Энтони умолк, не в силах совладать с волнением. Именно тогда больной будет больше всего нуждаться в дочерней заботе…
— Да? — еле слышно выдохнула она.
— Тогда ты навсегда исчезнешь из нашей жизни, — заявил он.
7
Мей вскочила. И хотя колени у нее подгибались, она умудрилась сохранить равновесие, крепко вцепившись в край стола.
— Не пойдет! — отрезала она. — Ты и в самом деле полагаешь, что отец меня устроит только в том случае, если он здоров и крепок, никаких забот не требует и при этом в общении приятен? По-твоему, отцов выбирают, как породистую лошадь или собаку?
Энтони, похоже, смутился. Лоб его прорезала глубокая морщина.
— Ты сначала навести его. Посмотри на него в момент просветления…
— Это мой отец! Почему я должна довольствоваться ролью сторонней наблюдательницы тогда, когда более всего ему нужна?
— Да потому что ухаживать за ним испытание не из легких! — рявкнул Энтони. — Потому что я предлагаю тебе шанс сохранить об отце самые светлые воспоминания.
— Думаешь, такая легкомысленная вертихвостка, как я, не способна разглядеть за жалким внешним видом сердце, ум и душу? Я отлично знаю, какой мой отец по характеру, — ты мне все рассказал. Я буду уважать и любить его, как бы он ни выглядел, как бы сильно ни расхворался…
— Ты не можешь взять на себя уход за тяжелобольным, — угрюмо настаивал Энтони. — А я ни за что не найму какую-нибудь там сиделку, которая старика совсем задергает!
— И я не найму! — возразила Мей в ужасе от одной только этой мысли. — Одно дело — экономка или приходящая домработница, и совсем другое — ухаживать за недужным отцом. Тут нужна любовь, чтобы не воротить нос от малоприятных подробностей и чтобы не подавать виду, как тебе больно, когда дорогой тебе человек медленно угасает…
— Эта ежедневная пытка не для тебя, Мей! — яростно выкрикнул он.
— Отчего же? — не сдавалась она. — Если для тебя она подходит…
— Я совсем другой.
— Вовсе нет! Конечно, я его почти не знаю. На протяжении многих лет мой отец заменял тебе отца, был старшим другом, наставником, кумиром… Но я всей душой стремлюсь узнать и полюбить отца, и этого ты у меня не отнимешь!
Не отдавая себе отчета в том, что делает, Мей подскочила к Энтони и крепко сжала его запястья. Он должен понять ее чувства! Необходимо любой ценой привлечь его на свою сторону!
— Ты, верно, позабыл! — воскликнула она. — В Квебеке я два раза в неделю работала в доме престарелых. Я такого там насмотрелась, что у тебя волосы встали бы дыбом! Я видела, как умирают беспомощные старики и старухи, и надеюсь, что мне удалось скрасить их последние минуты: я держала их за руки, разговаривала с ними, утешала, ободряла. Да, это тяжкое испытание. Да, это больно. Да, я плачу, узнав, что умер кто-то, кого я знала. Однако такова жизнь: есть в ней и смерть, и любовь, и страдание. И чтобы узнать одно, приходится смиряться с другим…
— Мей… — хрипло начал Энтони, серые глаза его лихорадочно блестели.
— Нет, дай мне докончить! — исступленно продолжала она. — Грязной работы я не боюсь. Я знаю: мне придется нелегко. Но речь идет о моем отце, и ты не можешь отказать мне в праве окружить его комфортом и заботой! Мне нужна его любовь. Я хочу любить его, Энтони! Ты же сам вырос без отца, ты должен мне посочувствовать! Я должна остаться в доме! Давай установим расписание дежурств. В конце концов, на тебе еще и Ребекка. Почему бы нам не ухаживать за отцом вместе? Ну пожалуйста!
— Черт подери!
Энтони рывком высвободился, закрыл рукою глаза, поспешно отвернулся. Но Мей заметила исполненный муки взгляд и поняла, что задела его за живое.
— Энтони, — мягко уговаривала она, — что такое наши распри и несогласия перед интересами отца? Больше всего на свете мне хотелось бы, чтобы отец был здоров и крепок. Но он болен, и мне надо с этим смириться.
