Нужно было действовать. И чем быстрее — тем лучше. Марго отвязала лошадь и поскакала к лавке Шиллеров, которая располагалась неподалеку от вокзала. Она уже входила в лавку, когда зазвонили колокола.
— На мосту произошло крушение! — крикнула Марго.
Миссис Шиллер повернулась к мужу.
— Впряги лошадей в фургон. Мы с Марго соберем все необходимое.
Мистер Шиллер выбежал из комнаты, а хозяйка обратилась к Марго:
— Пойдем, девочка моя. Надо много всего собрать.
Почти не разговаривая, миссис Шиллер передавала ей веревки, крюки, перевязочный материал, полотно, одеяла, которые Марго относила в фургон. К тому времени, как они закончили, мистер Шиллер успел запрячь лошадь.
— Привяжи кобылу сзади к фургону и садись со мной, — сказала миссис Шиллер. — Мужчинам без нас не обойтись. Кто-то должен направлять их в этой неразберихе.
Марго забралась в фургон. Дружелюбный тон миссис Шиллер ее удивлял. Раньше эта дама не скрывала своей неприязни к Марго, считала ее грешницей, опозорившей честь своей семьи, и всячески избегала. Впрочем, она была не одинока: это мнение разделял почти весь городок.
Марго уставилась в серую мглу. Берт говорил, что положение кардинально изменится, если они поженятся. Но это еще не причина, чтобы связать с кем-то свою жизнь! А теперь, похоже, уже поздно.
Казалось, они ехали целую вечность, а ведь мост был совсем близко. Марго обхватила себя за плечи, пытаясь унять дрожь. Дождь лил и лил. Фургон медленно продвигался по узкой размытой дороге, и мокрые ветки хлестали ее по лицу.
Боже, сделай так, чтобы вагон Берта не пострадал! Это низко — молить Бога лишь о спасении Берта. Ведь это значит, что погибнут другие. Но она снова и снова шептала слова молитвы, стараясь не думать, не чувствовать, не надеяться. Она любила Вильяма. Но теперь вдруг поняла, как ей дорог Берт. Это было новое, всепоглощающее чувство. Берта она любит по-другому. Глубже. Может, даже сильнее. Она старалась не думать о различии: ведь это было бы предательством по отношению к Вильяму. Но от правды не уйдешь. Она любит Берта! Неужели эта правда открылась ей слишком поздно?..
— Боже милостивый! — воскликнула миссис Шиллер. Перед ними был мост. Точнее, то, что от него осталось. Середина обрушилась, как будто здесь наступил великан. На краю обрыва висели уцелевшие вагоны. Огромный паровоз сошел с рельсов и выглядел, как беспомощный Голиаф, распростертый на берегу. Сквозь шум воды доносились приглушенные крики. Люди держались за опоры моста. Испуганные лица можно было видеть в окнах уцелевших вагонов. Внизу, под рухнувшим деревом, неподвижно лежали два тела.
У Марго тошнота подступила к горлу. Она хотела отвернуться, стереть из памяти эту картину ада, бежать прочь, спрятаться среди деревьев. Но нельзя! Где же Берт?
Миссис Шиллер спрыгнула на землю и окликнула мужчин, стоявших возле самой кромки воды. Они поспешили к фургону. Марго забралась внутрь и передавала им веревки и крюки, то и дело вытирая с лица капли дождя.
Церковные колокола звонили не умолкая. Прибыло подкрепление. Многие прискакали верхом, кто-то приехал в повозках. Вдали уже показалась тягловая сила — огромные неуклюжие лошади-тяжеловозы.
Марго выбралась из фургона и понесла одеяла для первых спасенных: несчастные промокли насквозь и дрожали. Марго отвела их под навес, устроенный из нескольких холстов, натянутых среди ветвей. Она успокаивала детей, добросовестно перевязывала раны, а сама все прислушивалась: вдруг раздастся голос Берта. Из ледяной воды вытащили пожарного Карла Уолша. Не обращая внимания на рассеченный лоб, он сразу же присоединился к спасателям. Вот под навес принесли Томми Хиллиарда: левая нога его была вся в крови. Вот помогли выбраться Бену Татлу и Гарри Киркленду. Вот еще две пассажирки, вот Микки Кернс. Где же Берт?!
Марго на фургоне Шиллеров уже дважды отвозила раненых в город и дважды возвращалась с молитвами, надеясь увидеть спасенного Берта. Дважды ее ожидало разочарование. Но в сердце еще теплилась надежда. Промозглый день сменился сумерками, сумерки перешли в ночь. Берта все не было. Зажгли факелы. Работа спорилась, но энтузиазм спасателей понемногу угасал.
Теперь разбирали покореженные вагоны. Больше не было слышно возбужденных выкриков. Все были серьезны и сосредоточенны. На берег выносили не раненых, а безжизненные, искалеченные тела. Для Марго больше не было работы. Все, что она могла сейчас сделать, — постараться держать себя в руках.
Она стояла, глядя на вспухшую от дождя реку, и беззвучно шептала молитву: пусть поскорее придет Берт, посмеется над ее страхами, смахнет слезы с ее лица…
Рядом с ней миссис Вельдеман не могла сдержать рыданий. Майкла еще не нашли. К сердцу Марго подползал холодок. Неужели она последний раз встречает Берта? Нет! — безмолвно взмолилась Марго, хотя ей хотелось кричать от боли. Почему нельзя повернуть время вспять? Этого не должно случиться! — кричала ее душа. Она ведь уже потеряла любимого. Милостивый Боже, не дай этому повториться вновь!
