— Конечно, устраивало, но, знаешь ли, я и «Хилтон», мы слишком давно знакомы и немного поднадоели друг другу, — усмехнулся Харви. — Захотелось чего-то новенького.
«Слишком давно знакомы… поднадоели друг другу… чего-то новенького»… Неужели я настолько подозрительна, что могу отнести эти слова и к себе? Чушь какая-то!
Остро ощущая дистанцию, разделяющую их, и чувствуя, что опять ударилась о стеклянную стену, Оливия наблюдала, как Харви снова склонился над своей тарелкой, раз за разом с хирургической точностью отрезая кусочек мяса и невозмутимо отправляя его в рот. Он делал это в таком хорошо отработанном ритме, что, казалось, ничто не способно выбить его из колеи.
Его самодостаточность, абсолютная уверенность в себе временами обескураживали Оливию. Такое же ощущение появилось у нее и сейчас. И, пренебрегая тем, понравится Харви это или нет, она продолжила:
— Никогда не слышала об «Оберж де пирамид». Чем привлекла тебя эта гостиница? Каким образом ты узнал о ней? Вычитал в каком-нибудь буклете? — допытывалась Оливия.
— Какое это имеет значение? — удивился Харви. — Не бойся, я оставлю тебе номера телефонов. Обещаю, никаких проблем у тебя не будет до конца дней твоих, — закончил он с саркастической, как Оливии показалось, усмешкой.
Снисходительность тона вкупе с иронической интерпретацией высоких слов брачного обета возмутили Оливию, и она перешла в наступление:
— Харви, тебе что, трудно ответить на совершенно естественный вопрос жены?
Харви с изумлением посмотрел на нее, и на его лице появилось несколько смущенное выражение. Он даже покраснел слегка. Для Оливии было совершенно несвойственно разговаривать в таком тоне.
Харви Купер был старше жены на целых одиннадцать лет — ему скоро стукнет сорок, а Оливии месяц назад исполнилось всего двадцать восемь. Он был зрелым мужчиной с большим жизненным опытом, к тому же весьма удачливым бизнесменом. Харви создал крупную фирму, занимающуюся экспортом-импортом хлопка и изделий из него, задолго до того как встретил Оливию и женился на ней. Он был человеком мгновенных решений, никогда в себе не сомневался и считал, что может справиться с любой задачей.
Все прошедшие годы Оливия была счастлива следовать тем путем, по которому Харви ее направлял. В конце концов не так уж трудно привыкнуть к тому, что можешь иметь все, что пожелаешь, — Харви приучил ее к этому с первого дня их знакомства. Так оно и шло — до сегодняшнего дня. И дело было не в безропотности Оливии, просто ей казалось неуместным задавать вопросы. Но сейчас она изменила своему правилу.
Прошло более шести лет, почти семь, поправила она себя. Похоже, понятие «синдром семи лет» стало штампом не без причины. Как ни обидно это сознавать, но Оливия ощущала, что Харви теряет, если не потерял, интерес к ней как к женщине. После рождения их последнего ребенка, долгожданной дочери, занятие любовью незаметно превратилось в случайный акт. Будто завершился последний этап планирования нашей семьи, подумала Оливия: я выполнила свое природное предназначение и теперь навсегда останусь для Харви только матерью его детей.
Безысходность и отчаяние, которые Оливия безуспешно пыталась подавить в себе в течение многих месяцев, охватили ее с новой силой. И все же никогда еще она не чувствовала себя такой несчастной.
Перехватив удивленный взгляд мужа, Оливия с вызовом уставилась ему прямо в глаза, не заботясь о том, что он может подумать о ее словах. Ей нужен ответ. Она не собирается до конца своих дней жить так, как они живут сейчас. Ей всего лишь двадцать восемь и до старости еще далеко. И ничего особенного ей не нужно — только бы они стали ближе друг к другу, только бы исчезла эта невидимая стена, разделяющая их жизни.
