— Преступники обычно так и пускают пыль в глаза: поддельные записки, разбросанные в беспорядке вещи и так далее, — внятно проговорил судебный исполнитель.
— Эта женщина не преступница, а свидетель, находящийся под защитой государства. И ее подруга тоже. Благодаря тебе они наверняка уже покинули город, но, если хочешь, взломай дверь. Надеюсь, артиллерия тебе не понадобится, да и замок простенький. Решай.
— Я согласен, что девушка ушла, — вступил в беседу третий голос. — Она уже далеко, а у нас даже нет людей, чтобы отправить их на поиски. Все, что я могу, это позвонить шерифу и одолжить у него пару-тройку толковых ребят.
— Да, придется именно так и поступить, — вздохнул судебный исполнитель.
— Конечно, это не поднимет наш престиж в глазах местной полиции. Два свидетеля в бегах — это не шутка. Надо подумать, как бы получше объяснить шерифу. Ладно, поехали.
Подошвы ботинок троих мужчин застучали вниз по ступенькам. Кэсси улыбнулась.
— Мы их провели. Половина девятого. Пора звонить Нику. — Телефон не отвечал. Кэсси перезвонила еще раз в девять часов, а потом в половине десятого. Трубку никто не поднимал. — Может быть, оставить сообщение?
— Не думаю, что это хорошая идея, — заметила Мэри.
В десять часов они перезвонили Нику еще раз. Ответила Лиз, и Кэсси, вздрогнув, положила трубку.
— Ведь Лиз не стала бы подходить к телефону, если бы Ник был дома? — спросила Мэри.
— Как видно, Ник не очень-то ждет моего звонка, — сухо проговорила Кэсси, терзаемая ревностью. — Похоже, мое отсутствие его не слишком удручает.
— Откуда тебе знать, Кэсси? Может быть, он принимает душ или вышел за пиццей. Не думай о нем плохо. Ник любит тебя так же сильно, как и ты его. А если именно сейчас он прочесывает город, разыскивая тебя?
— Знаешь, когда маленький ребенок чего-нибудь боится, он так долго об этом думает, что в конце концов то, чего он боится, случается. Во всем виноват страх. Сейчас у меня очень похожая ситуация. Более вразумительно я не могу объяснить.
— Отвлекись, постарайся думать о чем-нибудь другом.
— Надо позвонить Радовичу. — Кэсси решительно уселась на стул.
— Радовичу? Зачем?
— Именно он втянул нас в эту историю с Программой. Пусть теперь помогает нам выпутаться из нее.
— Но, Кэсси, это значит… что мы вернемся в Программу? Я думала, мы собираемся… не знаю, что я думала.
— У меня тоже в голове нет ни одной толковой мысли. Знаю только, что мы себя обманываем. Как решить, что нам следует делать, а что нет? У меня такое впечатление, что Радович сможет убедить этих людей пойти на небольшие уступки. Я сейчас как никогда близка к нервному срыву. Люди не могут так жить. Не знаю, как ты, а я не собираюсь менять имя ради какой-то дурацкой Программы. Но это не значит, что ты должна поступать так же, как я, — еле слышно добавила Кэсси.
Мэри села напротив, и алюминиевый стул под ней заскрипел. Лампочка отбрасывала на их лица тусклые желтые блики. Кэсси выглядела ужасно, и блики здесь были ни при чем.
Она попыталась свернуться на стуле калачиком, но ничего не вышло. Мэри хотела сказать ей что-нибудь ободряющее и приятное, но с ее губ сорвалось совсем другое:
— Кэсси, мне почему-то кажется, что ты хочешь меня оставить одну. Нам надо держаться вместе. Я, как и ты, отказалась от всего. Посмотри на себя! Ты только посмотри на себя! Ты же отказываешься от борьбы, я вижу, и больше ничего не хочешь добиваться. Ну что ж, давай вернемся в эту проклятую Программу. Между прочим, я потеряла почти столько же, сколько и ты, но не падаю духом. — Она разрыдалась, надеясь, что Кэсси найдет нужные слова, чтобы ее утешить, как это бывало раньше.
Но никаких утешений не последовало, и Мэри зарыдала еще сильнее. Кэсси устало закрыла глаза и задремала.
