Продолжая говорить, Даньелл Хиггинс совершала утренний туалет больной с профессиональной быстротой и ловкостью.
Ее сбила машина? Но как это произошло и почему она ничего не помнит?
— Ну вот, все в порядке. Теперь можно и позавтракать, а потом вас навестит врач.
Она попыталась сесть, но не смогла даже головы поднять от подушки. Казалось, ей залили в голову свинец, такой неподъемной она была. Откуда я? Кто я? Вопросы бились в голове, не получая ответов, и вызвали сильную боль. Лицо ее исказилось страдальческой гримасой. Она ничего не могла вспомнить.
— Кто я? — хотела закричать она, но голос не слушался, и вместо крика она произнесла это слабым шепотом.
Увидев, что больная на грани истерики, Даньелл Хиггинс поспешила вызвать врача, и вскоре палата наполнилась людьми в белых халатах. Ей задавали вопросы, ответы на которые она сама хотела бы знать, проводили с ней какие-то тесты. Все было непонятно и утомительно. Наконец ей сделали укол, принесший успокоительный сон.
В течение дня она просыпалась, когда приходили няни обрабатывать ее ссадины и швы, когда приносили еду и кто-то из медперсонала кормил ее с ложечки. Часто ее навещали разные врачи, задававшие снова и снова те же вопросы. И снова она не могла на них ответить, что доводило ее до отчаяния. Снова ей давали какие-то таблетки, делали уколы, и она погружалась в сон. Дни были так похожи один на другой, что сливались в один бесконечный день. Ничего не менялось и с ее памятью. Зато физически она уже окрепла настолько, что могла теперь есть самостоятельно, сидя в постели обложенная подушками.
Однажды она проснулась и увидела сидящего у кровати какого-то незнакомого мужчину. Он не стал задавать ей ставшие уже привычными вопросы, зато охотно ответил на все ее.
— Что это за больница? — спросила она.
— Хорошая больница, — ответил мужчина улыбаясь, — вас здесь вылечат. Обещаю.
— Вы мой новый врач?
— Нет, но я помогу вам поправиться. — Как вас зовут?
— Алан Велтон.
— Я ничего не помню. Мы были знакомы?
— Разумеется, — серьезно ответил Алан, не моргнув глазом.
— И вам известно, как меня зовут?
— Конечно. Вы Одри Белл.
— Одри Белл, — медленно произнесла девушка, но никаких ассоциаций это имя у нее не вызывало. — Я ничего не помню, — повторила она дрогнувшим голосом.
— Вам нужен покой.
— Даньелл Хиггинс говорит мне то же самое ежедневно. Но ничего не меняется. Я не могу ничего вспомнить.
— Главное, стараться поменьше об этом думать, — посоветовал Алан, — тогда память вернется быстрее.
— Когда? Когда вернется моя память?
Алан смотрел на взволнованное лицо девушки, пытаясь найти слова, чтобы отвлечь ее внимание от этого навязчивого беспокойства, как советовал ему психиатр. Ничего путного не придумав, он решил сказать ей правду.
— Специалисты считают, что память, если она была утрачена только в результате травмы, может вернуться к вам в любой момент. Через день или через неделю. Никто точно сказать не может. Нужен только покой, — повторил он.
— Вы сказали: если память была утрачена в результате травмы. Подразумевается, что могут быть и другие причины?
Поколебавшись, Алан решил быть правдивым и дальше.
— Бывают случаи, когда память временно блокируется из-за сильного эмоционального потрясения.
— Вы хотите сказать, что я могла пережить сильный стресс?
— Да, такое возможно, но не обязательно, — успокоил он девушку.
Почему-то Одри захотелось поверить этому обаятельному улыбчивому человеку.
— А родные у меня есть? Им известно, что я в больнице? — Одри внимательно смотрела на Алана. — У меня нет родственников?
— Вам нельзя так долго разговаривать, ваш мозг не должен напрягаться. — Он улыбнулся. — Я приду завтра, а теперь вам надо поспать.
Одри почувствовала, что действительно очень устала и глаза ее закрываются сами собой.
— Хорошо, — прошептала она и сразу погрузилась в сон.
