Она закрыла крышку рояля и вновь бесцельно прошлась по гостиной. Взяла сигарету и подошла к окну. Почти стемнело. Эйбел закурила, сделала несколько затяжек и скомкала сигарету в пепельнице. Курение ей никогда не помогало. Она впервые закурила после смерти мужа, но быстро оставила это занятие, которое ей казалось бессмысленным. Почему говорят, что процесс пускания дыма изо рта успокаивает? — удивлялась она. Лично меня могло бы утешить одно…
Еще немного постояв у окна, она прошла в прихожую, надела куртку и вязаную шапочку и вышла на улицу.
Эйбел совершенно не знала, чем себя занять. Пошла было к Батлу, но сквозь неплотно задернутую штору увидела, что старик заснул, сидя в своем неизменном кресле-качалке, и вернулась на тропинку, ведущую на кладбище.
Стаси легко говорить «уезжай отсюда». Допустим, я решусь, но что станет с Батлом? Он привязан ко мне, как ни один человек на свете, несмотря на вздорные выходки.
Ей вспомнился разговор с отцом. Она тяжело вздохнула.
— Что ж, верность традициям великая вещь. Не правда ли, Джейк, — обратилась она к безмолвной плите. — Я тоже не буду нарушать наших с тобой традиций, — пообещала она мужу, очевидно имея в виду скорее нравственную сторону дела, нежели внешние обстоятельства.
Прошло еще несколько таких же бесцветных, но заполненных ничем дней. Но однажды утром, спустившись вниз, Эйбел обнаружила в гостиной Батла. Ей достаточно было одного взгляда, чтобы понять, что свекор что-то затеял. Она не ошиблась.
— Мы с Лесли уходим в горы.
Эйбел с неподдельным ужасом посмотрела на Батла.
— Зачем? Я не пущу тебя!
— Я не спрашиваю у тебя разрешения, а просто посвящаю в свои планы. Я отведу мула на вершину горы. Если промедлить, он умрет в сарае, тогда мне не удастся его достойно похоронить. А Лесли был хорошим мулом, он заслужил приличное погребение.
Эйбел бросилась к старику так стремительно, что опрокинула стул.
— Там зима, выживший ты из ума старик! Здесь дождь, а на вершине — снег. Ты умрешь от холода или подхватишь воспаление легких…
— Не оскорбляй меня. Я еще могу отличить зиму от лета.
— Ты снова сломаешь ногу.
— Да? Ну так лучше там, чем здесь.
Эйбел заплакала.
— Не ходи! Вызови ветеринара. Ты — это все, что у меня осталось. Я сойду с ума, если ты погибнешь вместе с Лесли.
— Тогда ты станешь наконец свободной, если, конечно, снова не попадешь в сети Десмонда.
Эйбел зарыдала. Ей только этого не хватало.
— Да не плачь ты, девчонка, — в смятении бормотал Батл. — Не выношу женских слез. — Он поднял стул и усадил ее. — Я не какой-то там молодой недоумок, который не может о себе позаботиться. На горе есть большая пещера. Мы с Лесли прекрасно устроимся.
— Но как я об этом узнаю? — всхлипнула Эйбел.
— Так же, как в свое время моя жена Мойра. В ясные дни увидишь дымок от костра. А сейчас я хотел бы получить патроны, которые ты спрятала.
— Зачем? В кого ты собираешься стрелять?
— В медведя, если проголодаюсь, или в Десмонда, если буду сыт.
Эйбел высморкалась.
— Ни за что. Пойдешь без ружья.
Батл серьезно посмотрел на нее слезящимися глазами.
— Не могу. Может, Лесли придется помочь перебраться в рай для мулов.
Эйбел закрыла глаза и вздохнула.
— В верхнем левом ящике шкафчика в ванной.
Батл подошел к двери и вдруг остановился.
— Верхний левый ящик? Это там, где ты хранишь свои женские штучки?
Эйбел открыла глаза и увидела, что старик покраснел от смущения.
— Если у тебя хватает мужества идти на вершину горы в середине зимы, то уж подавно хватит, чтобы сдвинуть в сторону коробочку тампаксов. Я не буду своими руками отправлять тебя на погибель.
