? — предложил он, и Кира вложила руку в его ладонь.
Она была спокойна за ужином, чувствовала себя уверенно, допивая вино, но все изменилось в тот момент, когда Кален прикоснулся к ней.
Кира чувствовала себя так, словно дотронулась до оголенного провода. Жар. Боль. Взрыв эмоций.
Чувства смущали и переполняли ее. Кожа горела, лицо пылало, дыхание сбилось. Тело не подчинялось ей.