- Иван сказал, что ты нуждаешься в еде.
Бишоп уставился на тарелку. На ней лежало тушеное мясо.
- Это не тот сорт еды, в котором я нуждаюсь.
Нет, это замечательно выглядит и пахнет аппетитно, но это не утолит мой голод.
Она выглядела испуганной.
- Я не стану приносить тебе крови.
Он чуть не захихикал, глядя на нее.
- Тогда у нас проблемы.
-Ты мне угрожаешь?
Он взглянул в ее лицо, и не обнаружил в нем притворства или обмана.
- Ты действительно не в курсе?
- Не в курсе чего?
- Мой Бог, Сколько вампиров ты уничтожила? - Чего еще ей было неизвестно, и как он мог использовать это в своих интересах?
Она пожала плечами.
- Около сотни.
Боже милостивый.
- И ты никогда никого не пленила, подобно мне?
Она колебалась. Затем ответила: - Нет.
- Ты никогда не испытываешь жажду крови?
Ее кулаки сжались.
- Конечно, нет.
Она лгала, он отчетливо видел это в ее глазах, но сейчас это не имело большого значения.
- Значит, ты понятия не имеешь, что происходит с заморенным голодом вампиром?
- Я думаю, он становится слабее.
Ее дерзость в конечном итоге могла ей стоить жизни.
- Неопытные, возможно.
Но я не молод, маленькая полукровка, и мне симпатичны вампиры, рожденные от укуса.
- То есть?
- Голодание не ослабляет меня - оно превращает меня в животное. Через несколько дней я стану куда сильнее обычного вампира. Но у меня будет утрачен контроль. Я буду руководствоваться исключительно голодом, и я буду стремиться удовлетворить его всеми доступными средствами. Когда это произойдет, меня не остановят ваши цепи и кресты.
Она нахмурилась, глядя на него.
- Ты лжешь. Ты нарочно пугаешь меня, чтобы тебя отпустили.
- Не будь глупой! - Он попытался встать, и крест обжег его грудь. Он опустился на топчан, подпаленный, но не раненный. Он убил бы ее, если бы смог, но он не желал смерти невинным людям.
- Меня не так легко запугать, к тому же я сомневаюсь, что ты сказал бы мне правду.
Она кивнула в сторону тушеного мяса.
- Эта вся еда, которую ты получишь от меня, монстр.
Она и понятия не имела, в какого монстра он мог превратиться. Она будет морить его голодом, наивно полагая, что он станет покорным ее воли. Она собиралась на днях расстаться с жизнью.
Она оставила его, голод давал о себе знать, тихо посасывая внутри.
В конце концов, он взял тушеное мясо и пиво. Ему даже удалось опуститься на пол, чтобы поесть. Затем он снова откинулся назад, и стал размышлять о своем спасении.
И он надеялся, что ему удастся сбежать прежде, чем он потеряет контроль, ближайшая деревня находилась достаточно далеко, но это было маловероятно.
Это не всегда удобно, когда тебя бояться.
***
Ирина Каменесцу жила в соседнем городе Фагарос, названным в честь гор, у подножия которых он находился. Ей нравилось жить в деревне с Марикой и остальными, но Марике не нравилась идея, что ее бабушка подвергалась подобному риску. Потому, что ее враг мог использовать ее бунику против нее, и Марика скорее бы согласилась отправиться в ад, чем подвергнуть ее подобной опасности.
Жизненные перипетии нашли свое отражение на лице Ирины. Прошедшие двадцать лет являлись относительно спокойными, и страна процветала, чего не скажешь о предыдущих годах, отмеченных волнениями и реформами. Марика отчасти помнила эти волнения. Ее бабушка их пережила. Бабушка потеряла сына, сражавшегося на стороне русских против Османской империи в 77, спустя три года во время родов умерла ее единственная дочь, за год до того, как она потеряла мужа, умершего от болезни.
