— Совсем нет, — засмеялась Стелла. — Лет через десять я, может, и приму такое замечание на свой счет, но пока еще чувствую себя не намного старше вас.
— Конечно нет. Я имела в виду, что вы намного моложе Мэта.
Стелла спрятала улыбку:
— Он, знаете ли, не Мафусаил.
Бренда снова зарумянилась:
— Он кажется старше своих лет. Это плата за успех, я полагаю. Вы взвалили на себя и ответственность, и заботы! — Девушка взглянула на Мэтью, стоявшего в дальнем углу комнаты. — Хотя он и душка. Я долго была влюблена в него без памяти, но все без толку! — Взмахнув юбкой, она вскочила. — А теперь я должна идти. Мы собираемся потанцевать в музыкальной комнате. Приходите попозже к нам.
По мере того как вечер близился к концу, у Стеллы появился шанс принять приглашение Бренды, тем более что Мэтью был целиком поглощен разговором с несколькими мужчинами, а ее оставил в женском обществе. Сплетни; домашние проблемы, дети, внуки — одним словом, к тому времени, когда вечеринка закончилась, Стелла смертельно устала делать вид, что ее интересуют подробности жизни незнакомых людей.
Когда она вышла на улицу, свежий вечерний воздух оживил ее настолько, что Стелла даже рассердилась на Мэтью, бросившего ее одну на целый вечер. Женщины были достаточно приветливы с ней, но она чувствовала: ее оценивают и, может быть, считают, что Мэтью сглупил, женившись на такой чопорной и скучной особе.
Но Мэтью так жизнерадостно мурлыкал себе под нос всю дорогу до дома, что к тому времени, когда он загнал машину в гараж, Стеллу уже трясло от раздражения.
Следом за Джесс она молча вошла в дом, в холле отрывисто пожелала ей спокойной ночи и поднялась по лестнице в свою спальню.
Она снимала серьги, когда Мэтью постучал в дверь и вошел, на ходу развязывая галстук.
— О том платье, что было на тебе сегодня, — без вступления начал он, — я должен извиниться перед тобой.
— За что?
— За то, что не подумал, были ли у тебя деньги. Конечно, ты не могла купить себе лучшее платье.
Лицо Стеллы запылало, она опустила глаза:
— Не думала, что своим внешним видом подвела тебя.
— Я не это имел в виду! Твое платье прекрасно — самое прекрасное из всех, что были на присутствовавших там! Но тебе нужно еще. Утром я открою счет на твое имя. Двухсот фунтов в месяц будет достаточно?
Она задохнулась:
— Я не могу… Это не обсуждается.
— Что жена берет деньги у мужа? Не глупи, девочка, я могу себе это позволить. А теперь давай больше не будем говорить о деньгах, это решено. — Он подошел ближе. — Что ты думаешь о Милли и Неде?
— Они очень приятные люди.
— Я знал, что они тебе понравятся. Да и вечеринка была хорошая.
Стелла сбросила туфли и сунула ноги в тапочки:
— Все старше меня. Весь вечер разговоры о детях; это определенно не вдохновляет.
Мэтью хмыкнул:
— Подожди, пока не обзаведешься парочкой своих собственных.
Она села к туалетному столику и начала расчесывать волосы, но Мэтью подошел к ней сзади и притянул к себе.
— Когда у тебя будет парочка ребятишек, — повторил он, — ты обнаружишь, какое это удовольствие — говорить о них с другими женщинами. — Его голос охрип. — Стелла, дорогая, я так люблю тебя! Ты не можешь за это немножко полюбить меня?
— Ох, Мэтью, дай мне время. Ты обещал.
— Я знаю. Но сегодняшняя вечеринка… когда они поздравляли нас хором, это немного походило на насмешку. Ты ведь не заставишь меня долго ждать, а, Стелла?
Она молча покачала головой, Мэтью вздохнул, поцеловал ее в щеку и вышел.
Через неделю после обеда у Барретов позвонила Бренда и пригласила Стеллу на чай. Бренда заехала за ней в собственном маленьком автомобильчике и управляла машиной с такой ловкостью, что Стелла устыдилась собственного неумения водить. В Лидсе они припарковали автомобиль и прошлись по магазинам. Бренда с большим удовольствием выбирала духи, помаду, перчатки.
