— Или тем, чья биография убедила твою службу безопасности, что это — добропорядочные граждане, — поддразнила Иона.
— Чувствую, что мне этого никогда не простят, — произнес он с ноткой раскаяния. — Но у меня есть нечто, что, возможно, заставит тебя проявить снисхождение.
Иона откинулась в кресле и залюбовалась Люком, непринужденной и уверенной походкой покидающим террасу.
Он вернулся через несколько секунд с маленьким свертком в руке. Иона настороженно взглянула на него.
— Поверь, совершенный пустяк, — заявил он и протянул ей сверток. — Считай, что это свадебный подарок.
— Но я не могу тебе ничего подарить, — пробормотала она.
— Можешь. — Темно-янтарные глаза его потеплели. — Ты подарила мне себя — и это все, чего я хотел.
Если бы он хотел этого ради нее самой, а не ради дела… Иона склонилась и непослушными пальцами развернула бумагу.
Она увидела шкатулку для драгоценностей, инкрустированную золотом. Восторженный вздох вырвался из груди Ионы, когда она открыла ее. Внутри лежало жемчужное ожерелье, а к нему был прикреплен кулон — большая жемчужина в форме сердца, обрамленная бриллиантами и платиной.
— Спасибо, — тихо сказала Иона. — Оно потрясающее.
— Позволь мне его на тебя надеть.
Иона колебалась. Чувственное желание, терзавшее молодую женщину, стало более требовательным, настойчивым, подавляющим. Иона молча передала ожерелье Люку и сняла тунику, отбросив ее на спинку стула. Неожиданно застыдившись, молодая женщина повернулась к Люку спиной, продемонстрировав свою нежную шею. Дыхание ее замерло, пока она стояла в ожидании — казалось, целую вечность.
Наконец она почувствовала шелковистое прикосновение рожденных морем драгоценностей к своей коже и услышала голос Люка:
— А теперь повернись, чтобы я видел.
Она повернулась, покорно опустив ресницы.
Голосом, который вызвал в ней томительную чувственную дрожь, он пробормотал:
— Ах, я так и думал, что твоя кожа, нежная и полупрозрачная, будет прекрасно сочетаться с жемчугом.
Когда Иона покраснела, его улыбка стала хищной, почти волчьей, однако Люк отступил назад, чем привел ее в крайнее замешательство. Он внимательно оглядел женщину, прищурив глаза.
Он хочет ее — это видно. Так что же мешает ему осуществить свое желание?
Иона чуть не взмолилась: «Возьми меня, я твоя!» Но как признаться, не унизив себя? Прежние страхи снова овладели ею, образовав холодный комок под ребрами.
— Я рад, что тебе понравилось ожерелье, — сказал Люк.
— Оно очень красивое. — Иона отвернулась и сдержанно проговорила: — Помоги мне его снять, пожалуйста. Я надену его в день свадьбы.
Кожа ее покрылась мурашками от легкого прикосновения его пальцев, когда он расстегивал застежку.
А затем Люк глуховато произнес:
— Сейчас я думаю лишь о том, чтобы заняться с тобой сексом. Причем чтобы на тебе не было ничего, кроме этого ожерелья.
Лицо его потемнело от желания.
Дыхание Ионы участилось, тело вспыхнуло, и стремительный вихрь страсти охватил ее.
— Иона, — прохрипел Люк.
Казалось, прошла вечность — и вот наконец он склонил голову и поцеловал женщину, жадно проникнув языком в ее рот, без всяких предварительных ласк. И привел Иону в совершенный экстаз. Она застонала.
Люк прервал поцелуй, вгляделся в лицо женщины, глубоко вздохнул и рывком притянул ее к себе. Мужчина так крепко прижал Иону к себе, что она ощутила, насколько он возбужден. Иона задрожала, и руки его разжались, но она вцепилась в плечи Люка, прижавшись к нему бедрами и соблазнительно извиваясь.
Он, прерывисто дыша, что-то сдавленно пробормотал на греческом языке, затем воскликнул:
— И каким образом, черт возьми, я смогу устоять перед подобным искушением?
