— Да, я признаю, что виноват, — начал было Джерри, но его слова утонули в женском визге.
Он обернулся к залу и стал свидетелем зрелища, которое можно было назвать и ужасным, и комичным одновременно.
Миссис Дженкинс, которую, по всей видимости, упоминание о супружеской измене вдохновило на подвиги, нависла над Салли Мелон и мертвой хваткой вцепилась той в густую гриву белокурых волос. Салли изо всех сил трясла головой и махала руками, пытаясь попасть по лицу Анжелы, и при этом неистово визжала. Все, включая судью, сидели в каком-то оцепенении, не веря, что подобное может происходить в зале суда.
Первой опомнилась Алисия Таккер, которая стукнула молотком и крикнула в зал:
— Да разнимите же их наконец!
Полицейский, которого с самого начала слушатели воспринимали как часть обстановки, оторвался от двери и рванулся к дерущимся женщинам.
Второй опомнилась О-Марджори, которая опередила полицейского. Она вскочила со своего места и начала отдирать цепкие пальцы Анжелы Дженкинс от волос Салли Мелон. К ней на помощь ринулся Генри, схвативший миссис Дженкинс за плечи и потребовавший, чтобы она немедленно успокоилась и не позорила свою дочь.
Последний аргумент, слава богу, подействовал, и Анжела Дженкинс позволила О-Марджори освободить волосы Салли из плена своих рук. Правда, волосы все же порядком пострадали — Анжеле удалось вырвать целый клок.
— Вот что будет с теми, кто посмеет обижать мою дочку! — победно потрясая вырванным клоком перед лицом Салли, выкрикнула она. — Вот что будет со всеми шлюхами, которые положат глаз на чужое!
Ивон, до которой только что дошел смысл происходящего, вскочила со своего места и рванулась к матери, но Джерри схватил ее за руку.
— Сядь, Ивон. Не лезь в эту бучу. Там и без тебя разберутся.
Ивон вырвала свою руку из руки Джерри, но тут же подумала, что он прав. Какой смысл успокаивать мать? Она всегда была резкой и вздорной, ее никогда не интересовало мнение Ивон. Так почему сейчас, когда у Анжелы Дженкинс появилась возможность выместить на ком-то свою злобу, она прислушается к словам дочери?
Ивон вернулась на место. Судья стукнула молотком и заявила, что, если Анжела Дженкинс не прекратит подобным образом выказывать свое материнское негодование, она будет не только оштрафована, но и отправлена под стражу.
Последнее заявление вызвало приступ гомерического хохота у Майкла Ридигана.
Джерри еще в самом начале потасовки обратил внимание на то, что Майкл оказался единственным человеком, заливавшимся беззаботным смехом, глядя на то, как одна женщина таскает за волосы другую. Джерри вспомнились слова миссис Твидди о том, что Майкл на самом деле пришел, чтобы посмотреть на шоу. Что ж, этот пункт программы Майклу удалось осуществить.
Хотя Джерри давно уже привык к несерьезности Майкла, сейчас это его задело. Неужели Ридигану совершенно плевать на друга?
— Продолжайте, мистер Уэллинг, — утихомирив зал, обратилась к Джерри судья. — Надеюсь, миссис Дженкинс отнесется к моим словам со всей серьезностью и не будет больше нас отвлекать.
Джерри кивнул. Ивон выглядела подавленной, но изо всех сил старалась продемонстрировать мужу, что ему не удастся вывести ее из душевного равновесия. Джерри не понимал, зачем она нацепила на лицо эту маску, достойную Салли Мелон. Неужели она действительно считает, что он нарочно заставляет ее страдать?
— Ваша честь, могу и я сказать? — неожиданно донесся из зала голос Салли Мелон.
— Разве вы не все сказали на свидетельском месте? — поинтересовалась у Салли судья.
— Нет, мне есть что добавить. — Салли гордо тряхнула растрепанными волосами и с ненавистью посмотрела в сторону своей обидчицы, восседавшей на своем стуле с видом победительницы. — Анжела Дженкинс, мать Ивон, назвала меня шлюхой. Но я скажу вам вот что: ее дочь тоже не такая уж чистенькая и беленькая овечка, которой старается казаться.
