И поразилась: лицо Мартина будто осветилось изнутри.
— Очень, — ответил он и засмеялся. — А что, заметно?
Рената тоже засмеялась.
— Невооруженным глазом. Но это естественно. — Она погладила по головке своего сына. — Когда родился Ник, я поняла, что значит любить кого-то всем своим существом. — Сделав это признание, Рената удивилась, что говорит об этом с абсолютно незнакомым человеком. — Я любила своего отца, но это…
— Я знаю, — мягко сказал Мартин. — Я тоже ослеплен своей любовью к сыну. Мы полностью беспомощны перед ними, вы не находите?
Они дружно рассмеялись.
— Я, очевидно, должна объяснить, что я здесь делаю, — сказала Рената.
— Признаться, я заинтригован.
Лицо ее стало печальным.
— Я приехала сюда, чтобы развеять пепел моего отца. Это была его последняя воля.
Мартин перестал улыбаться и сочувственно кивнул.
— Понятно.
— Мне, наверное, следовало спросить разрешения, но шла служба, и я не хотела мешать.
— Я бы не нарушил ваше уединение, но прибежал Томми и сказал, что во дворе плачет женщина.
— Но не только это, — криво усмехнувшись, заметила Рената. — Вас заинтересовал горбатый живот.
Мартин ослепил ее своей лучезарной улыбкой.
— Каюсь, виноват!
— Я разговаривала… с отцом. Читала молитву и… — Рената осеклась.
Постороннему человеку не обязательно знать, что она выворачивала свою душу, спрашивая отца: почему?
Ренату вновь охватило невыносимая горечь утраты.
— Мне очень жаль, что я вынуждена оставить его здесь, — прошептала она. — Одного, вдали от дома.
— Он этого хотел, — тихо произнес Мартин.
— Я знаю, но… — Она на мгновение прикусила нижнюю губу. — Наверное, я веду себя эгоистично, потому что скоро вернусь домой. А он останется здесь, в чужой стране.
— Он стремился к этому. — Его голос действовал на нее успокаивающе. — Но я понимаю, насколько вам тяжело сейчас. Вам кажется, что вы бросили его, но на самом деле вы лишь исполнили волю вашего отца. И у него, очевидно, была на это серьезная причина.
О, папа! Какая причина?! — мысленно воскликнула Рената.
Сочувственный тон Мартина опять вызвал у нее слезливое настроение, но она справилась с собой. Опечаленная, Рената следила, как желтая бабочка перелетает с одного цветка на другой. Ее отец всегда носил желтые рубашки, желтый был его любимым цветом.
— Мне будет не хватать его, мы с ним были очень близки. Кроме меня, у него больше никого не было, — сказала она.
— Вам обоим повезло.
— Да, — согласилась Рената.
Помолчав с минуту, Мартин добавил с необычайной мягкостью:
— Может, вам станет немного легче, если я расскажу об одном эпизоде. Когда умерла моя бабушка, мне было семь лет и смерть представлялась мне чем-то ужасным. По ночам меня мучили кошмары. Тогда моя мать рассказала мне об одной старой легенде… — Он замолчал в нерешительности. — Вам может показаться это странным…
— Продолжайте, — попросила Рената.
Лицо Мартина смягчилось.
— Я вспомнил об этой легенде, когда увидел желтую бабочку, которая заинтересовала и вас. Я обратил на нее внимание, потому что для этого времени года она появилась довольно рано. А легенда, которую рассказала мне моя мать, гласит, что бабочки, как и малиновки, являются людям, потерявшим любимого человека, тем, кто неутешен в своем горе. Это как бы знак того, что душа вечна, она никогда не умирает.
Лицо Ренаты просветлело, и она улыбнулась. Правдива легенда или нет, но Мартин снял груз печали с ее сердца.
— Спасибо, что рассказали мне об этом, — поблагодарила Рената и затрепетала от его теплой улыбки. — А вы? — спросила она, смущенная волнением своего сердца. — Для вас эта легенда оправдалась?