— Ты меня удивляешь, — тихо проговорил он.
— Почему? — изумленно заморгала Мей.
Энтони шагнул к ней. Гнев его, похоже, поутих, напряжение схлынуло. Неужели он готов смягчиться? Мей знала: ей жизненно необходимо остаться в доме, и не только ради отца, но и затем, чтобы помочь Энтони сокрушить непробиваемые стены, которые он возвел вокруг себя после смерти Корал… Он должен обрести свободу. И тогда, возможно, он встретит хорошую девушку, которую полюбит…
Мей нахмурилась, поняв, что эта мысль почему-то не доставляет ей ни малейшего удовольствия. Что-то кольнуло в сердце — неужели ревность? А Энтони, к ее изумлению, провел пальцами по ее лбу, словно разглаживая морщинки…
— Твои преданность и страстность меня потрясли, — произнес он глухо. — Очень немногие женщины выбрали бы для себя столь тернистый и неблагодарный путь. Хорошенько подумай прежде чем что-то решить. Возможно, ты жертвуешь целым годом жизни ради того, чтобы растравить свои же раны.
— Я бы пожертвовала всей оставшейся жизнью, если надо! — закричала она, вкладывая в слова весь жар исстрадавшегося сердца.
— Я тебе верю.
Мей вдруг обнаружила, что они стоят совсем близко друг к другу. В серых, как сталь, глазах Энтони она читала нечто большее, нежели жажду утешения или просто секса. Он явно восхищался ею, уважал ее. У Мей перехватило дух.
— Ну скажи, что согласен! — взмолилась она.
— Очень прошу тебя, подумай как следует! Наши чувства, наши эмоции того и гляди возьмут над нами верх. А ведь с каждым днем будет все труднее. Мы можем, поддавшись минутному порыву, совершить то, о чем потом горько пожалеем. Да, признаю, я истосковался по женским объятиям, — глухо произнес Энтони. — И предостерегаю я тебя ради твоего же блага. Мей, я прошел через ад и, кажется, по сей день блуждаю по его кругам!
— Знаю, — проговорила она, всей душой желая облегчить его боль.
— В том-то и беда, — нахмурился Энтони. — Природа с лихвой отпустила тебе понимания и сочувствия. Жить под одной крышей с тобой — такой прекрасной, такой желанной! — значит искушать судьбу. Еще не хватает, чтобы тебе приходилось всякий раз нервно оборачиваться и бить меня по рукам! Я не из камня сделан… а ты сведешь с ума и святого!
Мей смутилась. «Сведешь с ума и святого…» «Прекрасная и желанная…»
— Правда, Энтони? — робко переспросила она, сама не сознавая, какой силы соблазн заложен в этих простых словах.
Энтони облизнул пересохшие губы. И в голове Мей разом исчезли все мысли, кроме одной-единственной — обнять ладонями его лицо и припасть к влажно поблескивающим губам, чтобы он наконец-то подумал о ней, а не о Корал!
— Мей! — Энтони так резко произнес это, что она чуть не подпрыгнула от неожиданности. — Ухаживай за отцом, если хочешь. Проводи тут время с утра до вечера, но на ночь перебирайся в гостиницу. Ты меня слышишь? Так надо!
Мей не отвела взгляда.
— А почему? Чтобы избавить тебя от угрызений совести?
— Чтобы не случилось беды! — возразил Энтони.
Ах вот как! Стало быть, заняться с ней любовью невесть какое бедствие! Как этот святоша не прав! Напротив, он испытал бы небывалое наслаждение, восторг и радость, возмущенно думала Мей.
Не Энтони ли едва не утратил разум в ее объятиях? Если бы та фотография не разбилась, небось, льнули бы они сейчас друг к другу, разгоряченные, утомленные, наслаждаясь блаженной истомой после любовного экстаза!
Карие глаза Мей вызывающе сверкнули. Нельзя, никак нельзя оплакивать умершую возлюбленную до конца жизни! Энтони нужна живая, настоящая женщина, что помогла бы ему позабыть о прошлом безрассудном увлечении.