— А зачем? — прошептала она.
Сердце ее забилось быстрее, а ресницы опустились в невольном и страстном призыве.
Люк запустил руки в волосы Ионы и, откинув голову назад, заглянул в ее глаза:
— Я испытываю два желания сразу, и они разрывают меня на части. Мне хочется проявить уважение, доказать, что я ценю тебя, а не просто использую. Может быть, это ошибка, но я собирался подождать с сексом до свадьбы.
Иона просияла от радости:
— Ты действительно ошибаешься! Надеюсь, ты не относишься к тем мужчинам, которые считают, что невеста — это чистое создание, не желающее заниматься сексом?
— Нет! — с горячностью возразил Люк и рассмеялся. В глазах его блеснуло восхищение. — Почему я никогда не угадываю, что ты собираешься сказать?
— Потому что ты не понимаешь женщин.
— У меня не было проблем с женщинами, и только ты постоянно удивляешь меня. — Люк наклонился, и его губы почти коснулись ее губ. Он выдохнул: — Я тебя очень, очень хочу. Но если мы займемся любовью сейчас, я лишу тебя брачной ночи, которую ты заслужила…
— Я не чувствую, что ты меня лишаешь чего-то, — дрогнувшим голосом произнесла она. — Но если ты будешь вести себя столь благородно, я ужасно расстроюсь.
Люк рассмеялся глубоким грудным смехом и вдруг подхватил ее на руки.
— Мне нравится твоя прямота, — заявил он, крепче прижал Иону к себе и понес — сквозь ночь, сквозь серебристый лунный свет — в свою комнату.
— Ты помнишь? — спросил он.
Иона огляделась и вспомнила время, проведенное в этом тропическом убежище.
— А как же Хлоя?
— Я установил в ее комнате детский монитор — на случай, если она проснется, что бывает редко. — Затем Люк отпустил Иону и прорычал: — Я намерен изнасиловать тебя, а ты будешь издавать сексуальные вопли. Хлоя услышит, если мы займемся этим в твоей спальне.
Щеки Ионы вспыхнули, когда глаза его потемнели. Иона просунула руки под его рубашку. Кожа Люка была горячей и гладкой. Она почувствовала, как сильно бьется его сердце под ее ладонями.
— Помню ли я? — хрипло произнесла она.
— Неужели не помнишь? — прошептал он и пригнулся, чтобы ей легче было снять с него рубашку.
Это было потрясающе — снова увидеть то, что навеки запечатлелось в ее голове — мощную грудь с жесткими волосками, которые придавали мужественному облику Люка особое очарование.
Рядом с ним Иона ощущала себя маленькой и хрупкой.
— Помню. — Она поцеловала его в плечо. Язык ее быстро и чувственно лизнул гладкую упругую кожу.
Она была слегка соленой на вкус, а запах был тонкий, восхитительный. Эта простая ласка заставила Люка вздрогнуть, и его мускулы напряглись.
Волна возбуждения накрыла ее, сладострастная и непреодолимо манящая, пробудив огонь, который невозможно было погасить. Груди Ионы приподнялись в жарком предвкушении, соски терлись о ткань топа.
— Да… — протянул игриво Люк. — Вижу, что помнишь.
Прижав Иону к себе, он снова поцеловал ее, и поцелуй этот был изучающим, будто он пытался убрать последний барьер, разделявший их.
После нескольких потрясающих секунд Люк оторвался от нее и требовательно спросил:
— На тебе надет корсет? Может, они снова вошли в моду?
— Нет. — Это было все, что она смогла выговорить, — неизъяснимые волны наслаждения поднимали ее все выше и выше к небесам.
— Хм… Жалко. Этот топ трудно снять. Корсет, наверное, был бы еще хуже, но в моем воображении ты — в ленточках и кружевах, чертовски соблазнительная и чертовски опасная…
Пальцы его потянули вверх неохотно поддающуюся ткань.
— Когда я вновь увидел тебя — твою алебастровую кожу, изгибы упругого тела, — то подумал: какого черта я отпустил тебя?
— Ты не отпускал. Я сама ушла.