— Да что ты несешь?! — побелела Анжела.
— Миссис Дженкинс, я вас предупредила, — напомнила судья и с интересом посмотрела на Салли Мелон. — Так о чем вы говорите, мисс Мелон?
— О Расселе Данкине, редакторе мисс Уэллинг, — кивнула Салли в сторону Рассела, который смущенно опустил глаза. — Он долго увивался за Ивон Уэллинг и добился-таки взаимности. А ведь это было еще до того, как Ивон и Джерри расстались.
— Ах ты…
— Миссис Дженкинс!
— Ну что, Ивон, разве не так? — уставилась на подругу Салли. — Расскажи своей маме и своему мужу, какая ты чистенькая!
— Ивон, о чем она? — повернулся к жене Джерри.
Ивон ожидала прочитать в его глазах глухую злобу и обиду, но вместо этого увидела боль.
— Мне кажется, сейчас это уже не имеет значения, — пробормотала она.
— Ваша честь, — напомнил о себе Рассел Данкин, — мисс Мелон не знает, о чем говорит. Да, я ухаживал за миссис Уэллинг, это верно. Но между нами…
— Уж лучше бы ты помолчал! — не сдержавшись, рыкнул на него Джерри.
Алисия Таккер снова стукнула молотком по столу.
— Пусть говорит миссис Уэллинг. Это ведь ее обвиняют в супружеской неверности.
Джерри снова повернулся к Ивон. Теперь она не выглядела ни злой, ни обиженной, ни подавленной. Ивон казалась опустошенной.
— А что говорить? — грустно улыбнулась она, глядя куда-то в пустоту. — Салли Мелон права: я действительно не чистенькая, не беленькая и уж тем более не овечка…
8
С Расселом Данкином Ивон познакомилась, когда решила принести свою рукопись в новое издательство. Она страшно волновалась, как, впрочем, и всегда, когда приходилось говорить с теми, от кого в ее жизни что-то зависело. Поначалу Ивон хотела направить к издателю своего литагента, но Рассел Данкин — тогда еще Ивон знала о нем лишь то, что у него приятный голос, — настоял на личной встрече с писательницей.
Ивон не любила личных встреч и все-таки согласилась. Издательство «Флай» было самым известным и крупным в Дримтауне, так что игра стоила свеч. Сидя в приемной и смакуя кофе, сваренный для нее услужливой секретаршей, Ивон мысленно перебирала возможные вопросы и придумывала на них ответы. Но когда вместо сердитого мужчины Ивон увидела перед собой молодого человека с кротким взглядом и мягкой, почти детской, улыбкой на лице, все ее страхи расползлись по углам залитого солнцем редакторского кабинета.
Долгое время Ивон не могла понять, почему эти кроткие темные глаза, обрамленные густыми ресницами, все время смотрят на нее с каким-то особенным вниманием, и наивно полагала, что так Рассел Данкин работает со всеми своими авторами. Однако очень скоро Ивон поняла, что этот внимательный взгляд обусловлен не только природной чуткостью красавца Рассела.
Случилось это тогда, когда Ивон в очередной раз приехала в редакцию, чтобы обсудить с Расселом Данкином синопсис своего нового детектива. Главным героем детективной истории на этот раз должна была стать собака — прототипом, разумеется, послужил Корни, — но Ивон не знала, как к этой идее отнесется Рассел. К тому же Ивон не терпелось поделиться хотя бы с кем-то своими планами.
Раньше в роли слушателя и строгого судьи выступал Джерри, но в последнее время он редко заглядывал в рабочий кабинет жены, и Ивон из нежелания казаться надоедливой перестала рассказывать мужу о своих замыслах.
Первым, что бросилось в глаза Ивон, когда она вошла в кабинет к Расселу, были цветы. Джерри так давно не дарил ей цветов, что Ивон не могла оторвать взгляда от этого праздничного букета из ярко-оранжевых и красных гербер, перевязанных золотистой тесемкой. За этим чудесным букетом Ивон не сразу заметила Рассела, поэтому, когда из-за широкой вазы с цветами раздался знакомый мужской голос, даже вздрогнула.
