Сам «котик» молчал, но слушал настолько внимательно, что мне даже завидно стало – просто твир, по ходу, реально понимал смысл, а я лишь предлоги и междометия.
А спустя где-то полчаса настоящий трэш начался: Глун подошел к моему столу, свистнул карандаш с ластиком и, усевшись на пол, принялся что-то исправлять в схеме. Кракозябр тем временем не переставая бурчал, а в зеркале то и дело вспыхивали убийственные головоломки из кругов, квадратов, линий и прочей геометрической ереси.
Кузьма по-прежнему вертелся поблизости с таким видом, будто ему все-все ясно, а я все так же сидела за письменным столом и дьявольски позорилась! Дело в том, что, несмотря на свои решения, я частенько «зависала» и начинала таращиться на Глуна. Самое противное – он мои взгляды ловил и улыбался уголками губ.
Впрочем, это мелочь в сравнении с тем, что случилось позже, когда «научный совет» завершился.
По моим ощущениям, было уже в районе полуночи, когда Глун поднялся с пола, окинул нарисованную на бумаге схему придирчивым взглядом и заявил Кракозябру:
– Все. Дальше пока сам.
– Угу, – отозвался чешуйчатый.
Монстр точно хотел сказать что-то еще, но Эмиль уже не слушал – он повернулся и уставился на меня. Я тоже на него смотрела, примерно понимая, на что именно декан факультета Огня намекает. И понятия не имела, как к этому относиться.
– Что там у тебя? – нарушил затянувшееся молчание Глун. Голос его прозвучал очень мягко, почти нежно. – Что-то сложное?
Я бросила быстрый взгляд на раскрытую тетрадь и закусила губу. Для выполнения этой домашки даже мозг не требовался, а я все равно не справилась – из трех таблиц перерисовала лишь полторы.
Ужас!
– Мм-м… – вспомнив о заданном вопросе, сообщила я.
И тут же услышала:
– Даша, прекращай. Столько учиться – вредно.
Мое смятение резко сменилось шоком, а спустя еще миг я сообразила – декан факультета Огня просто издевается. Опять! В который раз!
– Лорд Глун… – произнесла я холодно и тут же запнулась, потому что Эмиля заметно перекосило. Не оценил он официального обращения.
Дальше препираться стало сложней. Просто норриец плюнул на приличия, обогнул стол и, склонившись надо мной, впился в губы. Конечно, мне не следовало этого допускать. Разумеется, я должна была отпрянуть или хотя бы голову отвернуть, но тут как с домашкой вышло – кажется, элементарно, а все равно не справилась.
Сердце, которому сегодня и так тройная нагрузка выпала, вновь зашлось в бешеном ритме, а тело налилось жаром. Руки как-то сами, без всякого моего участия, потянулись к Эмилю, обвили шею. Я же самым позорным образом подалась вперед в стремлении прижаться, ощутить ответный жар его тела.
– Хватит учиться, – прервав поцелуй, выдохнул Глун. И добавил: – Тем более в империи учебная программа совершенно другая.
Я мысленно застонала, отлично сознавая, с чем связано это стремление оторвать меня от книг. А Эмиль не постеснялся догадку подтвердить:
– Пойдем ко мне, – шепнул норриец.
От этого шепота по телу прокатилась новая волна жара, но кивнула я по иной, не связанной с реакциями организма причине. Просто стало ясно: банальное «нет» Глуна не удовлетворит, а выяснять отношения при свидетелях себе дороже.
Так что я встала и позволила увлечь себя к выходу. У самой двери мы остановились на пару секунд – Глун шепнул заклинание и прикрыл глаза, просматривая коридор на наличие посторонних. Лишь убедившись, что снаружи чисто, отпер дверь и мягко подтолкнул меня в спину.
После чего обернулся и бросил:
– Мелкий, закрой за нами.
Я невольно нахмурилась – а почему мы, собственно, обычным путем, а не порталом уходим? Но додумать эту мысль не успела – Эмиль опять оказался рядом, ухватил за руку и повел знакомым маршрутом к не менее знакомой двери.
А едва мы оказались в гостиной его покоев, вновь притянул к себе и накрыл губы поцелуем. И если там, на чердаке, все было по большому счету невинно, то теперь…
Шторм! Бешеный и пьянящий! Ноги, несмотря на твердое решение держаться и вести себя прилично, подкашиваются. Жар, вновь охвативший все тело, сметает даже тень намерения сказать «нет».