Мэри вытерла рукой слезы и решила, что не сдастся. Она была готова идти напролом. Что их ждет впереди? Сквозь слезы она посмотрела на Кэсси. Может, еще раз попробовать дозвониться до Ника? Или позвонить Радовичу? А если…
Мэри посмотрела на часы. Одиннадцать. Надо сходить в туалет. Она встала и подошла к лестнице, ведущей в кухню миссис Якобсон, но застыла на ступеньках, когда увидела в окно кухни свет фар подъезжающей к дому полицейской машины. Спустя несколько секунд кто-то посветил фонариком в окно. Мэри затаила дыхание и спустилась на несколько ступенек. Она услышала, как по лестнице, ведущей в ее квартиру, загрохотали тяжелые ботинки офицера полиции. Хорошо, что она не пошла в туалет минутой раньше. Интересно, что бы сказал ночной гость, обнаружив ее там?
Когда Мэри почувствовала, что не может больше терпеть, послышались удаляющиеся шаги, а потом заработал двигатель машины. Бледные лучи фар на миг осветили холодильник. Она подождала еще минуту и поспешила в туалет.
Вымыв руки и вытерев их о юбку, чтобы не нарушать девственной белизны полотенца, висящего рядом с раковиной, она спустилась вниз.
Там Мэри посмотрела на телефон, затем без колебаний сняла трубку и набрала номер Ника. После третьего гудка ей ответил женский голос, и она спросила:
— Ник дома?
— Нет. Ему что-нибудь передать?
Мэри бросила взгляд на минутную стрелку.
— Это Мэри. Где сейчас Ник и когда он вернется?
— Мэри! Господи! Где вы? Ника нет дома. Он ушел утром и до сих пор не вернулся. Где вы?
— Мы вышли из Программы. Кэсси нашла меня, и сейчас мы вместе. Передайте Нику, чтобы он ждал нашего звонка, когда вернется. Я перезвоню еще раз.
— Хорошо, я все передам.
Мэри положила трубку и снова взглянула на часы. Разговор длился полторы минуты. Нормально.
Звонить Радовичу или нет? А по какому номеру? Она побарабанила пальцами по диску телефона, пытаясь собраться с мыслями. Потом решительно набрала номер справочной службы и попросила номер домашнего телефона Питера Радовича. К счастью, она запомнила его имя. Мэри несколько раз повторила про себя услышанный номер телефона, потом набрала его. Сонный женский голос сообщил, что детектив Радович на дежурстве.
— Извините, — пробормотала Мэри.
После недолгих раздумий она снова обратилась в справочную, узнала номер телефона полицейского участка, где работал детектив, и позвонила туда, представившись Нэнси Поул. Голос на другом конце линии ответил, что Радович на выезде.
— Подождите, мэм, я попробую с ним связаться.
Мэри подождала две минуты, положила трубку, затем набрала номер еще раз, объяснив, что их разъединили. Спустя несколько секунд она услышала голос Радовича.
— Это Мэри Гилберт. Вы меня помните?
— Да, конечно. Где вы сейчас?
— Просто выслушайте меня и не задавайте вопросов, договорились? Кэсси со мной. Она очень сдала и, похоже, находится на грани нервного истощения. Вы и все остальные только и делали, что лгали нам. Ни одно из обещаний не выполнено. Признайтесь, вы врали сознательно. У вас есть тридцать секунд, чтобы признать это, а потом я положу трубку.
— Мисс Гилберт, поймите, я только выполняю приказы, делаю то, что мне говорят. Вы подвергаете себя опасности. Какого черта вы вышли из Программы?!
— Осталось десять секунд. Из того, что вы сказали, я поняла, что все было ложью. Как вам не стыдно? То, что наши жизни разрушены, на вашей совести! — воскликнула Мэри и повесила трубку.
— С кем ты разговаривала? — спросила Кэсси, открыв глаза.
— Я позвонила Нику, а потом Радовичу. Ты же хотела, чтобы я это сделала, верно?
— Да. Трубку подняла Лиз?
