— Спасибо. — Она почувствовала огромную благодарность. — Я ценю это, Малик.
— Пустяки, Шанталь. Береги себя и позвони нам, как только появится какая-нибудь информация.
Она едва успела закончить разговор, как появился детектив.
— В вашем распоряжении пятнадцать минут, ваше королевское высочество, — сказал он. — Следуйте за мной.
Алексий хотел пойти с ней, но ему не разрешили.
— Все будет хорошо, — уверила она молодого телохранителя, прежде чем последовать за детективом по серому коридору, ведущему в еще более серую комнату для свиданий, в которой стоял деревянный стол и несколько складных металлических стульев. Детектив жестом приказал ей сесть.
— Вы собираетесь допрашивать меня? — спросила она, опускаясь на ближайший к ней стул. В горле у нее пересохло.
— Нет. — Детектив повернулся и направился к выходу. — В этом нет необходимости. У нас есть вся необходимая информация.
Прошло пять минут, и дверь снова открылась. Шанталь окаменела, когда Деметриса с наручниками на руках ввели в комнату.
Она смотрела на него и не могла узнать. Таким она никогда не видела его.
Что они сделали с ним?
Его лицо распухло так, что стало совершенно бесформенным, правый глаз заплыл и почти закрылся. Права щека рассечена, и из нее сочится кровь.
У Шанталь перехватило дыхание. Не может быть, что это он! Она не узнает его.
— Деметрис! — Шанталь прошептала его имя как молитву. У нее уже не было слез.
Он смотрел на нее, как будто не узнавая, и на лице у него не отразилось никаких эмоций. Офицер, который ввел его в комнату, подтолкнул Деметриса к столу и складным стульям.
— Садись, — грубо приказал офицер. — А вам, ваше высочество, запрещается прикасаться к нему. Между вами не должно быть контакта.
Должно быть, она машинально кивнула. Она могла смотреть только на Деметриса и думать только о нем. Он медленно опустился на стул.
Шанталь резко наклонилась вперед и положила ладони на стол.
— Мы вытащим тебя. Мы заставим их заплатить за…
— Шанталь! — резко произнес Деметрис, чтобы привлечь ее внимание к своим словам. — В Ла-Круа очень суровые законы в отношении оружия. Меня не скоро выпустят.
— Я помогу тебе.
— Как? — Он испытующе посмотрел на нее темными глазами и наклонился вперед, коснувшись грудью стола. — Забудьте обо мне, принцесса. Жизнь продолжается. Наслаждайтесь своей дочерью.
Неужели он говорит серьезно? Забыть его? Она носит его ребенка. Она любит его. Она никогда не забудет его. Но время истекло, и ничего больше нельзя было сказать. Детектив проводил ее к Алексию.
Вскоре они уже направлялись к замку Тибоде. Она отсутствовала всего лишь месяц, подумала Шанталь, входя в двери, но ей кажется, что прошло больше времени. Поднимаясь по лестнице в детскую, она чувствовала себя не членом семьи, а посторонним человеком.
В нарядной желтой комнате Лилли бросилась в объятия матери, и Шанталь крепко прижала дочь к себе. Долго сдерживаемые чувства наконец вырвались, и на глазах у Шанталь выступили слезы.
— Мама! — воскликнула Лилли, еще крепче обнимая Шанталь.
У нее был страшный день. Ужасная неделя. Но теперь она с Лилли, и это самое главное.
— Здравствуй, моя милая. — Она погладила дочь по мягким светло-каштановым кудряшкам, удивляясь, как выросла ее девочка за один месяц.
Шанталь сидела с Лилли в детской, держа дочь на коленях и слушая рассказы о том, что произошло в ее отсутствие — все события, значительные и незначительные, а также мелкие обиды, которые казались Лилли чудовищными, — когда дверь распахнулась и на пороге появилась Катрин Тибоде в бежевом дорожном шерстяном пальто.
— Нам нужно поговорить с тобой, Шанталь, — непререкаемым тоном заявила она. — Филипп уже ждет в кабинете.