Всякий раз, когда Марика нуждалась в поддержке, она отправлялась к бабушке, заменившей ей мать и отца.
Дом был небольшой и опрятный, окруженный розами, и находился в одном из лучших районов пригорода. Отец Мрики хотел, чтобы его дочь не испытывала ни в чем нужды, но он не желал воспитывать ее, как это было принято - и отправил ее в одну из школ .
Она жила в достатке с ее бабушкой, домоправительницей и врачом-практикантом, но бедность царила по всюду, и Марика никогда не считала себя чем-то отличающейся от своих друзей, у которых не было возможности вести подобную жизнь.
Она всегда прибегала в этот розовый дом, когда нуждалась в поддержке. И ей была нужна поддержка сейчас.
Бишоп напомнил ей, что она сама наполовину монстр, она одна из тех, кого приговаривала к смерти, руководствуясь собственной моралью. Ей хотелось отрицать все, но она не могла, и еще перед ней встал вопрос, если она когда-нибудь столкнется с кем-то похожим на себя, станет ли она его убивать. Она, наверное, убила бы, даже при том, что он являлся наполовину человеком.
Конечно, убила бы. Существо, подобные этому не должны жить. Это вовсе не делает ее монстром, скорее всего она проявила бы... милосердие.
Она привязала свою лошадь возле забора, где та свободно могла пастись и постучала в дверь Это больше не было ее домом, и вне зависимости, что по этому поводу думает бабушка, она не должна входить без приглашения. И даже если бы она попробовала, дверь все равно была заперта изнутри, она сама так настаивала.
Марика расслышала приближающиеся шаги с той стороны двери. Ее бабушка была довольно немолода, но тяжелая жизнь делала ее старше.
- Кто там? - Произнес сильный ясный голос на лиричном румынском языке.
Марика улыбнулась, как всегда, когда она слышала ее голос, и ей нравилось, что бабушка соблюдала предосторожности, о которых она просила.
- Марика, Буника.
Замок скрипнул и дверь распахнулась. Не успев сказать ни слова, Марика оказалась в ее объятьях, прижимаясь щекой к седой голове, пахнувшей леденцами и сдобой.
- Можно войти - Выдохнула Марика. Небольшие шары из изюма, скатанные и обваленные в сахарной пудре - были ее любимым лакомством.
- Да, - ответила ее бабушка, отпуская ее.
- Я предчувствовала твой сегодняшний визит.
Они расположились в гостиной, которая почти не изменилась с того времени, как Марика была ребенком с крепкой мебелью, и синими портьерами. Они пили густой крепкий кофе с конфетами и обсуждали перемещение соседей. Прошло полчаса, прежде чем бабушка задала вопрос:
- Скажи мне, детка, что тебя привело ко мне?
Марика проглотила печенье.
- Я захватила вампира прошлой ночью.
Бабушка покачала головой, что-то тихо пробормотав. Марике не хотелось знать, что именно она произнесла. Ее бабушка никогда не одобряла ее занятие. Несколько лет назад она хотела, чтобы та вышла замуж, даже жениха подобрала. Так бы и произошло, если бы отец жениха не восстал из могилы, превратившись в вампира. "Восстал" было не совсем точным словом. Он прорыл себе проход и выбрался, грязное брюзжащее существо, обезумевшее от жажды крови.
Наблюдать, как твоя невеста всаживает оружие в грудь твоего отца, оказалось слишком, чтобы все уладилось. Григор отменил свадьбу, не взирая на то, что она спасла его от участи быть съеденным его же отцом.
- Он друг того, кто убил маму.
Пожилая женщина замерла. Рука, которую, она поднесла ко рту немного тряслась. Марика физически ощущала ее шок.
- Марика, зачем ты гоняешься за призраками?
- Потому что существо, убившее мою мать должно поплатиться за то, что оно ей причинил, за то, что он причинило мне!
Ее бабушка покачала головой Ее спокойное лицо выглядело бледным и опечаленным.