— Не сразу, — дружелюбно ответил он, — хотя я все время ждал этого. Спустя десять дней я увидел малиновку на любимой садовой скамейке бабушки. У меня было такое чувство, что она хотела успокоить меня. — Он вдруг нахмурился и медленно сказал: — Даже если бы я… если бы я не был для нее родным, она бы все равно каким-то образом дала мне о себе знать, потому что мы любили друг друга. Я абсолютно убежден, что любовь никогда не умирает, и нас продолжает связывать духовная нить. Поэтому я верю, что между вами и вашим отцом всегда будет существовать неразрывная связь.
Его слегка хрипловатый голос и ободряющие слова были целебным бальзамом для ее изболевшегося сердца. Рената смотрела на Мартина с огромной благодарностью. Ей повезло, что в трудную минуту она встретила столь доброго, отзывчивого человека. Без него — и его сына — вся эта печальная процедура была бы для нее невыносимо тяжелой.
— Это очень хорошая мысль, и я всегда буду помнить о ней. Спасибо вам, — просто сказала Рената, но ее большие голубые глаза сказали Мартину гораздо больше.
Мгновение он отрешенно смотрел на нее, потом встрепенулся и быстро сказал:
— Не знаю, как вы относитесь к нашему американскому кофе, но чашку растворимого могу предложить вам прямо здесь, в церкви. Или что-нибудь покрепче в моем доме, если вам надо поддержать свои силы. Так что приглашаю вас и вашего мужа…
— У меня нет мужа, — тихо сказала Рената и опустила голову. — Я живу одна.
Рана от предательства Эдуардо еще не зарубцевалась и продолжала причинять острую боль. Как можно было забыть этот кошмар? Рената была на третьем месяце беременности, когда застала мужа в постели со своей лучшей подругой. У нее было такое чувство, что она налетела на кирпичную стену. Эдуардо считал, что Рената сама во всем виновата. Ник не был запланирован, но если она пришла в восторг, узнав о своей беременности, то Эдуардо, наоборот, был в ужасе.
Думая о ребенке, которого она носила, Рената по глупости простила мужа. Но две недели спустя, почувствовав себя плохо, она вернулась с работы раньше обычного и опять застала Эдуардо в постели со своей так называемой подругой.
Именно в тот момент умерла ее любовь к Эдуардо. Отец предупреждал ее насчет любви. Наслаждайся сексом, говорил он, но не путай его с любовью. Любовь приходит, но очень редко. И это бывает болезненно. Он был прав. Ее разбитое сердце болело до сих пор.
Рената заметила, что Мартин смотрит на ее малыша печальными глазами, и почувствовала в этом взгляде человеческое сострадание. И вдруг его предложение о чашке кофе показалось ей очень заманчивым. Ренате нужно было, чтобы сейчас рядом с ней находился добрый, заботливый человек, способный успокоить ее растрепанные нервы. Выполнение предсмертной воли отца полностью исчерпало силы Ренаты, и без того подорванные многочасовым перелетом через Атлантику с грудным ребенком, отсутствием возможности нормально поесть и поспать.
— Вы едва держитесь на ногах, — озабоченно сказал Мартин. — Пойдемте, вам нужен отдых, хотя бы ради вашего ребенка.
— Вы очень добры. — Рената слабо улыбнулась ему. — Настоящий христианин. Сойдет любой кофе. Мне кажется, что дорога сюда была бесконечной.
— Вы храбрая женщина, — искренне восхитился Мартин. — Не каждая решится на утомительную поездку с двухмесячным младенцем на руках.
— Зато теперь я могу свернуть горы, если потребуется. В Италии их много, — шутливо сказала Рената, которой все больше нравилась его компания.
Мартин громко рассмеялся, его смех был настолько заразительным, что Рената тоже начала улыбаться, и ее боль как рукой сняло.
— Это, конечно, большое преимущество, — сказал он, весело хмыкнув. — Но одной путешествовать, наверное, трудно.
