Мист посмотрела на потолок, чувствуя невероятное смущение. Ни разу за свою долгую жизнь, она не ощущала ничего подобного. Конечно же, Рос знал, что она пялилась на него, и скорей всего, причиной тому стали дыры на его коже, прожженные ее взглядами. Наконец одевшись, она подумала о словах Роса. А ведь он оказался прав — она была зачарована, и ей действительно нравилось в нем абсолютно все в физическом плане. Те чувства, что она испытала прошлой ночью, не оставили в ее сознании ни единого сомнения — он мог не просто заставить ее просить, а умолять о том, чтобы вновь ощутить его плоть глубоко внутри себя.
И пока этого еще не случилось, ей нужно бежать, спасаться, не дать ему «заклеймить» себя. Слава богу, он не пил ее крови, и они не занимались сексом. А пока два этих пункта остаются нерушимыми, существует надежда оставить позади этот ужасный этап ее жизни.
Когда он вернулся в комнату, от одного взгляда на него Мист почувствовала жуткую неловкость. Рос был одет как мужчина-«мечта любой женщины», в то время как она выглядела нелепее некуда, в одной из его рубашек, доходящей ей до колен.
Еще ни разу в жизни она не чувствовала себя неуверенно. Но углубиться в самоанализ ей так и не удалось, так как его руки легли ей на талию. — Готова? — Спросил он, не сводя с нее глаз.
— и понял, она оценила его вкус. Валькирии разбирались в красивых вещах. А точнее, были чрезвычайно склонны к стяжательству — ну не могли ничего с собой поделать — и всё тут. Ее родная мать рассказывала ей, что первым словом Мист, грубо говоря, было «Дай!».
Рос открыл ей дверцу машины. И, оказавшись внутри, она свернулась клубочком на мягкой коже, млея от удовольствия. Сев за руль, он взглянул на нее с непроницаемым выражением лица. — Мист, нам повезло, мы богаты. И как моя жена, ты ни в чем не будешь нуждаться.
Но она уже была богата. И ни в чем не нуждалась. Ковен разделял их общий доход от денежных вложений, и доля каждого всегда была невероятно щедра. Так что у нее всегда было достаточно денег, чтобы иметь все, что душе угодно. Как, например, огромное множество расписанного вручную белья за две тысячи долларов. Чего только не сделаешь ради того, чтобы унять зуд — Теперь я богата. Радость-то какая. — Пробормотала она безрадостным голосом.
Рос приказал показывать ему дорогу к их дому, раскрытие местонахождения которого, само по себе, не являлось таким уж непростительным преступлением. Их дом не был каким-нибудь тайным укрытием Бэтмена, так что адрес они не скрывали. Но, как ни странно, правонарушители в Валгалле были прямо-таки редкостью. А когда они приблизились к ее дому, и Рос при виде их особняка зашипел, резко втянув воздух, она вспомнила почему именно.
— Это здесь ты живешь? — спросил он, облокотившись на руль. В его тоне явно слышалось недоверие.
Мист попыталась посмотреть на дом его глазами. Огромный особняк, полностью окутанный туманом, единственным освещением которого были беспорядочные удары молний. По всей территории торчали громоотводы, которые, к сожалению, не всегда оказывались действенными, о чем свидетельствовали еще слегка дымящиеся массивные дубы во дворе. А лечить деревья было некому, так как лесные нимфы — эти маленькие шлюшки — были слишком заняты, чтобы выполнять свою работу. Ей богу, если Мист услышит их хныканье, вроде «Нуу, Мист-и, детка, там такая оргия намечалась» в качестве оправдания еще хоть раз…
— Зловеще, — сказал он.
Она склонила голову. В былые дни, на могиле павшего воина в землю втыкали меч. И Мист отчего-то всегда казалось, что все эти прутья делали их дом похожим на одно из таких мест захоронений. Изнутри дома доносились пронзительные крики, которые были слышны даже с такого расстояния. Валькирии довольно часто кричали. К примеру, когда Анника выходила из себя, то начинали вопить все автосигнализации в пределах трех округов.
Ладно, возможно, он и выглядел слегка зловеще.