Взгляд голубых глаз, всегда такой живой и властный, когда Харви сосредотачивался на какой-то проблеме, стал задумчивым.
— Что тебя расстроило? — спросил он, отодвигая в сторону тарелку с остатками телятины и поднимая бокал с вином.
Харви терпеливо ждал, когда Оливия поделится с ним своими заботами. На его лице появилась ободряющая улыбка.
Неожиданно для себя Оливия оказалась в положении капризного ребенка, которого взрослый собирается облагодетельствовать своим вниманием и готов уделить столько времени, сколько будет необходимо, чтобы разобраться в его делах. Именно так. Харви готов ее выслушать. Как и всегда. Тем не менее всякий раз каким-то непонятным образом получалось, что обратной связи не возникало, Харви заставлял Оливию рассказывать ему о ее проблемах, конструктивно решал их, но практически никогда не делился с ней своими заботами.
Оливия привыкла считать эту сосредоточенность на ее нуждах и желаниях в высшей степени лестной для себя, ибо она демонстрировала степень заботы мужа, что обеспечивало ей душевный покой и вселяло чувство безопасности. Но постепенно пришла к выводу: такого рода безопасность обеспечивают взрослые ребенку, который еще не в состоянии постигнуть трудности, подстерегающие его за пределами того мирка, в котором он живет. Теперь такое отношение показалось Оливии оскорбительным и совершенно неприемлемым — этакая штора, за которой Харви полностью скрывал свои сокровенные мысли, свой внутренний мир.
— Ты хоть понимаешь, что в последнее время мы с тобой говорим только о детях?! — выпалила Оливия, возбужденно всплеснув руками. Она решилась наконец взять быка раздора за рога. — Или о покупках: что я приобрела для дома, что для сада, для себя, для тебя… Словом, исключительно о делах домашних. Этакие тривиальные мелкие эпизоды семейной жизни.
Брови Харви недовольно сошлись на переносице, но, когда после краткого размышления он заговорил, голос у него был ровный.
— Я вовсе не нахожу их ни тривиальными, ни мелкими. Я прекрасно помню, как ты уверяла меня, что главной мечта твоей жизни создание семьи и что больше всего на свете ты хотела бы стать хорошей хозяйкой, матерью семейства.
Это и в самом деле было так. Он говорил правду. И теперь Оливия подозревала, что именно поэтому Харви женился на ней, молодой, способной к воспроизводству потомства женщине, которая всей душой желала создать семью и завести детей, чего не могла дать Харви его первая жена.
И дальше спокойным, уверенным тоном Харви сообщил, что Оливия необъективна в своей критике, но это неизбежный результат семейной жизни. Оливия попыталась оправдаться, однако, пока она подыскивала нужные слова, чтобы точнее выразить свою мысль, Харви снова заговорил:
— Разве что-то идет не так, как ты ожидала? — В его голосе послышались резкие нотки.
— Не будем говорить обо мне! — возмутилась Оливия. — Сейчас будем говорить о тебе. Я хочу больше знать о твоей жизни. Почему ты отмахиваешься от моих вопросов? Разве тебе трудно на них ответить?
— Скажи, чем я обидел тебя? — Тон Харви явно смягчился. — Я и не знал, что в тебе живет такое жгучее любопытство.
Но Оливию одолевало вовсе не жгучее любопытство. Конечно, он старается представить ее вздорной и обидчивой девчонкой, но она не находила ничего вздорного в своих опасениях и тревогах. Они свидетельствовали о том, что их с Харви отношения лишены чего-то существенного, важного для нее. При чем тут жгучее любопытство?
Оливия глубоко вздохнула и заговорила, тщательно взвешивая каждое слово, — она не хотела, чтобы ее вопросы казались глупыми и потому остались без ответа.
— Я спрашивала тебя о гостинице «Оберж де пирамид».
— Да, я помню, — ответил Харви, с трудом сдерживаясь.
Оливия заскрежетала зубами. Она не допустит, чтобы от нее отмахнулись, как от назойливой мухи.
