— А он что? — улыбнулась Кэрол.
— Удивился, почему гитара неизвестной фирмы стоит так дорого. А я долго пытался его убедить, что это известная марка гитар и что Каролина — это город в Италии, где жили всемирно известные мастера, пока не понял, что оговорился.
Они дружно рассмеялись, а потом слились в поцелуе. От слез Кэрол не осталось и следа.
— Ты моя самая драгоценная гитара, — прошептал Майк, трепетно проводя ладонью по округлому изгибу упругого бедра Кэрол, гладкой впадине ее стройной талии, мягкому полушарию ее левой груди…
Кэрол сладко потянулась, вверяя тело рукам любимого.
Как они любили эти драгоценные часы, когда, вырвавшись из круговерти привычных дел, могли улучить время и заняться любовью, наслаждаясь взаимными ласками и шепча друг другу тысячи нежных слов, какие только могли подобрать, чтобы выразить хотя бы микронную частичку своего огромного чувства…
О, если бы это могло длиться вечно! Если бы им не надо было из своего уютного гнездышка возвращаться в шумный и суетный мир, гордо неся под глазами тени бессонной ночи — молчаливые свидетельства их взаимного притяжения и неистовой страсти…
Но наступало утро, они целовали друг друга на прощание, прятали разгоряченные тела под скафандрами одежды и бежали каждый по своим делам. И это тоже было к лучшему. Иначе Майк не написал бы свои самые лучшие песни, посвященные любимой, а она не удивляла бы его при каждой встрече заново своей естественной красотой, душевным теплом и искренностью чувств, раз за разом становясь его музой. Единственной и неповторимой.
За четыре года их знакомства Кэрол неуловимо изменилась, но это были не те перемены, которые Майк так боялся заметить в ней с течением времени. Она не стала ни циничной, ни расчетливой, не растеряла обаяния неиспорченности и не научилась фальши.
Она осталась романтиком, но рассталась с наивными иллюзиями; нелепые мечты уступили место надежде на лучший исход. Но минуты слабости бывали у Кэрол, как у каждого живого человека, и жестокие слова Донована Микса открыли дверцу сомнениям, которые и без того давно стучались в ее душу.
— И все-таки, милый, скажи мне честно, — продолжила она прерванный разговор, как только они отдышались после вспышки взаимного желания и растянулись рядышком на влажных от пота простынях. — Что ты думаешь о моих способностях?
— Ты самая лучшая из женщин, — незамедлительно ответил Майк. — Самая ласковая, нежная, самая лучшая любовница, и мне никогда ни с кем не было так хорошо, как с тобой. Тем более, что я уже четыре года ни на кого больше и не гляжу, кроме как на тебя.
— Майк, солнышко, — она тихо рассмеялась и шутливо потерлась носиком о его плечо. — Спасибо, конечно, но я не об этом.
— Да? А о чем еще ты думаешь в такую минуту? Неужели о бейсболе? — шутливо приподнял брови Майк. — Говорят, что это мужская прерогатива, но у нас ведь теперь равноправие полов…
Кэрол фыркнула.
— Тебе смешно… А ведь я уже давно думаю о том, о чем сказал мне сегодня Дон. Поэтому я и спрашиваю тебя: Майк, скажи мне честно, у меня есть музыкальные способности? Я хорошая барабанщица? У меня есть будущее в этом направлении? И вообще, мне стоит продолжать этим заниматься?
— Милая… — Майк повернулся на бок, оперся на локоть и внимательно посмотрел в глаза Кэрол. — Сначала спроси себя: публика тебя принимает? Ответ: «Да». Мы с Джим-Джеем рады твоему присутствию в группе? Да. А теперь скажи мне — ты любишь играть? Тебе нравится быть участником нашей группы? Ты с радостью приходишь на репетиции? И концерты?
— Да, — ответила Кэрол на все вопросы Майка. — Люблю — нет, просто обожаю играть, люблю все, что с этим связано, правда, я до сих пор так волнуюсь, когда выхожу на сцену…
— Мы с тобой много раз говорили о том, что это нормально, — кивнул Майк. — Волнение должно быть. Но волнение не должно быть заметно. Мне кажется, ты это давно преодолела. И если тебе нравится это делать, а людям нравится, как ты это делаешь, то назови мне хоть одну причину, по которой ты должна это бросить?
