И Марианна, напуганная перспективой попасться ничуть не меньше, чем байкерами, в мгновение ока оказалась на земле. Правда, треск кустиков, на которые она приземлилась, добавил экстрима: вряд ли Молли и Том его не услышали, но это было уже не важно, потому что мисс Интуиция припустила во все лопатки. Теперь ночь не казалась ей страшной, напротив – романтика, да и только! Прямо шпионский детектив. И главное – какая новость для Джерри!
Марианна бежала все быстрее и быстрее. Одно плохо – не прихватила фотоаппарата, получились бы замечательные снимки-доказательства. Но она убедит брата, обязательно убедит!
7
– Джерри, я хочу телефон с фотоаппаратом! – Марианна вихрем пролетела мимо открывшего ей дверь брата. – Всегда считала, что это никчемные, пижонские штучки, – затрещала она, стягивая ботинок и повернувшись к Джеральду наивысшей точкой тела человека, снимающего обувь.
Так как точка эта была начисто лишена органов зрения, Марианна не заметила, какой опасности избежала и каких усилий это стоило собеседнику. Нельзя же отшлепать восемнадцатилетнюю сестру. А жаль…
– Я тебе сейчас такое расскажу, такое расскажу! Еще бы и показала, да фотоаппарата с собой не было. Джерри, у меня день рождения скоро, подари мне сотовый с фотиком! – Ботинки полетели в разные стороны, Марианна выпрямилась и обернулась к брату. – Я…
– Где ты была?
– Что?
– Где ты была, я спрашиваю?! Половина первого ночи! Ты шляешься одна по чужому городу! Это опасно! Любишь приключения – люби их днем. Ты понятия не имеешь, чем могут обернуться для молоденькой девушки прогулки по ночам. Тебе интересно – спроси меня, я полицейский и такого насмотрелся, тебе и не снилось и, даст бог, не приснится, здоровее будешь! Я не хочу разыскивать или опознавать тело своей сестры! Ищешь себе приключений на вторые девяносто…
– Сто пятнадцать.
– Что?!
– Очень не хочется прерывать твою тираду, но сто пятнадцать. Мои бедра в обхвате не девяносто, а сто пятнадцать сантиметров. Я не худышка.
– Марианна, ты дождешься! У тебя будут проблемы!
– У меня уже проблемы! Проблема! Одна, но большая! Мой брат – идиот! Почему ты на меня орешь?! Кто дал тебе такое право? Я уже не маленькая девочка, я совершеннолетняя. Я не обязана тебя слушаться! Ты мне не мать, не отец, не тренер по баскетболу – не кричи на меня. Ты мой старший брат – отлично, ты крутой полицейский – замечательно! Хотя это тоже как поглядеть. Полицейский, который не доводит расследование до конца, берет только лежащие на поверхности факты и делает на их основе далеко идущие выводы, по-твоему, – хороший полицейский? По-моему – никудышный. Так вот, ты – такой полицейский. Когда будешь способен говорить спокойно, поговорим.
Марианна круто развернулась и обиженно протопала в свою комнату, демонстративно хлопнула дверью. Жутко грязные ботинки остались лежать: правый в левом углу, левый – в правом. Ох, Мари! И где она нашла столько грязи в такую сухую погоду? – подумал Джеральд и, со вздохом взяв грязнуль, понес приводить их в порядок, рассчитывая успокоиться за этим занятием, чтобы суметь побеседовать с мисс Совершеннолетие, не сорвавшись снова на крик. Во многом малышка права, конечно, и не такой уж Линн-Лейк криминальный городок, но, даже понимая это, вряд ли он перестанет волноваться за свою глупую сестру. Был ведь и плюс в этой Марианниной прогулке: пока Джеральд места себе не находил из-за сестры, он совсем перестал думать о Молли с Томом. Теперь страх ушел, а горькие воспоминания вернулись. Наверное, они и не покидали его совсем, просто отошли на второй план, спрятались за декорациями, выставив тревогу на авансцену.
Тьфу ты, мерзость какая: театральные словечки сами в голову лезут. Он и на Марианне-то сорвался больше оттого, что самому ему плохо, тяжело, мерзко, обидно, больно. Вот не думал, что можно себя чувствовать таким разбитым из-за какой-то вздорной девчонки, ничтожным, отвергнутым, раздавленным из-за того, что она предпочла другого. Бедная Мари, ей-то уж совсем ни за что, отдачей братикова увлечения досталось. Хочешь не хочешь, придется идти извиняться, эта Марианна наверняка раньше Джеральда поняла, что с ним происходит, дала ему время додуматься самому и теперь ждет, когда он придет просить прощения.