- Вряд ли бы твоя мама желала этого.
- Ты считаешь, что она не хотела бы правосудия над своим убийцей? - сама мысль о подобном была возмутительной.
- Нет, особенно, учиненного тобою.
Это было странным.
- Что ты имеешь ввиду?
Ее бабушка какое-то время собиралась с мыслями.
- Мне не нравится образ жизни, который ты ведешь. Я не хочу потерять тебя, как и твою мать.
Марика испытала чувство вины. Безусловно, именно этого бабушка и добивалась. Они никогда не говорили о смерти матери Марики. Ее бабушка всячески избегала этого, как только заходил разговор. Почему? Это было слишком болезненно для нее? Или существовало что-то, что знала бабушка, но не желала ей говорить.
- Ты не потеряешь меня.
Когда она произносила это, она как раз думала о том, как близко она была от смерти прошлой ночью, когда Бишоп пытался сбежать. Как жестоко было рисковать ее собственной жизнью, когда ее бабушка потеряла стольких любимых людей.
- Твой отец навещал меня несколько дней назад. Он спрашивал о тебе.
Это было свойственно бабушке - менять тему разговора, уводя его в сторону от неблагоприятного для нее предмета. Она знала, как Марика относилась к своему отцу, и она знала, что ее гнев пересилит любопытство по поводу ее матери. Так было всегда.
- Спрашивал? - Скорее всего, Буника рассказала ему, что смогла. Ее отца обычно мало заботило, где она была и что делала. Никогда не заботило. Она напоминала ему о монстре, который убил его любимую жену. Будучи ребенком, Марика молилась, чтобы он полюбил ее. Теперь она рассматривала его, как обычного знакомого.
- Его жена родила в прошлом месяце.
Марика стиснула зубы.
- Сына?
Ее бабушка кивнула со странным выражением лица.
- Наконец то у него есть наследник. Стопроцентный человек и правильного пола.
- Марика.
В ее голосе не было упрека, только сочувствие.
- Я в порядке.
Это была застаревшая рана, и она не должна была причинить боли, но это произошло.
- Надеюсь, он теперь счастлив.
Теперь, когда у старика появился сын, он может со спокойной душой умереть, это было действительно тем, на что она надеялась. Тогда она перестала бы переживать, что являлась таким разочарованием и позором для него, что он не желал ее видеть.
И если бы он был по случаю обращен в вампира, у нее не дрогнула бы рука, чтобы всадить кинжал в этого бесчувственного злодея. Он выбросил ее, как ненужный хлам, но каждый раз, когда она убивала вампира, она надеялась, что он одобрит ее.
Ублюдок. Он был важен ей, но она никогда не станет для него такой же. Ее мысли, по видимому, отразились на ее лице потому, что лицо бабушки казалось испуганным.
- Ты пугаешь меня, когда так смотришь.
Это выражалось в незначительном изменении ее черт лица, и блеске в ее глазах. Так ее вампирская часть реагировала на наплыв эмоций.
Марика поднялась на ноги, желая успокоиться.
- Извини.
- Не извиняйся за свои чувства, детка.
Не думай о нем, все, что с ним связано, не имеет значения.
- Я и не буду, если ты престанешь говорить мне о нем.
Она придержала эту мысль при себе, конечно же. Ее бабушке казалось, что Марика должна быть в курсе того, что происходит с ее отцом, и ей не хотелось ее расстраивать.
- Буника, - спросила она, поднимая голову, - я действительно Монстр? Изначально именно так назвал ее отец.
Бишоп был единственным, кто посмел бросить ей это в лицо. Никто больше не знал об этом, никто, кроме ее бабушки. На лице, которой, отразилась печаль.
- Ох, моя дорогая детка, конечно нет.
Она протянула руки, и Марика пришла в ее объятие. Стоя на коленях перед стулом пожилой женщины, она уткнулась лицом в плече бабушки и плакала, наконец-то расслабившись.