Алан был потрясен. Неужели она так быстро послушалась его? Может, он обладает над ней таинственной властью? Склонившись над спящей, он с умилением разглядывал ее лицо. Глаза ее сейчас были закрыты, но Алан больше никогда не смог бы забыть необычный цвет ее глаз. Он не предполагал, что ее глаза могут быть такого необычного синего цвета. Когда она волнуется, они становились почти черными. Я должен помочь ей обрести себя, вернуть память. Что бы ни случилось в ее жизни, о которой она сейчас ничего не помнит, мой долг поддержать ее, думал Алан. А потом она сама решит, как ей жить дальше. Я не буду мешать ей, словно клятву произнес про себя он. А пока пусть считает меня своим женихом. Он бережно взял левую руку Одри и надел ей обручальное кольцо на палец. Потом снова положил руку на одеяло и вышел из палаты.
У нее не было представления о времени, и ей было неизвестно, как долго она спала. В палате никого не было.
— Одри Белл, я Одри Белл, — произнесла она вслух, прислушиваясь к звуку своего голоса.
Что еще она знает о себе? Возможно, если она увидит себя в зеркале, то вспомнит что-нибудь. Она подняла левую руку, чтобы нажать кнопку вызова медсестры, и в этот момент увидела на своем пальце прекрасное кольцо. Прежде она его не замечала. Похоже, это бриллиант и сапфиры. Обручальное кольцо… Выходит, она обручена и, вероятно, готовилась к свадьбе. Но кто он? Одри задумалась, пытаясь вызвать из памяти лицо своего избранника. Но перед ее внутренним взором мелькали только лица врачей, ежедневно посещающих ее, и лицо молодого мужчины, который тоже приходит к ней каждый день. Это он приносит ей цветы и фрукты. Значит, он и есть ее жених. Не стал бы чужой человек так заботиться о ней. Она вспомнила, что на днях Даньелл Хиггинс сняла с нее больничное белье и одела во все новое: красивое нижнее белье с кружевной отделкой, шелковую пижаму темно-синего цвета и в ноги положила такого же цвета халат. Вещи были новыми. Значит, они из магазина, а не из дома. Интересно, где она жила и сообщили ли ее родным? А может, у нее нет родных?
Панический страх накатил на Одри, рука ее потянулась к звонку, чтобы позвать на помощь. Но снова, увидев кольцо, она остановилась и попыталась взять себя в руки. Зачем отрывать напрасно людей? Наверное, у них и без нее хватает забот с больными. Раз у нее есть жених, он может ответить на те вопросы, которые мучают ее. С его помощью ей будет легче вспомнить то, что с ней было до того, как ее сбила машина. Интересно, сколько мне лет и чем я занималась? Училась или работала? Нетерпение узнать все о себе перешло снова в паническое волнение, и она уже готова была вызвать медсестру, как дверь палаты бесшумно открылась. На пороге стоял тот, которого она считала своим женихом. Одри внимательно посмотрела на него. Высокого роста брюнет, с красивой фигурой и мужественным лицом, он определенно нравился ей.
— Я напугал? — спросил Алан, увидев еще с порога тревогу на лице девушки, и улыбнулся, подойдя к ее кровати.
Какая у него милая, добрая улыбка! — подумала Одри, забыв обо всех своих тревогах.
— Я не ошиблась? Вы мой жених? — спросила она.
Алан подвинул поближе к изголовью кровати легкое кресло и сел в него.
— Если вас интересует, кто надел вам на палец кольцо, то вы не ошиблись, это сделал я, — осторожно ответил он. — Меня зовут Алан Велтон.
Одри откровенно разглядывала его. Раз они обручены, значит, она была влюблена в него. Но почему они на «вы», почему он не пытается поцеловать ее, когда приходит и уходит? А главное, почему она не испытывает к нему никаких чувств, кроме чувства благодарности за его заботу о ней?
— Прости, но я совсем тебя не помню, Алан Велтон. — Спохватившись, что причиняет боль любящему человеку, Одри добавила: — Но ты мне нравишься. Ох, извини, я не понимаю, что говорю… — Она окончательно смутилась.
— Ты совсем ничего не помнишь? — Голос его звучал мягко, но лицо стало напряженным.