Краска на щеках старика стала гуще.
— Обещай, что ты будешь осторожен. — Эйбел обняла его.
— Эй! — завопил он. — Прекрати сейчас же! Ненавижу телячьи нежности.
— Обещай, что будешь осторожен, или я поцелую тебя прямо в губы!
— Упаси Господи! — Батл отшатнулся. — Вот тебе мое слово. А теперь отойди подальше.
Час спустя она стояла во дворе, наблюдая, как Батл уводит Лесли в серую влажную мглу. Он поднял руку. Она сделала то же самое.
Ты старый сентиментальный дуралей, подумала она, а я — сентиментальная дуреха, но вслух прокричала:
— Прощай, Лесли!
Старый мул повернул голову в ее сторону, заломил уши и взбрыкнул. Она обрадовалась, что животное еще не собирается сдаваться, но потом подумала, что скорее всего никогда его больше не увидит, и на ее глаза опять набежали слезы.
Эйбел следила за мулом и стариком, пока они не исчезли в лесу. Затем посидела немного на могиле Джейка, слушая удаляющийся звон колокольчика Лесли. Это живым плохо, подумала она. Это оставшиеся в живых страдают и горюют, оплакивают и чувствуют себя одинокими.
Начинался дождь.
12
Стив уселся напротив доктора Коула.
— Док, я к вам раньше назначенного срока, но есть причина.
— Как себя чувствуете, молодой человек? — спросил тот, внимательно всматриваясь в Десмонда.
— Уже десять дней, как я не чувствую головных болей. Понимаете? Совсем не чувствую. У меня такое чувство, что опухоли нет. Я словно на свет заново родился.
— Должен вас огорчить, но…
— Я хотел бы сделать новые снимки, — перебил старого врача Десмонд.
— Сынок, — устало проговорил доктор Коул, — хотел бы я с тобой согласиться, но антибиотики не влияют на опухоли, доброкачественные они или нет. Но…
— Что но? — нетерпеливо воскликнул Стив.
— Но если симптомы исчезли, возможно, опухоль рассасывается. Скажи, что ты принимал еще?
— Травы из аптеки Лайна.
У врача поползли вверх брови.
— Тебе кто-то посоветовал?
— В общем, да. Но я подумал, что в моем положении, как говорится, все средства хороши.
— Ты прав. Что ж! Давай повторим рентген, чем черт не шутит. А вдруг!.. У меня есть друг в Милфорде, отличный специалист-невропатолог…
— Пустая трата времени, док. Я знаю, каковы мои шансы под ножом хирурга.
— Нет-нет. Ты не так меня понял! Я собираюсь послать ему твои снимки. Он не хирург, но отлично читает снимки, во всяком случае, точно скажет, что изменилось за две недели.
— Либо не изменилось?
— Не знаю, сынок. — Доктор Коул устало пожал плечами. — Но тебе не повредит мнение еще одного специалиста. Лишь кошелек станет легче. Человеческий организм — удивительная штука. Не надо это сбрасывать со счетов.
Стив помолчал, думая о тете Молли, Тетти, Сандре, о своем только что отделанном доме и, конечно, об Эйбел, о которой думал ежеминутно.
— Согласен.
— Вот и отлично. Сейчас я позвоню туда.
Возвращаясь домой после рентгена, Стив притормозил у дороги, ведущей к Веджвортам. Он всегда поглядывал в сторону дома Эйбел, когда проезжал мимо. На кладбище он заметил маленькую фигурку в ярко-желтом плаще. Стив остановился. Не выходя из машины, он с грустью смотрел на Эйбел, которая выглядела такой беззащитной и одинокой. Он заглушил мотор. Все-таки видеть реальную, из крови и плоти Эйбел было во сто крат мучительнее, чем видение в языках пламени.
Он решился. Откуда ни возьмись, нашлось резонное объяснение еще полчала назад казавшегося бы невозможным поступка. Кто-кто, а Эйбел вправе знать, что ее травы принесли мне облегчение. Она должна это узнать не от Стаси, а от меня.
Будь мужественным, Десмонд, пожелал он себе.
Стив шел по дороге, каждую минуту ожидая, что она поднимет голову. Но она его не слышала.