— А вы ничего не покупаете? — воскликнула она, обращаясь к Стелле.
— Мне ничего не нужно.
— Мне тоже… но это меня не останавливает! Вы — образец совершенства, если способны ходить со мной по магазинам и вернуться домой с пустыми руками!
Стелла засмеялась, но осталась непреклонной. Хотя Мэтью сдержал обещание и открыл на ее имя счет в банке, она даже не думала брать его деньги. Она и так перед ним в долгу — об этом не может быть и речи!
Она была рада, когда, покончив с магазинами, они отправились в маленький ресторанчик выпить по чашечке чая, но уже через час безостановочная болтовня девушки так надоела Стелле, что она едва дождалась момента, когда та наконец предложила возвращаться домой.
Этот случай заставил Стеллу осознать, насколько утомительно было бы для Мэтью времяпрепровождение с молодыми людьми ее возраста, и в тот же вечер, когда Джесс вышла из столовой, извинилась перед Мэтью за то, что была не права в оценке вечеринки у Милли.
— Я не обратил на это никакого внимания, — ответил он, когда Стелла замолчала. — Если бы я брал в расчет все, на что ты жаловалась, мы с тобой пережили бы уже кучу грандиозных ссор!
Она засмеялась, а он бросил на нее быстрый взгляд:
— Мне это нравится, Стелла.
— Что нравится?
— Как ты смеешься. Ты становишься еще женственнее. Тебе следует почаще смеяться, любимая.
— Тебе следует почаще давать мне для этого повод.
Мэтью перегнулся через стол и поймал ее руку:
— Я сам того хочу. Как только я улажу дела на фабрике, мы уедем. Может быть, тогда мы станем… счастливее.
— Надеюсь, что так.
Он похлопал ее по руке и отпустил.
— Мэтью, — вдруг спросила Стелла, — почему ты всегда называешь меня любимой и девочкой?
Мэтью лукаво улыбнулся:
— Я все думал, когда ты меня спросишь об этом.
— Извини, я не имела в виду…
— Нет нужды извиняться. Но я заключу с тобой сделку. Ты прекращаешь говорить «противно», «ужасно» и все такое. За это я не буду говорить «любимая» и «девочка»!
— Туше! — Она повернулась к нему. — Я об этом и просила!
Мэтью ответил ей улыбкой, но глаза его оставались серьезными. Он спросил:
— Мой акцент раздражает тебя? Скажи честно, Стелла.
— Я его замечаю, — осторожно ответила она. — Но он раздражает тебя? — настаивал он.
Стелла закусила губу. В Лондоне она, не задумываясь, сказала бы «да», но за несколько последних месяцев она попривыкла к этому акценту и даже находила его более сердечным и дружеским… если говорила не ее золовка!
— Он меня вообще не беспокоит, — твердо произнесла она. — Подумай, как скучно было бы, если бы мы все говорили одинаково.
Удовлетворенно хмыкнув, Мэтью опять вернулся к еде, а Стелла больше ничего не успела добавить, поскольку в столовую вернулась Джесс.
После обеда они перешли в гостиную, Джесс устроилась со своим вязаньем, Мэтью, усевшись в кресло, набивал трубку.
— Как насчет того, чтобы сыграть, девочка? — вдруг попросил он. — Ты давно уже не играла.
Обрадовавшись, что можно чем-то заняться, Стелла встала и пошла к пианино. Она начала с «Лунного света» и «Зелени», а закончила «Лунной сонатой». На последней ноте Джесс протяжно зевнула:
— Вы играете вполне недурно, но я не сказала бы, что одобряю ваш вкус. Почему бы вам не выбрать что-нибудь помелодичнее? А то меня клонит в сон.
— Вам не обязательно это слушать, — холодно ответила Стелла.
— Не обижай Джесс, — поспешно вмешался Мэтью, — она никогда не была музыкальна.
— Меня не волнует, музыкальна она или нет, но это не повод умалять то, чему радуются другие.
