— Что ж, все поняли, что сегодня вечером у него это получилась, — произнесла Эдна, давая возможность Глории отойти в сторону и закончить разговор. Все ждали возвращения Диониса.
Вскоре он присоединился к ним, и все двинулись к выходу. Пока они шли по коридору, Дионис рассказывал, какая возбужденная атмосфера царит за кулисами. Глория неизбежно снова оказалась в паре с Ником, и ей предстояло спускаться с ним по лестнице.
Она неохотно взяла его под руку. Здравомыслие подсказывало ей, что ступеньки могут стать испытанием для длинного платья и высоких каблуков. Да и было бы невежливо игнорировать его приглашающий жест и спускаться, держась за перила. Лучше принять устойчивую, как скала, поддержку, чем рисковать потерей равновесия и кубарем лететь вниз. При этих мыслях Глория непроизвольно приблизилась к Нику, ощутив совсем близко его мощное большое тело.
Они постепенно отстали от остальных, а Глории хотелось поторопиться и идти со всеми вместе. Николас же наоборот замедлял шаг, нарушая все ее планы.
— Сколько тебе было, когда Ставрос появился в твоей жизни? — спросил он, словно холодной водой затушив ее лихорадочные мысли.
— Девять.
— Совсем ребенок, — пробормотал он, ни к кому не обращаясь.
Это заставило ее возразить.
— Возможно, я и была лишь ребенком, но Ставрос всегда заставлял меня чувствовать свою значимость, и был рад моей компании.
— Он даже в детстве не мог устоять против того, чтобы не очаровывать маленьких девочек, — последовал насмешливый комментарий.
— Обаяние никогда не бывает лишним, — резко парировала она. — И я в то время очень ценила такое отношение, мне было одиноко.
— Не сомневаюсь в этом. Одиночество — самое страшное состояние для ребенка. Да и много ли удовольствия в том, чтобы постоянно находиться в напряжении из-за того, что твой отец, каким бы замечательным адвокатом он ни был, не в состоянии уберечь жизнь близких ему людей? — Едкий тон его голоса заставил ее приостановиться и внимательно вглядеться в хмурое потемневшее лицо. Он спокойно выдержал ее взгляд, смотря твердо и проницательно, и добавил: — Неужели вся его работа стоила того, чтобы твоя мать, а затем и брат отдали за нее свою жизнь?
— Ты не понимаешь…
— Да, не понимаю. Отец не должен был подвергать риску любимую женщину, мать своих детей, предназначение которой в том, чтобы растить тебя и твоего брата, ухаживать за вами. Тебе было девять, когда умерла твоя мать. Всего девять…
— Он был моим отцом, и этим все сказано, — свирепо ответила Глория. — Разве ежедневно не рискуют пожарные, врачи инфекционных клиник, журналисты в горячих точках, военные? Мало ли таких профессий!
— Да, они рискуют, но собственной головой. Быть отцом — это ОТВЕТСТВЕННОСТЬ. У него, прежде всего, есть обязательства перед собственными детьми, — не менее свирепо продолжал Ник. — И если ты решил бороться за справедливость с мафиозными кланами, тебе нечего делать у алтаря, живи один, как священник, принявший обет безбрачия. Я могу восхищаться твоим отцом как профессионалом высокого класса, но осуждаю его за то, что он обкрадывал детство родных детей, лишая их покоя, безопасности и материнской заботы.
— Ты не прав! — защищаясь, продолжала спорить Глория. — Если следовать твоей логике, то по меньшей мере, половина настоящих мужчин, населяющих планету, должны были бы всю жизнь оставаться в полном одиночестве. Что это был бы за ужас! Нет, любовь — всегда риск, с этим надо смириться и уповать на судьбу.
— Послушай, сейчас ты взрослая женщина, а не ребенок и должна видеть вещи такими, каковы они есть на самом деле. Из истории, которую ты написала, становится понятно, что твой отец был адвокатом от Бога и мог выигрывать самые трудные процессы. Но он ничего не выиграл в своей жизни, лишь измучил единственную дочь.