— Ника нет дома, и она сказала, что не знает, когда он появится. Лиз дважды спрашивала, где мы, но я не ответила. — Заметив, что у Кэсси заблестели глаза, Мэри заговорила быстрее: — Радович почти признался в том, что лгал… что они все лгали. Он сказал, что только выполнял приказы и что мы подвергаем себя опасности. Еще он спросил, зачем мы сбежали. Иногда даже неглупые люди задают дурацкие вопросы. Я сказала ему, что у тебя пошаливают нервишки. Ведь так?
Глаза Кэсси наполнились слезами.
— Точно. Чувствую себя погано. Нет такой силы, которая заставила бы меня сдвинуться с места или что-нибудь предпринять. Мне даже думать не хочется. Меня все пугает, и, если это действительно признак нервного срыва, значит, у меня нервный срыв. Я хочу заснуть и никогда не просыпаться.
— Хочешь сказать, что мы будем сидеть и ждать, когда за нами приедут и заберут отсюда? — спросила Мэри, пытаясь не поддаться панике. — Ты как хочешь, но я не собираюсь торчать в этом подвале, ожидая, когда меня перевезут в другую, еще более омерзительную конуру. Наверное, я ошиблась, когда послушалась тебя и позвонила Радовичу. Мне всегда казалось, что тебе известны ответы на все вопросы, а сейчас, когда ты сидишь совершенно раскисшая… Тебе наплевать, что я тоже отказалась от своей жизни. Ник и бизнес! Подумаешь, велика потеря! Ладно, если хочешь, сиди здесь, а я ухожу.
— Куда ты пойдешь? — испуганно спросила Кэсси.
— Еще не знаю. Заберусь так далеко, насколько хватит денег. Счастливо оставаться.
В следующий миг Кэсси сорвалась со стула и бросилась за Мэри.
— Подожди! Будь ко мне снисходительна, ладно? Давай присядем на ступеньки и составим план.
— Кэсси, мы уже пытались это сделать, и у нас ничего не вышло. К тому же пора признать, что мы, как ни крути, не сможем жить скрываясь. Ты тоже это понимаешь, иначе не стала бы предлагать позвонить Радовичу. До возвращения миссис Якобсон остается максимум два дня.
— Когда ты успела стать такой раздражительной и вредной? — поинтересовалась Кэсси.
— Когда ты сидела под раковиной, — резко ответила Мэри. — И что теперь?
Вместо ответа Кэсси подошла к телефону и набрала номер Ника. После пятого гудка трубку сняла Лиз.
— Это Кэсси. Ник вернулся?
— К сожалению, нет, Кэсси.
— Его телефон прослушивается?
— Прослушивался, но мистер Паркер вывел систему из строя. Ты боишься выдавать свое местонахождение, не так ли? Понимаю. Похоже, Ник ненадолго уехал из города по делам. Совсем недавно звонил его отец. Что передать Нику?
— Передай, что мы с Мэри возвращаемся в Программу, — отчеканила Кэсси, не отрывая глаз от подруги. — Скажи, что я сделала все возможное, чтобы с ним связаться и попросить о помощи. Скажи… что теперь я в нем больше не нуждаюсь.
Мэри прикрыла ладонью рот, глядя, как Кэсси опускает на рычаг трубку.
— Что ты несешь? — прошептала она.
— Но ведь это правда, не так ли? — спросила Кэсси голосом, лишенным каких-либо эмоций.
— И что теперь?
— Звони Радовичу. Сообщи ему, где мы находимся. Пусть свяжется с судебными исполнителями. Условие поставим одно: если нас куда-то направят, то только вместе. В случае отказа сбежим отсюда на попутных машинах, не теряя времени.
В пять часов утра за ними приехал джип, на заднем сиденье которого они почти сразу и уснули, тесно прижавшись друг к другу.
Водитель повез их на север.
В это время Питер Радович стоял перед двумя такими же небритыми, как и он сам, представителями ФБР.
— Я же предупреждал, что ничего не получится, но разве вы меня слушали? Они вернулись сами, но вы, похоже, не собираетесь улучшать их положение. Позвольте им держаться вместе. Я не виню их за побег, потому что они ничего из обещанного не получили. Что хорошего можно сказать о вашем профессионализме, если мисс Эллиот сумела не только сбежать, но и разыскать мисс Гилберт? Нечего удивляться, что они вам совершенно не верят.