Одри смотрела на него с виноватым видом, глаза ее были полны грусти. Медленно покачав головой, она сказала:
— Я не помню даже своего лица. У меня нет зеркала. Наверное, авария его сильно изуродовала? — Она вопросительно посмотрела на Алана.
Губы Алана изогнулись в сдержанной улыбке.
— Ты красивая, — сказал он, — очень красивая.
— Утешаешь меня?
— Нет, я сказал правду.
Теперь Алан смотрел на нее без улыбки. Глаза его пристально вглядывались в Одри — теперь он ее называл так даже мысленно, — словно он хотел разгадать ее.
— Тогда раздобудь мне, пожалуйста, зеркало.
Подумав немного, Алан встал с кресла и вышел из палаты. Пятнадцать минут, которые он отсутствовал, показались Одри вечностью. Когда он снова вошел в палату, в руках его было средних размеров зеркало в раме.
— Где ты его взял?
— В ванной комнате. Потребовалось время, чтобы снять его со стены. — Алан поднес зеркало к Одри. — Можешь посмотреть на себя.
— Странно, но до сих пор я его там не замечала, — сказала Одри и с подозрением посмотрела на Алана. Потом, поколебавшись немного, она решилась посмотреть на себя в зеркале. Оттуда на нее смотрело узкое нервное лицо темноволосой девушки с красивыми грустными глазами. На лице она увидела несколько коротких швов, синяки и заживающие ссадины.
— И это ты называешь красивым? — возмущенно спросила Одри, задыхаясь от подступивших слез.
— Глупенькая, когда заживут все ссадины, исчезнут синяки и врачи снимут швы, ты будешь ослепительно красива. Поверь мне.
Одри перевела взгляд на склоненное к ней мужское лицо. Неужели она целовалась с этим человеком? Ей это показалось невероятным. Алан Велтон был не похож на влюбленного молодого человека, да и молодым она бы его не назвала. Наверное, ему около сорока лет. Но, если они обручились, то могли целоваться и даже… заниматься любовью. Одри покраснела. Почему ей лезут в голову такие мысли? Вместо того чтобы расспросить жениха о своей забытой жизни, она занимается глупостями.
— Не хочу больше видеть этот кошмар. — Она отвернулась.
— Отнесись к этому спокойнее. Через месяц на твоем лице не останется никаких следов, — сказал на ходу Алан, унося зеркало из палаты.
Интересно, она всегда смущалась и краснела в его присутствии? — подумала Одри. Разумеется, нет. Просто я все забыла из-за травмы головы, и он мне кажется совершенно незнакомым мужчиной. Способность логически мыслить порадовала ее.
— Тебе не обидно, что я не помню тебя? Наверное, мое поведение по отношению к тебе ужасно. Ты такой заботливый, а я… такая неблагодарная, — лихорадочно заговорила Одри, как только Алан вернулся в палату.
— Ты очаровательна! — искренне воскликнул он, любуясь ее выразительным лицом.
Одри с облегчением вздохнула, почувствовав, что Алан действительно не обижается на нее. Кажется, я хотела его о чем-то расспросить, вспомнила она, но почувствовала сильное желание закрыть глаза. Рот сводило зевотой.
— Извини, кажется, я снова хочу спать, — тихо произнесла она.
— Очень хорошо, потому что мне пора вернуться к работе. — Алан улыбнулся. — Спи спокойно, завтра я снова приду к тебе.
Он ушел, даже не сделав попытки поцеловать ее на прощание хотя бы в щеку. Возможно, ее изуродованное лицо тому виной. Она снова вспомнила два больших темно-синих глаза, маленькие швы на лбу и переносице, большой синяк на щеке. Кожа нежная, значит, мне лет двадцать или немного больше. Надо было спросить у Алана, подумала она, засыпая.
На следующий день Одри проснулась рано и сразу подумала об Алане. Он говорил о своей работе, так почему же она не спросила, какая у него работа? Интересно, как он узнал, что она попала в аварию и находится в больнице? Поразмыслив, она придумала этому подходящее объяснение: у них было назначено свидание, она торопилась, опаздывая к определенному часу, и попала под машину. Алан, наверное, ждал ее где-то неподалеку от места происшествия, услышал о нем и подошел посмотреть. Бедный, что ему пришлось тогда, наверное, пережить!