— Ты снова делаешь выводы о вещах, в которых ничего не понимаешь, — бросила Глория.
Его глаза полыхнули вызовом, когда он поймал ее взгляд.
— Зато я знаю, что Ставрос Пападас дважды был женат и теперь разведен. Он жестоко выпивал и месяцами не являлся домой. И уверен, что хотя его бывшие жены были совершенно очарованы им, дети при таком отце стали бы несчастными созданиями. Ты, кстати, не должна забывать об этом на сегодняшней вечеринке.
Глория тщетно искала слова, чтобы постараться объяснить Нику трудности жизни с людьми, которые страстно увлечены своим делом, особенно, если это искусство. Но все, что она хотела произнести, было для Ника скорее всего лишь пустым звуком.
— Смотрю, ты все валишь в кучу: риск, пьянство… Что касается Ставроса, не мне судить. С творческими людьми вообще трудно ужиться. Они не такие, как мы, и смотрят на мир иначе…
— И неважно, что потребности маленького ребенка при этом останутся на заднем плане, принесенные в жертву уникальному самовыражению, так? — Николас вопрошающе поднял брови. — Ты бы согласилась на это, Глория?
Вдруг до нее дошло, что Ник просто ревнует ее к Ставросу, боясь, что она до сих пор интересуется им. Он решил, что именно из-за этого ей так хочется попасть на предстоящую вечеринку, где будет и ее старый приятель. Теперь, когда Ник узнал об их давнем знакомстве, он наверняка подумал, что Глории захочется возобновить прежние отношения.
Молодая женщина сокрушенно покачала головой в ответ своим мыслям. Внезапно рука, на которую она опиралась, показалась ей такой собственнической, а она сама была словно раба идущего с ней рядом человека.
Они спустились в фойе и вышли за остальными на улицу. Там их уже ожидали поданные к лестнице лимузины. Спустя несколько минут они поедут обратно в гостиницу, где намечено проведение вечеринки. Но Николас Галанакис, по-видимому, еще не до конца выразил свою мысль.
— Теперь ты свободна, — продолжал он. — Свободна, и можешь заниматься тем, чем хочешь, иметь то, что желаешь. Я сегодня в твоей комнате предоставил тебе право выбора, и ты выбрала постель со мной. О чем это говорит, как ты думаешь, Глория, а? О твоих или моих потребностях?
Она не знала! Честно пыталась проанализировать то, что случилось сегодня между ними, но не получилось. Ей трудно было объяснить, почему произошло все так, а не иначе, и это сильно ее смущало. Впервые она совершила необдуманный поступок, но сейчас времени для подробного копания в собственной душе не оставалось. Мисс Прайс молча села вслед за Эдной в лимузин и притворялась веселой в течение всего пути до гостиницы.
Глория не могла не согласиться с Николасом Галанакисом в одном, что, даже живя в гостях, имеет полное право заниматься тем, чем считает нужным. В исполняемой работе она не преследовала никакой личной заинтересованности, просто несла ответственность за качество выполняемого дела. Единственное, что она знала наверняка, так это то, что никогда впредь не выберет работу, если ее не будут устраивать условия.
Свобода!.. Намеренно ли Глория решила не связывать себя ни с кем все эти годы после смерти отца? Конечно, она чувствовала себя слишком опустошенной, чтобы завязывать с кем-нибудь серьезные отношения. Гораздо удобнее было довольствоваться временным союзом. Тогда от нее ничего нельзя было бы требовать.
Прошли годы и, возможно, она просто привыкла быть одна. Но иногда страдала от одиночества, и, пытаясь приглушить тоску, начинала встречаться с тем или иным мужчиной. Но все это длилось до той поры, пока равновесие совместных наслаждений не теряло своего баланса. Глория не хотела только отдавать себя, ей необходимо было получать что-то взамен. В конце концов, наступал момент, требующий разрыва тягостных для обоих партнеров отношений.