Сейчас, Мари, отнесу твои башмаки сушиться и приду… – мысленно пообещал Джеральд. И все-таки где она нашла столько грязи? С еловыми хвоинками, с листочками… чего? – яблони! – и ржавчиной?! У Джерри складывалось впечатление, что он недавно где-то видел что-то подобное, но память служить отказывалась. Ладно, узнаем из первоисточника, то есть от Мари. Или Мари уже второисточник, а первоисточник – лужа или сточная канава?..
Марианна, все еще в куртке и огромном розовом шарфе с гигантскими помпонами на концах, сидела на кровати. По-турецки, лицом к двери, голова чуть склонена набок: ждала. Теребит носок, порвавшийся на большом пальце: уже заждалась, начала нервничать.
– Мари…
Губки сжаты, ноздри раздуваются, взгляд снизу вверх из-под бровей: ну, я жду.
– Мари, прости меня. Я не должен был на тебя орать. Но я в самом деле волновался. И, кроме того, меня эта глупая история с… А почему ты сказала, что я плохой полицейский? Потому что я, не разобравшись, стал на тебя кричать?
– Что? – У Марианны округлились глаза, она несколько мгновений смотрела на Джеральда, а потом упала навзничь на кровать и зашлась смехом. – Я про это не по-о-думала, – простонала она, катаясь по покрывалу. – Ты у меня тогда, выходит, дважды дурак! Ой, не могу! Я на тебя теперь даже сердиться не могу! – Марианна стащила с шеи шарф и запустила им в брата. – Я имела в виду твою Молли и Тома!
– Марианна, я прошу тебя!
– Нет, это я прошу тебя: сядь и послушай, мистер Крутой Влюбленный Полицейский Дважды Дурак. Первый раз ты дурак, потому что не выяснил, куда я ходила, а ходила на Канберран-роуд, двести четырнадцать.
– Мари, зачем? Я уже все выяснил. Переживу – забуду.
– Ты слушай, когда тебе умные не влюбленные и не слепые люди глаза открывают. Ходила я туда потому, что подозревала, что и тут ты дурак, а это в принципе и подтвердилось. Джерри, я рада сообщить тебе: они не любовники. Не делай такие глаза. Я проторчала под ее окнами до двенадцати, пока они не легли. Эту «постельную сцену» надо было видеть. Желательно тебе. Лучше лично. Или хотя бы на фото. И не делай, пожалуйста, лицо кролика, подавившегося лимоном. Знаешь, как они легли?! На полу, по обе стороны кровати! Вот кровать, она легла здесь, а он – здесь. На ковриках или на матрасах – не разглядела. Перед этим они еще минут пятнадцать препирались, кому лечь на кровати, кому на полу. В итоге, чтоб никому не было обидно… Что ты смеешься? Ай! Джерри, отпусти!
Но Джеральд не слушал вопли сестры. Схватить, поднять, кружить, подбрасывать! Кто не способен на такие подвиги грузоподъемности?! Джеральд Стэнфорд способен! Кто сказал, что хорошие вести приносит голубь?! Самые лучшие вести приносят свинки! Милая хрюшка Марианна! Тащившаяся через полгорода с влажными волосами!
– Ты почему волосы не высушила, чудовище?!
– Чтоб подозрений у тебя не вызвать, я же якобы спать пошла. Куда ты меня тащишь?
– На кухню, отпаивать молоком с медом и корицей, а потом – под одеяло, спать. Или ты хочешь чаю?
– Нет, молока, как в детстве. Ты, надеюсь, сам его сделаешь?
– Конечно. А ты расскажи мне пока еще что-нибудь.
– Сказку? Анекдот? Ну ладно, ладно. Они такие милые оба. Знаешь, на кого похожи? Помнишь фильм «Кейт и Леопольд», ну, мой любимый? Они похожи на Кейт и Чарли, это ее брат был, тоже актер, кстати. Интересно, она ему совсем не нравится, у него есть другая, он женоненавистник или голубой? Как ты думаешь? Находиться ночью в одной комнате с красивой женщиной и – просто спать… Эй, почему ты погрустнел опять?
– Я тут подумал… Если она и не любит Тома, это еще не говорит о том, что она любит меня.