Он остановился за ее спиной, не зная, с чего начать. Наконец негромко позвал ее.
— Стив! — Эйбел от неожиданности вздрогнула. Ее глаза смотрели на него настороженно, но где-то в глубине зрачков мелькнула робкая радость.
Стив заметил это и приободрился. Приготовленная в уме фраза, составленная из высокопарных извинений, застряла в горле. Глядя в эти глаза, он был не в состоянии произнести что-нибудь избитое, вроде «Эйбел, простите меня…» Он почувствовал, как кровь прилила к лицу. Его губы расплылись в застенчивой мальчишеской улыбке.
— Я — идиот, Эйбел. Мне нет прощения. Но если ты… если вы согласитесь принять это за аксиому, то, может, немножко простите меня.
Эйбел помедлила с ответом, отчаянно борясь с собой, ей не хотелось, чтобы Десмонд заметил смятенность, в которую ввергло ее его появление. За несколько секунд она пережила страх, недоверие, притупившаяся было боль обиды вновь резанула по сердцу, но одновременно возник поток других чувств, с которым она не в силах была совладать. Она в растерянности переспросила:
— Как это — простить немножко?
Десмонд видел внутреннюю борьбу, отражавшуюся на ее осунувшемся с момента их последней встречи лице. Представил, как ей сейчас мучительно трудно.
— Я знаю, как я виноват, Эйбел. Я знаю, что вел себя непростительно грубо. Я пришел сказать, что был не прав, что я искренне раскаиваюсь, что я все эти дни не знал покоя…
Эйбел слушала, глядя ему в глаза, в которых читала то, что стояло за его словами.
— У нас тогда не было времени поговорить обо всем, — напомнила она.
Он взял ее озябшие руки в свои и поднес к губам, согревая их своим дыханием.
— Какие холодные! — воскликнул он и, не в силах сопротивляться охватившему его чувству нежности, прижал их к лицу.
Эйбел не отнимала своих рук. Ей хотелось, чтобы время остановилось, чтобы это мгновение длилось вечно. Десмонд целовал ее руки, притягивая ее к себе и одновременно шепча:
— Ты простишь меня, Эйбел, простишь?
— Уже простила, Стив. Разве ты не видишь? — Из ее глаз катились слезы.
— Не плачь, любимая. — Он прижал ее к себе. — Я обещаю, что никогда больше ничего подобного не повторится. Но поверь, я чуть с ума не сошел, когда узнал, что ты собираешься уехать… Может быть, навсегда… И ничего не говоришь об этом.
Она прижалась к нему. Ее душа ликовала. Желание проснулось в ней, приводя тело в трепет.
— Нет, я бы так не сделала. Как хорошо, что ты пришел. Обними меня покрепче, чтобы я поверила, что это не сон. Четверть часа назад я сидела здесь без чувств, мыслей. Я была как мертвая.
Стив прижал ее к себе.
— Ты вся промокла! Почему ты здесь сидишь в такую погоду?
— Пойдем в дом. — Она взяла его под руку и повела к крыльцу. — Я тебе все расскажу. Батл увел Лесли в горы. Я не хотела его отпускать. Я так боялась остаться совсем одна. Но мне пришлось уступить. В конце концов, это его жизнь. Кто я такая, чтобы вмешиваться! Я сидела у Джейка с тех пор, как они ушли.
— Тяжеловато придется старику. Но не волнуйся. Я уверен, с ним ничего не случится! Жители гор — крепкие парни.
Эйбел чихнула.
— Мне кажется, тебе следует принять горячий душ, — встревожился Стив. — Вот что, если позволишь, я здесь похлопочу, разожгу камин, сварю кофе, а ты иди в ванную. Правда, скоро придут из школы дети. Но не спалят же они дом, как ты думаешь?
— Думаю, они проявят сознательность, — улыбнулась Эйбел. — Ты прав, я на самом деле озябла. — Она как-то виновато улыбнулась.
Стив стащил с нее промокший плащ.
— Иди, иди… Я здесь разберусь.
Эйбел отправилась наверх. Стащила с себя одежду и подставила тело под упругие, горячие струи.