— Ох, Майк… Ты всегда умеешь утешить меня. — Кэрол ласково прижалась к его плечу. — Просто я боюсь, что ты понапрасну теряешь из-за меня время.
— Это еще что за мысли? — возмутился Майк. — С чего ты взяла, родная?
— Но ведь ты не уезжаешь только из-за меня. Ты давно мог бы делать карьеру и, может, сейчас уже был бы звездой…
— Кэри, но ведь мы же договорились, что я остаюсь в Сайленсити до тех пор, пока ты не закончишь учебу. Мы уедем отсюда вместе и вместе пойдем по этому пути.
— А если у меня не получится? — жалобно спросила Кэрол. — Если у меня и правда нет таланта?
— А разве в этом случае ты не поедешь со мной? — нахмурился Майк. — Ведь ты можешь заниматься чем-то другим. У тебя есть профессия — то есть почти есть. Скоро ты окончишь колледж, будешь дипломированным менеджером в сфере культуры, и если не станешь музыкантом, то станешь директором нашей группы.
— Милый, конечно же, я поеду с тобой, чтобы ни случилось! — горячо поклялась Кэрол. — Хотя, конечно, мне хотелось бы выходить с вами на сцену, а не бегать и проверять, выполнила ли принимающая сторона свои обязательства по контракту… Но что будет, то будет.
— И не мучай себя понапрасну! — Майк обнял невесту и притянул ее к себе. — Все будет хорошо. Скоро ты сдашь экзамены и получишь диплом, мы поженимся и поедем завоевывать мир. У меня уже есть кое-какие зацепки…
— Да? — встрепенулась Кэрол. — Расскажешь?
— Нет, пока не скажу. Сглазить боюсь, — улыбнулся Майк. — Лучше расскажи мне, какой бы ты хотела видеть нашу свадьбу.
Кэрол улыбнулась и бросила взгляд на колечко, блестящее на ее пальце, — подарок Майка на ее двадцать первый день рождения. Знаменующий ее совершеннолетие и их помолвку.
«Поеду с тобой, что бы ни случилось… Что бы ни случилось», — эхом отозвалась в ее голове собственная фраза, оставив после себя след горечи. Кто мог знать, что все обернется именно так?
Даже теперь, несколько лет спустя, Кэрол помнила этот разговор в мельчайших деталях. Помнила взгляд Майка, помнила выражение его лица, тон, которым была произнесена каждая фраза… То решение, которое она приняла потом, было поступком во имя любимого и на благо любимого, но понял ли это Майк?
Годы спустя Кэрол вспоминала его глаза в тот вечер, когда клялась ехать за ним на край света, что бы ни случилось, и ее начинало мучить тягостное сомнение. Неужели он воспринял то, что последовало вскоре за этим, как предательство?
8
В тот день Кэрол была счастлива. Все шло так, как они с Майком задумали, — только что закончилась торжественная церемония вручения дипломов, а значит — учеба позади. Можно готовиться к свадьбе, а потом и к отъезду. Вот только сначала надо отыграть сегодняшний концерт.
— Да, не повезло тебе, Кэри, — посочувствовала однокурсница Мадлен Бонхарт и покачала головой. Они стояли и болтали в коридоре колледжа неподалеку от зала, в котором скоро должен был начаться торжественный бал. — Ты весь вечер будешь играть и даже не потанцуешь на собственном выпускном?
— Не переживай за нее, Мэдди, — возразил Майк. — Мы будем делать паузы и ставить запись. Тогда и сможем потанцевать. — Он подмигнул Кэрол и расплылся в улыбке. — В конце концов, это и праздник Кэрол тоже, мы не можем лишать ее удовольствия.