Его руки на миг прикоснулись к груди Ионы. Топ наконец оказался на полу. Люк неспешно, с наслаждением стал целовать шею Ионы, опуская голову все ниже и ниже, пока не достиг потрясающе чувствительного местечка. Он слегка прикусил нежную кожу. Кровь Ионы вскипела, сладостное предвкушение охватило ее, и она положила голову ему на плечо.
Поразительно, но еще до того, как его опытные и знающие губы прикоснулись к ее груди, Иона пришла в экстаз. Каждая клеточка, каждый нерв ее тела напряглись.
— Что с тобой? — шепотом спросил Люк, лаская губами ее кожу. — Ах, я тоже помню… — И продолжил безжалостное соблазнение.
Напряжение стало невыносимым, оно разрывало Иону изнури. Ее подхватил вихрь, и в ту же секунду она содрогнулась в конвульсиях. Люк не разжимал объятий. Тихо рассмеявшись, он сказал:
— Знаешь, каким я после этого себя чувствую?
— Об-б-манутым? — пробормотала Иона. Тело ее словно стало ватным.
— Совсем нет. Мне нравилось… нет, я наслаждался, поскольку делал это для тебя.
Люк снова поцеловал Иону — яростно, страстно, — и этот поцелуй сказал ей гораздо больше, чем любые слова. Он опрокинул ее на кровать, быстро и умело раздел, и теперь Иона лежала совершенно обнаженная под его горящим вожделеющим взглядом.
Более низким, чем обычно, голосом Люк произнес:
— Боюсь, я не смогу продержаться достаточно долго, чтобы второй раз довести тебя до экстаза.
— Это не имеет значения, — прошептала Иона, с обожанием взглянув на него. Ресницы ее опустились, не выдержав зрелища потрясающей мужской силы.
Сорвав с себя одежду, Люк лег рядом с ней. В лунном свете, проникавшем в окно, матово поблескивало его загорелое мускулистое тело. Склонив голову, он поцеловал ее грудь и обхватил ртом напряженный, умоляющий о ласке сосок.
— Ты пахнешь медом и розами. — Люк повернул голову, и его небритая щека задела сосок. Иона вздрогнула, и он прошептал: — Прости…
— Нет, — выдохнула она и, открыв глаза, встретила его взгляд. — Это было чудное ощущение. Не останавливайся…
— У тебя такая нежная кожа. — Люк поцеловал тот сосок, который только что задел щекой, а затем осыпал поцелуями ее тело.
Острые ощущения опьянили Иону, как вино. Но ее ожидало еще большее наслаждение. Затаив дыхание и напрягшись всем телом, она ждала.
Люк, подняв голову, спросил:
— Ты уверена?
— Уверена настолько, что готова совершить нечто ужасное, если ты будешь медлить. — И Иона выгнула спину, прижимаясь к нему в немой мольбе.
— Когда-нибудь, в один из таких дней, — пробормотал он, и глаза его порочно блеснули, — я пойму, чем ты мне грозила, но сейчас не могу… не могу…
Голос его замер, пальцы скользнули к средоточию ее женственности. Иона напряглась от невероятного наслаждения.
— Я не вынесу, — еле слышно, задыхаясь, проговорила она, зажмурившись.
— Посмотри на меня, — настойчиво, сдавленным голосом произнес он. — Посмотри на меня.
Люк погладил ее пальцем, и она прогнулась от непередаваемо сладостного ощущения, которое вызвало в ней это легкое прикосновение.
Глаза его внезапно потемнели, и Люк сказал:
— Нет, не сейчас, Иона. Подожди. Подожди меня. — Он накрыл ее своим мощным телом, опершись на локти, чтобы не раздавить ее. — Я весь твой. — И он вошел в нее сильным толчком, одним движением.
Иона ощутила такой необыкновенный восторг, что чуть не потеряла сознание. Обхватив руками мускулистую, покрытую испариной спину Люка, она подчинилась его яростному напору.
Любовники забыли обо всем на свете. Глубоко внутри Ионы зарождалось неземное ощущение. Оно становилось все явственнее и явственнее, приближая ее к безумству.