– Говорит! Она тебе такой концерт устроила, просто показательные выступления! Цени! И, кстати, вспомни, чем ты ей насолил: женщины такое без веской причины не вытворяют. Вы поссорились? Ты ей нагрубил? Не уделил ей внимания? Она думает, что ты не уделил ей внимания? Она видела тебя с другой женщиной? Тоже нет? Странно…
Последние слова Марианна уже пробулькала в чашку с молоком. Она откровенно клевала носом, зевала, глаза у нее закрывались. Джеральд еще умудрился впихнуть в нее лекарство, чтоб завтра, не дай бог, не расхворалась, и уложил в кровать. Уже закутанная по уши в одеяло, Марианна приоткрыла глаза и улыбнулась.
– Джерри, у меня проблема, большая проблема.
– Что, брат – идиот?
– Нет, брат – то, что надо, самый лучший. Джерри, я, кажется, влюбилась. В Тома. Том и Джерри, Том и Джерри… И я вас обоих люблю. Спокойной ночи, братик.
– Спокойной ночи, сестричка.
Джеральд поцеловал уже спящую Марианну в лоб, погасил свет и на цыпочках вышел.
Оказавшись в своей комнате, он запустил подушкой в стену, свалив при этом несколько книг со стеллажа, чертыхнулся, прислушался: Марианна, кажется, не проснулась. Придется пустить избыток радостной энергии в более мирное русло. Поприседал, поотжимался, выскочил на улицу и нарезал с десяток кругов вокруг дома. Не помогло. Колоколов – звонить! – в пределах досягаемости не было, дров – колоть! – тоже. А жаль. Счастливый Челентано! Сейчас Джеральд смог бы наколоть дров на зиму для небольшого городишки с печным отоплением. Исчерпав все нешумные способы проявления физической активности, Джеральд вернулся в комнату и рухнул на ковер.
Надо постараться лежать и радоваться спокойно! Идиот, ты везучий идиот, Джеральд Стэнфорд!
Поводов не верить Марианне у него не было. Он и так дважды проявил себя последним болваном в этот вечер. Третьего раза не будет. Сегодня Марианна доказала свое интеллектуальное превосходство над влюбленным братом. Да здравствуют умные сестрички! Ура! Только бы она оказалась права. Пускай Молли устраивает ему концерты, сцены, да хоть поет арии из опер, лишь бы любила. Любила его. Джеральд готов простить этому растрепанному взбалмошному существу все, что угодно: Тома под кроватью, свой испорченный вечер, Марианнину ночную прогулку. На кого там похож этот Том? На Чарли из «Кейт и Леопольда»? Не замечал. Ну да Марианне виднее, это ее любимый фильм. А он, Джеральд, тогда кто – Леопольд, князь Олбанский? Лифта ему не изобрести, двадцать семь, или сколько там, видов тостов он готовить не умеет… Хотя кто ему мешает научиться?
Джеральду всегда было все равно, какие тосты есть, вообще он не был гурманом, но тут его понесло на кухню совершать кулинарные подвиги. Приготовление и дегустация тостов со всем по очереди, что есть в холодильнике, в полтретьего ночи так увлекает! Но Джеральду не хотелось спать. Он творил, он понял, что в нем погиб великий кулинар, и теперь наверстывал упущенное время. Еще недавно процесс творчества заглох бы после второго же эксперимента (много ли продуктов найдется в холодильнике холостого мужчины и не делать же в конце концов тосты с полуфабрикатами!), но теперь, с приездом Марианны, холодильник Джеральда страдал от избытка провианта. Самое обидное, что и его хозяин многие баночки, коробочки и пакетики видел впервые. Оливки, анчоусы, морская капуста идентифицировались по надписям на банках, сложнее обстояло дело с несколькими видами сыра – или это не сыр? – совсем плохо с мамиными джемами, которые привезла Марианна: надписей на банках не было, а определить их видовую принадлежность по внешнему виду Джеральд затруднялся. Не важно, приступим! Надо же будет по утрам чем-то баловать жену. Кофе в постель это понятно, а завтрак? Жену?! Да, жену. Миссис Молли Стэнфорд – звучит! Ах, как жаль, что не принято делать предложение руки и сердца в три часа ночи! Придется мучительно дожидаться утра, потом окончания рабочего дня… А что надеть, какие цветы купить? Пусть придумает Мари, решил Джеральд, у нее это хорошо выходит. Ноги понесли Джеральда в комнату сестры, но милосердный сон не позволил мучить ее и не дал мучиться ему самому. Морфей обнял Джеральда на полдороге. Так, обнявшись, они и устроились у стены на табурете, где утром Джеральда с куском хлеба в одной руке, ножом с остатками плавленого сыра в другой и с блаженной улыбкой на губах и нашла Марианна.