В ее сознании до сих пор словно существовала некая спасительная запретная черта. Мол, того-то и того-то она никогда не допустит, чтобы не заставить попусту страдать собственную душу и сердце. Но Николас Галанакис в один миг снял все ее запреты, заставил переступить через опасную границу, разбивая ее устоявшиеся годами представления о мужчинах. И тогда Глория решила для себя, что Галанакисы — особое племя. Их семейная история доказывала это множеством фактов, которые ей удалось узнать. Это были в основном мужественные, справедливые, умные мужчины, которые крепко держались за то, что имели. И, дорожа добрым именем предков, строили, однако, жизнь по своему усмотрению.
Ни этого ли она бессознательно жаждала? Не из-за этого ли Николас Галанакис так влиял на нее, лишая всех прежних разумных доводов и установок? Хотел ли этот мужчина и дальше все время находиться с ней рядом? Или же она лишь стала его очередным, коротким увлечением?
13
— Лори!
Николас осклабился, заметив Ставроса Пападаса, направляющегося к нему и Глории с распростертыми объятиями.
— Ты потрясающе выглядишь! — Его голубые глаза пожирали молодую женщину как запретное лакомство. Николас зло подумал, что с удовольствием выколет их Ставросу, если тот немедленно не остановится. — Кто бы мог подумать, что та костлявая серьезная рыжеволосая малышка превратится со временем в такую красавицу? — шутливо продолжал режиссер, обнимая Глорию и целуя ее в обе щеки.
Мисс Прайс тоже от души улыбалась ему.
— Кто бы мог подумать, что вихрастый легкомысленный мальчишка, лазающий как обезьяна по деревьям, станет вдруг таким знаменитым театральным режиссером?
— Да-а! Какая премьера, какой успех артистов, а?! Ты гордишься мной? — спросил Ставрос Пападис, одновременно прихорашиваясь у зеркала.
Глория снова засмеялась.
— Несомненно. Ты сегодня просто супермен.
— Как тонко ты подметила! Именно так я себя и чувствую. Мне кажется, я могу перепрыгивать через горы.
Жаль, что он не хочет заняться этим прямо сейчас! Можно было бы и подтолкнуть! — раздраженно заметил про себя Ник.
— Да, но могу дать тебе один ценный совет, не торопи события, наслаждайся моментом.
— О… Ты всегда была заботливой, дорогая Лори! Очень рад был встретить тебя. Жаль, но мне нужно идти к другим гостям, хотя я заранее приглашаю тебя на танец, чуть позже…
Позже! Только через мой труп! — подумал Ник, теряя терпение. Ставрос улыбнулся ему.
— Присматривай за ней, дружище! Она не такая, как все, она особенная.
Николас заставил себя улыбнуться.
— Великая ночь, Ставрос! Молодец! — Он поднял руку и показал на небо, усеянное звездами, словно они также являлись плодом успешного творчества молодого режиссера. — А Рита была сегодня божественна, — добавил он с искренним пылом.
— Она всегда такая, — восторженно подхватил его слова Пападис, прежде чем развернуться и уйти к другим гостям.
Неподдельный восторг, прозвучавший в голосе, заставил Ника почувствовать укол совести за собственные злые мысли. Он знал, что между Ставросом и Ритой существует настоящая привязанность. Даже Дионису со временем понравился этот человек. Но все его достоинства не умаляли репутации первостатейного бабника и выпивохи.
Ник повернулся к своей рыжеволосой спутнице, испытывая благодарность за то, что она не пыталась скрыться от него в толпе. С другой стороны, куда ей идти, ведь здесь Глория никого не знает, кроме Ставроса и семьи Галанакисов. Задели ли ее слова, которые он произнес перед выходом из театра? Ник заметил, что взглядом Глория часто следит за Ставросом. Хотела ли она, чтобы друг детства снова вернулся в ее жизнь? Как быстро, однако, тому удалось развеселить ее. Прежде Нику не доводилось слышать ее смеха. Обычно он сам много смеется с женщиной, с которой проводит время. Почему же с ней все было так напряженно?