— Настало время кому-то забрать тебя из этого места, — выдавил он, подъезжая ближе.
Эти слова заставили ее нахмуриться. — Ты кое-что забываешь. Мое место здесь. Сколько бы темноты не таили в себе стены этого дома, во мне ее не меньше.
— В тебе много всего скрыто, Невеста. Но ты не монстр.
— А знаешь, ты прав. Я та, кого такие монстры как ты боятся, прячась под кроватью.
— Но теперь ты в моей постели, где тебе и самое место.
— Так, поясни-ка мне. В этой нашей жизни, которую вообразило твое обезумевшее сознание, я больше не смогу сражаться?
Рос покачал головой, припарковавшись на дорожке, выложенной гравием. — Нет. Я прекрасно знаю, как ты обманчиво сильна. И что другие существа лучше предпочтут смерть, нежели рискнут заслужить твой гнев. Но никогда больше я не позволю тебе подвергнуть себя опасности.
Она заморгала, глядя на него, и слащавым голоском произнесла, — Потому что я так чертовски ценна для тебя?
— Да. — Спокойно ответил Рос, что заставило ее закатить глаза. Он выбрался из машины, и она собиралась сделать тоже самое, как вдруг Рос быстро переместился, чтобы открыть ей дверцу. При этом он посмотрел на нее, как на сумасшедшую, за попытку сделать это самой, не подождав, пока он проявит галантность.
Отлично. Воин-джентльмен. К которым, как выяснилось по ходу, у нее к тому же слабость.
Когда они шли по подъездной аллее, он сказал, — Возьми меня за руку.
— Что такое? Здоровенный вампир боится, как бы махонькая валькирия не сбежала?
Он повернулся, хмуро взглянув на нее, — Я просто хочу держать тебя за руку.
Так, что это еще за трепет в ее животе, неужели бабочки? И почему она совсем не возражала против того, чтобы его большая и грубая рука сжимала ее ладонь. Откуда это чувство покоя и защищенности? Держась за руки, они подошли к пещероподобному особняку с тридцатью комнатами.
Мист чувствовала его напряжение, готовность за долю секунды переместить их из этого места. И ей практически стало жаль его, ибо она поняла, что еще никогда ему не приходилось видеть ничего похожего на ее дом. Хотя он и принадлежал миру Ллора, но все же в каком смысле оставался человеком, каким и был когда-то.
Когда он заставил Мист показать ему окно ее комнаты, указывая место назначения, Рос снова переместил их, и они оказались внутри. Своими проницательными глазами он осмотрел пространство, заполненное шелком и кружевами, изучил каждую деталь обстановки. Оказалось, что Мист была самым женственным созданием во всем ковене. В своей любви к свечкам и шелковым простыням, в деталях ее комнаты, в образе жизни было больше человечного, нежели в любом из известных ему существ.
Ее спальня находилась рядом с комнатой Кары, вся обстановка которой состояла из спартанского спального коврика, висящих на стенах древних шлемов с крыльями, и связки вампирских клыков, которые она хранила в качестве трофеев. Дальше по коридору находилась комната Эммалин — хрупкого и робкого создания. Хотя она и была наполовину Валькирией, но все же оставалась вампиром до мозга костей, поэтому свое маленькое гнездышко она соорудила на полу под кроватью, которой так и не пользовалась.
Конечно, можно было привести Эмму в качестве примера. Как доказательство того, что не все вампиры злы, и ковен все-таки может сосуществовать с этой расой. Хотя, тут следовало добавить, что Эмма была дочерью любимой Валькирии, и та половина, что досталась ей от матери, укрощала в ней ее вторую сущность. По крайней мере, все так считали. Для нее сделали исключение. Но Мист часто задумывалась, было ли еще кому-то заметно, как вздрагивала Эмма, и какой страх отражался в ее больших голубых глазах, каждый раз, как они кричали и поносили убийства кровососов. — «Присутствующие не в счет» — если подумать, было довольно таки нелепой отговоркой.
— Так что ты хочешь, чтобы я собрала? — спросила Мист.
Он приподнял бровь. — Тебе же не привыкать. Выбери те вещи, которые ты взяла бы, уезжая с любовником.