Постепенно, со временем, Энтони понял бы, что секс — это еще не все, а холодные, пустые фантазии ни к чему хорошему не ведут. Нужно, чтобы ты полюбил и тебя полюбили в ответ. А она знает одну женщину, которая словно самой судьбою послана ему для этой цели!
Мей чуть не застонала, представив, что за глубокие душевные раны придется ей залечивать в случае неудачи. Ведь Энтони ясно дал понять, что ему нужен секс утешения ради, а она-то вообразила нечто более серьезное!
Впрочем, откуда ему знать? Энтони запутался в своих переживаниях, отчаянно цепляется за память о недоступной Корал, терзается чувством вины, поскольку наверняка не любил мать Ребекки по-настоящему глубоко. Но это все в далеком прошлом.
— Ты хочешь, чтобы я ушла? — промурлыкала Мей.
Энтони замялся. И она прочла ответ в его глазах.
— Мне нравится, когда ты рядом, — обреченно вздохнул он. — Я не могу этого отрицать. Но я не слеп и вижу, что за взрывоопасный потенциал заключает в себе ситуация, когда двое одиноких, истосковавшихся по теплу людей живут под одной крышей. И мне хотелось бы уберечь тебя от беды. Тебе ведь не нужны отношения, которые строятся только на сексе и ни на чем ином, верно? Мы станем ссориться… а эмоционально накаленная атмосфера твоему отцу противопоказана.
— Верно, — кивнула Мей. — Ради отца мы должны оставаться друзьями. И если я откажусь жить в его доме, отец сочтет это весьма странным, не правда ли? Если несколько ближайших месяцев нам предстоит провести вместе, я хотела бы получше тебя узнать. Думаю, Энтони, что и тебе это пошло бы на пользу.
Он открыл было рот для ответа, но тут же, застонав, вскочил и распахнул дверцу духовки. Оттуда вырвались клубы дыма. На противне чернели остатки пиццы.
— Да, ты да я повара что надо! — улыбнулась Мей. — На такой еде мы вконец отощаем, и на диету садиться не нужно.
— До сих пор мне не случалось так опозориться, — удрученно усмехнулся Энтони.
Мей весело рассмеялась.
— Так ты не одинок. У меня знаешь какой опыт в этом деле. То ли еще будет!
— Это-то меня и тревожит, — проворчал Энтони, отправляя сгоревшую пиццу в мусорное ведро. — Не знаю, сумею ли я стать тем, кто тебе нужен, Мей.
— Ты не сможешь быть моим другом? — разочарованно протянула она.
— Это как раз нетрудно, — признался Энтони.
Мей тут же просияла. Дружба — первый шаг к любым длительным отношениям, это любому идиоту понятно. А ее собеседник покачал головой, не то забавляясь, не то досадуя.
— Ты, похоже, никогда не сдаешься? Впервые встречаю человека с таким даром убеждения.
— В моей конторе утверждали, что я продала бы пирожки с мясом даже убежденному вегетарианцу, — проговорила Мей, в глазах которой заплясали озорные искорки.
— Только не говори мне о еде, — простонал Энтони. — Я же с голоду умираю. Послушай, нам надо все хорошенько обдумать. Давай заключим перемирие и сходим куда-нибудь поесть?
Ну вот и краткая передышка! Радуясь, что недоразумение завершилось само собою, Мей кивнула.
— А Ребекка?
— Ее с собой возьмем. Я знаю одно заведение, где есть отдельный зал для родителей с детьми… В это время дня малышка ведет себя тихо. Ты как?
— Почему бы и нет? — радостно согласилась Мей.
Дело идет на лад, думала она. Энтони сам признал, что они могут стать друзьями. Многообещающее начало!
Энтони толкнул рукой тяжелую дверь — и они окунулись в атмосферу тепла и вкусных запахов. При их появлении шум и гам слегка приутих и тут же возобновился с новой силой.
— Нас обсуждают, — вполголоса сообщил Энтони.
— До смерти хочется всех шокировать, — шепнула в ответ Мей, лукаво усмехнувшись.
Энтони задержал взгляд на ее губах, словно размышляя, а не поцеловать ли при всем честном народе.