Джесс, тряхнув юбками, встала:
— Если вы закончили говорить обо мне…
Дверь за ней захлопнулась, Стелла беспомощно развела руками, ожидая, что скажет Мэтью. Но его слова удивили ее:
— У тебя нет причин требовать, чтобы Джесс это нравилось. Ты слишком торопишься осудить ее.
— Я играла для тебя… музыку, которую любишь ты.
— Но Джесс тоже была здесь. Тебе следовало бы помнить об этом.
Слишком обиженная, чтобы продолжать оправдываться, — да она и не считала, что нужны оправдания, — Стелла замолчала и через несколько минут, извинившись, ушла к себе.
Заступничество Мэтью за сестру терзало Стеллу, увеличивая пропасть, которая разделяла их. Как он может ожидать, что она станет к нему ближе, если в споре выступает, против нее? Если отказался позволить ей сказать свое слово в управлении домом? Какой насмешкой звучало теперь его давнее обещание, что она будет делать все, что ей хочется, как только станет его женой! «Грей Уоллс» был в гораздо большей степени домом Джесс, нежели чьим-нибудь еще. И Мэтью все нравится! Именно это мучило Стеллу больше всего остального. Из вечера в вечер, возвращаясь домой, он находит все ту же тяжелую пищу: тушеное мясо с овощами, рагу из тушеной капусты с картофелем, капелька хереса, немного хлебного пудинга, купленного в магазине, и заварного крема, купленного там же! И ведь нельзя сказать, чтобы он не любил хорошо поесть! В Лондоне Мэтью всегда проявлял и хороший вкус, и познания при выборе меню. Но здесь, в собственном доме, боялся даже поговорить об этом с сестрой!
Словно понимая ее настроение, Джесс окончательно оставила свою снисходительную манеру, и, если не усилия Стеллы, отчаянно старавшейся быть приветливой, уже не однажды разразился бы скандал. Все попытки к налаживанию отношений неизменно встречались в штыки: Стелла начинала разговор — Джесс жаловалась на праздных людей с праздными языками; молчала — Джесс говорила что-нибудь вроде того, что никак не ожидала, что ее брат женится на женщине, которая не может поговорить с простым человеком. Она демонстративно фыркала, когда невестка надевала одно из привезенных с собой платьев, и, привыкшая к тому, что мать часто критиковала ее за простоту одежды, Стелла удивлялась зависти Джесс. На ее предложение вместе пройтись по магазинам последовал оскорбительный отказ, но по поводу новых костюмов из твида и довольно аляповатых платьев Джесс Стелла не позволила себе никаких комментариев. Впрочем, она не удержалась от размышлений на тему, что для человека, утверждающего, будто презирает моду, Джесс проявила расточительность, не совместимую с экономией в управлении домашним хозяйством брата.
Миссис Перси писала раз в неделю, и Стелла задавалась вопросом, что сказала бы ее мать, если бы знала о тех отношениях, которые сложились между ней и Мэтью.
Одно из писем начиналось так: «Когда ты приедешь в Лондон? Теперь я совсем одна, потому что ты уехала, а Адриан целыми днями в Академии. Он хорошо устроился, и я стараюсь убедить себя, что он не свяжется снова с этими ужасными молодыми людьми. Мне столь о многом хочется спросить тебя, Стелла! Не можешь ли ты приехать хотя бы на несколько дней? Не угнетает ли тебя эта глухомань? Зима, мрачная в Лондоне, там у вас, наверное, еще хуже, и перемены пошли бы тебе на пользу».
С этой частью письма Стелла соглашалась от всей души. Как она тосковала по театрам, концертам и друзьям, присутствие которых прежде считала само собой разумеющимся. Хотя о расположении дома можно было сказать много хорошего, все-таки «Грей Уоллс» находился далековато от города, и желание посетить Лидс влекло за собой долгую и утомительную поездку на автобусе. Один или два раза она заказывала по телефону такси, но это вызвало столь уничтожающие комментарии со стороны Джесс, что в конечном счете Стелла прекратила это делать. До приезда она почему-то думала, что у нее будет собственный автомобиль и она сама сможет его водить, но, к ее удивлению, у Мэтью была только одна машина, на которой он каждое утро уезжал на фабрику.