— Добрый день, Ивон.
— Простите, Рассел, — улыбнулась Ивон, увидев редактора. — Я вас не заметила за этим букетом. Какая красота, — кивнула она на букет.
— Это вам, Ивон.
— Мне? — Ивон оторопела. Во-первых, ей уже давно не дарили цветов, а во-вторых, ни один редактор не устраивал Ивон таких сюрпризов.
— Конечно, вам. — В подтверждение своих слов Рассел поднялся из-за стола, вытащил букет из вазы и протянул его Ивон.
Окончательно растерявшись, она машинально протянула руку и взяла букет.
— Спасибо, — пробормотала она. — Но это так… неожиданно. Я даже не знаю, что сказать. Простите, Рассел, но чем я его заслужила?
— Не знал, что женщина должна заслуживать цветы, — с улыбкой посмотрел на нее Рассел. — Прекрасная половина человечества имеет полное право получать букеты просто так, без каких-либо причин. А вообще, знаете, причина все-таки была, — немного подумав, сказал он. — Мне показалось, что в последнее время вы как-то погрустнели. Я не знал, что происходит у вас в жизни, но подумал, что вам не хватает праздника. Поэтому решил выбрать самые яркие цветы, которые только были в магазинчике. Надеюсь, я не ошибся.
— Нет, букет замечательный, — все еще пребывая в замешательстве, ответила Ивон. — Просто я… не могла и подумать, что вы сделаете мне такой подарок.
— Такой? — засмеялся Рассел. — Ивон, вас пора перевоспитывать. Вы говорите об обычном букете так, словно я подарил вам бриллиантовое колье. Впрочем, я погорячился. Пора перевоспитывать не вас, а вашего супруга, который, судя по вашей реакции, не балует вас такими сюрпризами… — Рассел осекся, поняв, что сказал лишнее. — Простите меня, Ивон. Я лезу не в свое дело и сам не знаю, что говорю. Наверное, сегодня такой день.
— Наверное, — кивнула Ивон, которой и возразить было нечего. Рассел был прав абсолютно во всем: начиная с того, что буднями она сыта по горло, и заканчивая тем, что с того момента, как Джерри подарил ей последний букет, прошло уже больше года.
Вскоре неловкость прошла, цветы до поры до времени были водружены в вазу, а Ивон начала посвящать Рассела в свои творческие планы. Против милого и смешного песика в качестве главного героя романа Рассел совсем не возражал, чем действительно поднял Ивон настроение. Под конец разговора он предложил ей обращаться к нему за помощью, если вдруг ей понадобится какой-то совет или консультация.
— Спасибо, — благодарно улыбнулась Ивон, теребя золотую ленточку на букете. — Иногда действительно надо с кем-то поделиться. И не столько спросить совета, сколько высказаться. После таких разговоров все как будто встает на свои места.
— Вы можете обращаться ко мне не только по делу, — добавил Рассел. — Может, вам захочется поговорить о том, что действительно вас тревожит.
— Спасибо. — На этот раз Ивон улыбнулась растерянной улыбкой. Рассел Данкин дарит ей роскошный букет, интересуется ее жизнью, подставляет ей свое плечо. Все это должен был сделать Джерри, но муж даже не заметил, что жена переменилась. Какая уж тут поддержка.
О том, что Джерри законченный эгоист, Ивон знала и раньше. Но почему Рассел Данкин так внимателен к ней?
Всю дорогу до дома Ивон пыталась подобрать слова, чтобы объяснить Джерри появление в их доме роскошного букета. Ей казалось, она не сделала ничего такого, за что ее можно было бы винить, но в то же время какое-то жгучее чувство не давало ей покоя. Оставив тщетные попытки определить его природу, Ивон поставила цветы в вазу, а на вопрос изумленного Джерри «откуда?» спокойно ответила чистую правду:
— Это от Рассела Данкина, моего редактора.
— Очень мило, — стальным голосом ответил Джерри и посмотрел на Ивон таким взглядом, словно только что увидел не цветы в вазе, а любовника в шкафу. — А я могу знать, с какой стати Рассел Данкин дарит букеты моей жене?