— Чем она тебя так привлекла?
— Я уже объяснил тебе. Мне просто хотелось сменить обстановку.
— И в чем же выражается перемена?
— По сравнению с «Хилтоном» это небольшая гостиница. «Оберж де пирамид» не такая безликая, в ней все приспособлено, чтобы гости чувствовали себя, как дома, — сухо ответил Харви.
— Звучит многообещающе. Должно быть, там будет уютно.
— Надо надеяться, — произнес он тоном, не допускающим возражений и предполагавшим, что любопытство Оливии теперь полностью удовлетворено.
Оливии не нравился ни выбор ее мужем этой уютной гостиницы, ни то, что он отправляется в деловую поездку со своим личным помощником, Аделайн Бидс, холеной блондинкой тридцати с небольшим, безусловно, очень сексапильной. Эта женщина посвятила свою жизнь карьере. Она не была замужем и, как поговаривали, не имела постоянного партнера. Можно не сомневаться, Аделайн считала Харви весьма привлекательным мужчиной.
И дело было не только в той ауре власти, которая завораживала всех женщин. Харви был потрясающе красив, и — странное дело — казалось, годы лишь прибавляют его красоте новые краски: она стала более мужественной и в то же время утонченной. В его черных блестящих волосах не было ни единого седого волоска, а на крепком, мускулистом теле — ни одной дряблой мышцы.
Аделайн работала у Харви уже три месяца. Когда она пришла на собеседование и Харви ознакомился с представленными ею документами, то был просто поражен. Только явный идиот отказался бы взять на работу человека с такой квалификацией. С другой стороны, должность личного помощника Харви Купера считалась в высшей степени престижной, на это место претендовало множество крепких профессионалов. Оливия же, впервые встретившись с удачливой претенденткой, пожалела в душе, что та стройна, изящна и обладает утонченными манерами.
Возможно, это просто совпадение, но именно в последние три месяца они с Харви все больше и больше отдалялись друг от друга, по крайней мере, Оливии так казалось. Не связано ли это с появлением Аделайн Бидс? Не она ли подала Харви идею насчет того, как поуютнее устроиться в Каире?
— А эта гостиница и в самом деле небольшая? — дрожащим голосом спросила Оливия, опасаясь услышать утвердительный ответ. — Несколько номеров, модные магазинчики в холле?
Желая покончить с этой темой раз и навсегда, Харви дал в ответ исчерпывающее, с его точки зрения, описание отеля:
— В этой гостинице нет номеров в обычном смысле этого слова. «Оберж де пирамид» специализируется на номерах-люкс, их около двух десятков, не помню точно. Гостиница обеспечивает полный набор секретарских и офисных услуг. Круглосуточно работает и система обслуживания в номерах, в случае необходимости организуются приемы, вечеринки, встречи. В таких условиях приятно заниматься бизнесом.
И, конечно, Аделайн превосходно сыграет роль хозяйки, ревниво подумала Оливия. Она вовсе не считала разговор на эту щекотливую тему законченным.
— Ну что ж, надеюсь, ты сделал правильный выбор, — сказала Оливия, стараясь быть объективной. — Вы с Аделайн займете по отдельному люксу и будете окружены заботой и вниманием персонала.
Харви перевел взгляд на бокал, который держал в руке, и, словно пытаясь разглядеть цвет вина, начал медленно вращать его. На его лице вновь появилось непроницаемое выражение. Оливия с трудом сдержалась, чтобы не выплеснуть наружу свое раздражение.
Она так и не смогла заставить мужа открыть ей свою душу. Возможно, Аделайн Бидс тут ни при чем. Никакие чары не могли бы заставить Харви делать то, чего он не хотел делать. Выбор он всегда оставлял за собой. Тем не менее, Оливия нутром чувствовала: что-то здесь не то. «Оберж де пирамид» не просто уютная и удобная для работы гостиница — у Харви на уме другое, то, в чем он, возможно, не хотел признаваться даже себе.