— Играть с вами для меня — удовольствие, Майк, — ответила Кэрол. — Хотя потанцевать я, конечно же, не откажусь…
— А танцевать в этом тебе будет удобно? — с сомнением протянула Мадлен, «любуясь» нарядом однокурсницы. — Неужели у тебя не будет выпускного платья, как у всех?
Группа «Поющие скелеты» решила выступить на выпускном в классической одежде. Ребята вырядились в смокинги, крахмальные рубашки, начищенные до блеска туфли и даже раздобыли в театральном магазинчике настоящие цилиндры. Чтобы смуглая афро-американская физиономия Джим-Джея не терялась в обрамлении этого великолепия, для него взяли напрокат белоснежные костюм и головной убор.
Кэрол решила не отставать от товарищей. И тоже надела смокинг и цилиндр. Правда, ей пришлось долго подгонять костюм при деятельном участии Ники по своей женственной фигуре. Так что Мадлен было чему удивляться.
— Не волнуйся, все будет в порядке, — подмигнула Кэрол приятельнице. — Вот увидишь…
— Майк, Кэри, идите скорее сюда! — Джим-Джей высунулся из комнаты за сценой и помахал рукой. Лицо его казалось встревоженным.
Здесь уже собрались остальные участники группы — Кит и Билли, которых Майк уговорил вернуться, чтобы подготовить и отыграть последний концерт. Но кроме них в комнате был еще один, совершенно лишний человек.
— Микс, а ты-то здесь что делаешь? — вырвалось у Майка. — Мы тебя не приглашали.
Донован Микс с едкой ухмылочкой на лице стоял, подпирая стену и засунув руки в карманы. Для полноты образа «плохого парня» ему не хватало только обмусленной цигарки, прилипшей к уголку рта.
— Вы — не приглашали, — соизволил пояснить он. — Зато я смог объяснить мистеру Шадоузу, что лучшего звукооператора, чем я, он не сыщет во всем штате. Ведь вы, насколько я понял, любезно не стали посвящать его в суть наших маленьких разногласий. Так что я сегодня делаю вам звук, парни! Удачного концерта.
Дон хмыкнул, сплюнул на пол, развернулся и вышел в зал.
— Черт! Он нам звук испохабит, — сник Билли. — Мы же договорились, что за пультом сегодня сидит Кит, тем более, что партию клавишных все равно исключили. Надо найти мистера Шадоуза…
— Не испохабит, — коварно усмехнулся Джим-Джей. — Майк, ты клялся отыграться за все происки Микса? У нас есть такая возможность.
— Что ты имеешь в виду? — прищурился Майк.
— Звукооператорскую после ремонта когда открыли? — задал наводящий вопрос Джим-Джей.
— Неделю назад…
— А Микс об этом знает?
— Не думаю… — покачал головой Майк. — Судя по тому, что он направился в зал, где раньше стоял пульт…
— Новый пульт мы уже установили в операторской. А старый еще не выкинули?
— Старый? Тот, который… — Майк понимающе улыбнулся. — Да нет, вон он стоит…
— Кит, Билл, помогите-ка, — скомандовал Джим-Джей. — Тащите старый пульт на прежнее место.
— Но он же…
— Тащите, тащите!
— И что, его подключать? — удивился Билл.
— К электросети — да. К аппарату — нет, — хихикнул Джим-Джей. — Удачного концерта, Микс!
Нарядные, взволнованные выпускники толпились в предвкушении своего последнего вечера в этом зале. Они уже успели получить дипломы и, как следует рассмотреть их, выслушать немало красивых речей и напутствий о своем дальнейшем пути, выслушать поздравления родных… Теперь им не терпелось начать танцевать, разбившись по парам.
«Поющие скелеты» появились на сцене, вызвав каскад аплодисментов и одобрительных криков. Майк элегантно приветствовал собравшихся, и песня началась. Донован Микс с омерзительным выражением злобного торжества на лице занес руки над звукооператорским пультом, как Сальери над клавиатурой.
В полумраке зала, освещенного лишь дискотечными огнями, и в обстановке всеобщего воодушевления, когда все внимание присутствующих было обращено к сцене, никто не заметил, как Донован вскрикнул и подскочил на месте.