Ужас охватил Шанталь; руки и ноги налились тяжестью, и она задрожала, прижав к себе Лилли. Катрин вышла, и Лилли, почувствовав страх матери, обвила ручками ее шею.
— Не бойся, мама.
— Я не боюсь, — ответила Шанталь, потрясенная тем, что дочь почувствовала ее страх. Это она должна оберегать Лилли, а не наоборот.
— Я скоро вернусь.
Филипп и Катрин Тибоде ожидали ее в кабинете Филиппа. Они сидели и пили чай.
Катрин жестом приказала Шанталь сесть. Осторожно опустившись на стул, Шанталь приготовилась к худшему.
Филипп откашлялся.
— Ты можешь представить наше огорчение, когда утром мы увидели, что пишут газеты. Мы находимся в доме твоей семьи в Мелио и вдруг узнаем скандальную историю о… — король замолчал и, прищурившись, устремил взгляд на бедра Шанталь, — твоем телохранителе. Кстати, я должен добавить, что необходимость оного кажется нам абсолютно необоснованной.
— Я уверена, что дворцовые детективы в Мелио сообщили вам о расследовании, — спокойно возразила Шанталь. — Полагаю, что вам известно о смерти Танги.
— Очень печальный случай, — перебил ее Филипп, — но такое часто случается с людьми, имеющими дело с машинами и тому подобными механизмами.
— Как вы уже слышали, Деметрис Мантеакис сегодня спас мне жизнь, — спокойно продолжала Шанталь. — Но, однако, он находится в тюрьме, и против него выдвинуты чудовищные обвинения, — она старалась не вспоминать изуродованное и распухшее лицо Деметриса. — Я хочу, чтобы его немедленно освободили.
— Это невозможно, — твердо возразил Филипп. — Он совершил преступление…
— Защищая меня.
— Прости, дорогая. Сейчас, должно быть, для тебя тяжелое время. — Катрин подняла искусно подведенные брови. — Лучше скажи нам, правда ли то, что написали в газетах? Ты же не беременна, не так ли?
Шанталь похолодела.
— Потому что ты знаешь, дорогая, что это не разрешено, совершенно недопустимо. — Катрин пыталась смягчить голос, но ее глаза были полны жестокости, и Шанталь подивилась, как ей удалось выжить в течение всех этих лет. Король и королева не знают, что такое душевная теплота: у них каменное сердце. — Надеюсь, дорогая, ты не захочешь сохранить ребенка, — добавила Катрин, обменявшись взглядом с Филиппом. — Этот телохранитель — простолюдин…
— И преступник, — перебил ее Филипп. — Член греческой мафии…
— Нет!
— Сын главаря, — гневно продолжал король. — Он подозревается в ряде нераскрытых преступлений.
— Я не верю вам.
— Тогда посмотри на это. — Король в ярости швырнул Шанталь газету.
Она неловко поймала ее. Ей не пришлось перелистывать газету, так как то, о чем говорил Филипп, было напечатано на первой странице. «Греческий гангстер соблазнил принцессу» гласил заголовок, под которым была помещена черно-белая фотография молодого Деметриса на похоронах.
— Вот твой телохранитель, — злобно прошипел Филипп. — А это его жена. Убита противоборствующей мафиозной группировкой.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
— Мне не нужно читать. Я все знаю, — спокойно сказала Шанталь, призвав на помощь чувство собственного достоинства. — Возможно, это вам нужно узнать факты.
Она поднялась и, взяв газету, ушла в свою комнату.
Ее вера в Деметриса непоколебима. Она верит в него всем сердцем, но это не помешает ей узнать о нем больше. Узнать все.
Дрожащими руками она раскрыла газету и заставила себя прочитать сенсационное разоблачение.
Деметрис был женат, как он говорил ей, и его жена была беременна. Другой мафиозный клан похитил жену Деметриса…
Шанталь остановилась, чтобы перевести дыхание. Ее сердце начало колотиться, и хотя события, описываемые в газете, имели место несколько лет назад, ей стало страшно. Потому что это случилось не с посторонним человеком. Это произошло с Деметрисом. В его мире, с его женой.