— В общем-то нелегко. Ник все-таки еще очень маленький.
Но Рената давно знала, что такое одиночество. Богемные, а порой и шумные друзья отца уже не приходили в их дом. Что же касается друзей Ренаты, то вначале, сразу после смерти отца, они окружили ее заботой и вниманием. Но это были либо свободные мужчины, которые смотрели на нее как на потенциальную любовницу, либо супружеские пары, невольно заставлявшие Ренату переживать свой неудавшийся брак. Постепенно и подруги стали менять свое отношение к Ренате. Она была разведена, свободна и находилась в расцвете молодости. Получалось, что для всех из лучшего друга она превратилась в опасную роковую женщину.
— Откуда вы? — спросил Мартин.
— Я живу в Броцци, это в Тоскане.
— А, тогда понятно. Там живет немало американских эмигрантов.
— Я всегда думала, что мой отец — итальянец! — горячо воскликнула Рената. — Я даже не знала, что у него есть какие-то американские корни, пока не увидела его американский паспорт, — почти плача, пожаловалась она. — Он родился здесь. Я понятия не имела, пока он…
Она замолчала. Мартин подошел к ней и взял за плечи. И вдруг с Ренатой случилось что-то непонятное. Это началось у нее в груди и в доли секунды распространилось вниз, к животу. Своим прикосновением Мартин как будто пустил ток по всей ее нервной системе.
— Тихо, тихо. Все хорошо, — успокаивающе сказал Мартин.
Куда там! Эмоции Ренаты бурлили, как горная река. Ей снова захотелось расплакаться, чтобы он обнял ее, погладил по голове, успокоил и прошептал какие-нибудь слова своим бархатистым голосом, от которого, казалось, тело Ренаты становилось мягким как воск. Какой чуткой к доброму слову и жесту сделало ее горе!
— Извините, — пролепетала Рената и покраснела от смущения. — Я веду себя очень глупо.
— Да нет, все естественно. Ваш отец. Маленький ребенок. Тяжелая дорога, — перечислял Мартин, согревая ее сердце своей заботой и пониманием.
— Да, — согласилась Рената.
Этот замечательный чуткий человек не знает, что ее ждет впереди. Ей предстояло найти родственников отца.
— Мне срочно надо поесть, — сказала Рената с виноватой улыбкой. — Да и его скоро надо кормить. — Она прикоснулась ладонью к маленькой головке Ника. — У меня какое-то странное ощущение. Неустойчивое, как говорил отец. Я не завтракала и…
— Вы правы. Пойдемте же скорее.
Рената не успела опомниться, как Мартин уже вел ее куда-то. Удивительно, как сочетание недостатка пищи и близость красивого, обаятельного мужчины может кружить голову, подумала Рената. Она немного испугалась, что он так сильно воздействует на нее. Наверное, это все из-за того, что она сильно ослабла за Последнее время. Если она не будет держать себя в руках, то, чего доброго, бросится, заливаясь слезами, в его радушные объятия и выставит себя последней дурой. Надо поскорее уносить отсюда ноги, пока нервы окончательно не сдали. К тому же Рената с удивлением поняла, что не хочет встречаться с женой Мартина, которая испортит ее романтическое представление о Мартине, как о свободном красавце.
— Мне неловко беспокоить вас, поэтому я лучше пойду в салун, — сказала Рената. — А вы, наверное, волнуетесь за своего сына…
— Он в церкви, — сказал Мартин, пропустив мимо ушей ее слова насчет салуна. — Я предупрежу его, что отлучусь на какое-то время. Не сомневаюсь, что он вернется домой с сопровождающим. Его живот будет набит шоколадным печеньем, а голова — нелепостями, которые мне придется распутывать, когда он их будет повторять. — Мартин усмехнулся. — Местные дамы обожают его. Скорее всего, они все захотят проводить его домой, чтобы пересказать мне все те забавные вещи, которые он говорил в мое отсутствие.