— Примите мои соболезнования.
Рядом с ней стоял Карл Уолш. Лицо его было заляпано грязью, в глазах читались усталость и боль.
— Мы только что нашли Берта и Майкла. Сейчас их вынесут на берег.
Берта больше нет! Неужели это правда? Неужели ничего нельзя сделать? Она не могла вымолвить ни слова. Ей нельзя даже плакать: она не имеет права, ведь она не дала Берту ответа.
— Бедный мальчик, — сказал Карл. — Тяжело ему будет. Сначала отец, теперь вот дядя.
Марго кивнула, пытаясь проглотить комок в горле. Она едва дышала. Сердце готово было разорваться от боли. Но какое это имеет теперь значение?
— У него остался кузен в Литл-Форке. Надо бы ему сообщить… — с трудом произнесла она посиневшими от холода губами.
— Шериф все сделает. — Карл повернулся, чтобы уйти, потом остановился. — Он до последнего искал Вильяма. Он его любил так же, как вы.
Марго была не в силах вымолвить ни слова и лишь проводила Карла полными тоски глазами. Как же это произошло? Что же она натворила?! Если бы у нее хватило сегодня смелости пройти по мосту! Она бы почувствовала слабое место, она могла бы предупредить катастрофу!
Марго не могла смотреть, как выносят на берег тело Берта. Она медленно пошла по рельсам. Сошедший с путей паровоз заслонял от нее картину крушения. Если смотреть на север, то видно только бушующую реку. Можно сделать вид, что всего этого ужаса не существует. Только сердце не обманешь.
Неожиданно в неровном свете факелов она заметила на обочине какое-то растение. Розовый куст, побеги совсем крошечные, а более длинные уже поломаны. Она опустилась на колени и осторожно потянула куст на себя. Он легко вылез из размокшей от дождя земли. Это был символ жизни, побеждающей смерть. Талисман любви, которая не умерла вместе с Бертом.
Безмолвные слезы катились по ее щекам. Сердце Марго разрывалось от тоски и боли. Она же ведь любила его! Почему, почему она не использовала шанс, предоставленный ей судьбой? Почему она колебалась, боясь соединить свою жизнь с ним? Почему она так и не перешла мост?
Марго повернула назад. Впереди ее ждет долгая и тоскливая жизнь. Розовый кустик она бережно завернула в платок и прижала к груди.
— У нас еще будет шанс! — прошептала она во тьму. — Когда-нибудь, Берт, мы будем вместе, и я никуда от тебя не уйду.
Из-за угла налетел порыв ветра. Холодные песчинки хлестнули по глазам Мэг Петерсон, пропалывающей клумбу перед зданием вокзала.
— Черт, — пробормотала она и, стащив рукавицу, протерла глаза. В прогнозе погоды упоминались ранние ливни и сильный ветер. Но ухудшение погоды ожидалось лишь к ночи, а никак не сейчас.
Снова, еще сильнее, чем прежде, задул ветер, надрывно завывая под старой крышей станционного здания.
— Похоже, старуха Марго опять оплакивает свою любовь, — заметила Джейн, сестра Мэгги, показавшаяся на пороге вокзала. — Я так и слышу: Вильям, Вильям…
Мэг поплотнее запахнула ворот рубахи и пожала плечами:
— Знаешь, Джерри считает, что это просто ветер завывает в трубе. Он у нас материалист.
— Не помешало бы твоему сыну встретить парочку-другую привидений, — сердито откликнулась Джейн. — Сразу же запел бы по-другому.
— Это не моя вина. Мне-то эта история нравится. Женщина, которая вечно скорбит о потерянном возлюбленном, а в непогоду рыдает и зовет его.
И Мэг продолжала копаться в земле. Теперь она выпалывала из промерзшей почвы прошлогодние отцветшие побеги. Она любила каждую весну приходить сюда, в крохотный палисадничек у старого станционного здания. Они с Джерри жили в городской квартире, и у Мэг не было другой возможности почувствовать весеннее возрождение природы, кроме как здесь, в этом садике.
— Похоже, ты и сама этим занимаешься — все ждешь свое потерянное счастье, — заметила Джейн.
Мэг вернулась к работе. Ветер разметал ей волосы, светлые пряди упали на лицо. Сквозь вуаль кудрей она хмуро взглянула на сестру.
— Опять эти разговоры. Я-то думала, ты на моей стороне.
Джейн единственная в семье не приставала к ней по поводу устройства семейной жизни, поисков нового мужа и отца для Джерри.
— Я ни на чьей стороне, — возразила Джейн. — Просто говорю, что думаю.
— Мне, похоже, не уйти от этих разговоров. Ведь мы сегодня обедаем у родителей. Как мне надоели эти бесконечные дни рождения! Я хочу объявить, что с сегодняшнего дня, с тридцать первой годовщины, мои дни рождения больше не отмечаются.
— О, с маминой стороны не будет никаких возражений, — хихикнула Джейн.
Джейн взглянула через плечо в сторону закусочной, которая располагалась здесь же, в старом вокзальном здании.
— Кажется, наши клиенты уже закругляются! — воскликнула она и исчезла в дверях закусочной.
Мэг осталась наедине с садиком и привидением, бушующим где-то под крышей. Хотя мама и предсказывала ей одинокую старость в доме, полном кошек и фиалок, ее не пугала такая перспектива. Мэг взглянула вверх. Там, под стропилами, говорят, обитает дух старой Марго. Разве Мэг виновата в том, что слишком долго верила в сказочные обещания и теперь не может смириться с разочарованием?