Двадцатитрехлетнюю Катину Мантеакис удерживали, требуя выкуп, и хотя Деметрис заплатил его и даже превысил требуемую сумму, гангстеры все равно убили Катину.
Несмотря на то, что она была беременна. Несмотря на то, что всего через несколько недель она должна была родить девочку.
Боже мой!
Теперь Шанталь стало понятно, почему Деметрису так нужен ребенок. Он снова хочет стать отцом. Хочет, чтобы у него появился шанс жить нормальной жизнью.
И она хочет этого. Хочет, чтобы у него была жизнь и семья — то, чего его лишили. Но дать ему это — значит лишиться Лилли.
Может ли она пойти на такое?
Есть ли у нее силы лишиться одного ребенка ради того, чтобы спасти другого?
Шанталь долго не могла уснуть; медленно проходили часы, мучительно долго тянулись минуты.
Она стояла перед выбором. Ей нужно принять правильное решение.
Бесконечно долгая ночь подошла к концу. Шанталь одевалась, когда ей сообщили, что Тибоде снова хотят видеть ее.
Они желают, чтобы она позавтракала с ними. Войдя в залитую солнечным светом комнату для завтрака, Шанталь увидела, что Лилли там нет.
— Доброе утро, Шанталь, — сказала Катрин, по привычке начиная разговор. — Надеюсь, что ты спала лучше, чем мы, — она сделала паузу и перевела дыхание. — Нам надо было многое обсудить. И мы пришли к выводу, что необходимо как можно скорее покончить с этим грязным делом.
— Правильно. Действуй немедленно, и мы… — король обменялся хитрым взглядом с женой, — все уладим. Быстро. Тихо.
— Все совершают ошибки. — Королева сладко улыбнулась, как будто говоря: «Мы с тобой обе женщины. Мы понимаем эти вещи и знаем, как это случается, не так ли?» — Мы хотим помочь тебе, Шанталь, дорогая. Больше всего на свете мы хотим добра тебе и Лилли.
— А как же Деметрис? Что будет с ним?
Улыбка исчезла с лица королевы. Король откинулся на спинку стула.
— Он отсидит свой срок.
— Он мой телохранитель. Он защищал меня.
— Ты знаешь закон. Если у тебя нет выданного правительством разрешения на ношение огнестрельного оружия, ты не имеешь права носить его. Тайно или явно.
Шанталь с трудом удержалась, чтобы не стукнуть кулаком по столу.
— Он спас мне жизнь.
— Дорогая, неужели ты действительно веришь в это? — Лицо королевы потемнело, затем снова смягчилось, и она посмотрела на Шанталь с жалостью, к которой примешивалось недоверие. — Ты искренне полагаешь, что тебе угрожала какая-то опасность? А не может ли быть, что ты стала слишком чувствительной, так как прискорбные обстоятельства вывели тебя из равновесия?
Шанталь отрицательно покачала головой. Она не собирается сидеть здесь и выслушивать все это. Десять лет ею управляли, читали нотации и принуждали. Хватит с нее.
— Прошу прощения, — сказала она, поднимаясь из-за стола. — Я должна заняться неотложными делами.
С адвокатом, которого прислал Малик, Шанталь встретилась в гостинице.
— Боюсь, что у меня плохие новости, — с сожалением объявил он. — Законы Ла-Круа суровы и архаичны. У нас нет законных оснований, чтобы опротестовать арест.
Шанталь нетерпеливо расхаживала по комнате взад и вперед.
— Если бы в жилах Деметриса текла королевская кровь, этого никогда бы не произошло. Они никогда бы не подвергли судебному преследованию члена королевской семьи.
— Но он не является членом королевской семьи. И вы правы, здесь существует предвзятое отношение. Но оно нацелено не только на мистера Мантеакиса, но и на вас. Как матери будущей королевы Ла-Круа, ваше поведение должно быть безупречным.