Руки сами тянутся к вороту мужской рубашки в желании развязать шнуровку, а тот факт, что ладони норрийца проникли под мою футболку и поглаживают спину, вызывает чувство бешеного разочарования.
Я хочу иного! Я хочу, чтобы ядовитый аристократ стянул с меня эту бессмысленную тряпку, избавил от бюстика и прикоснулся к груди. А потом подхватил на руки, отнес в спальню и сделал все то, что делал вчера. Мне жизненно необходимо ощутить вес его тела, жар объятий и тот невероятный восторг, который накрывает с головой, когда все заканчивается. И под напором этого желания даже на собственное психологическое здоровье плевать.
Ну подумаешь, мазохистка! Да мало ли нас таких!
Я готова быть кем угодно, лишь бы Глун…
Так. Стоп.
Протрезвела я внезапно, без какой-либо причины. Будто кто-то там, наверху, сжалился над безнадежно влюбленной девушкой и послал ей толику ума. А осознав себя, прервала поцелуй и отстранилась – ну, насколько могла с учетом того, что Эмиль крепко прижимал к собственному телу.
– Что не так? – выдохнул норриец хрипло. Но ответа не ждал, тут же вновь потянулся с поцелуем.
– Все, – прошептала я и от поцелуя этого увернулась.
Следующая попытка завладеть моими губами успехом тоже не увенчалась, равно как и третья, и четвертая. А эта напористость дала повод предположить – он прекрасно понимает, о чем хочу сказать.
– Эмиль! – взмолилась я.
– Что не так? – повторил он. – Чего ты испугалась?
В следующий миг я нашла в себе силы вывернуться из захвата и отскочить. Гоняться за мной по комнате никто не собирался, более того – Глун тоже отступил и сложил руки на груди.
– Даша? – В его голосе прозвучали хмурые нотки. – Все хорошо?
Я помотала головой и, глубоко вдохнув, сказала:
– Эмиль, давай не будем усложнять наши и без того сложные отношения.
Мне подарили слегка удивленный взгляд, намекая, что неплохо бы пояснить. А я замялась – черт, из меня же дипломат, как из слона балерина. Но деваться было некуда, поэтому я собралась и начала… ну, собственно, с главного.
– Во-первых, я ничего о тебе не знаю.
Эмиля заявление не впечатлило. Более того, на его лице отразился скепсис.
О как! То есть, по мнению лорда фон Штирлица, я персона очень даже осведомленная? Ладно, поясним…
– Может, у тебя в империи невеста есть или вообще жена.
Как и в прошлый раз, при мысли об этом сердце наполнилось жгучей яростью. Однако голос мой прозвучал предельно спокойно, и я поставила себе пятерку за выдержку.
– Нет, – отчеканил Эмиль. – Я совершенно свободен.
Черт! Уже не пятерка, а десятка, потому что вздох облегчения я тоже сдержать сумела!
Зато в следующий миг поняла – засада. На каком-то очень глубинном, очень подсознательном уровне я сильно надеялась на то, что Глун ответит иначе. Потому что препятствие в виде жены или невесты было железобетонным. Остальные на его фоне меркли.
Но отчаиваться я не спешила и, помня о том, что следует быть тактичной, ибо мне с этим мужчиной еще из конфедерации бежать, сказала:
– Эмиль, я не такая.
– Не какая? – На сей раз в голосе норрийца прозвучали нотки раздражения. Словно я чушь несу. Словно я…
– Я не могу иметь отношения с таким, как ты.
А вот теперь Глун заинтересовался по-настоящему – подобрался весь, даже голову набок склонил, словно пытаясь рассмотреть меня получше.
– С каким «таким»? – спросил он тихо и как-то… чуточку злобно.
– Ты слишком неуравновешен и склонен к психологическому садизму. А это не мой вариант, Эмиль.
Глун промолчал. Вернее, он стоял и молчал, демонстрируя всем своим видом, что совершенно с моим видением ситуации не согласен.
При других обстоятельствах и с другим, менее важным для меня человеком, я бы, вероятно, сдержалась. А тут… так вдруг обидно стало. И хотя понятно, что спорить с ослами бесполезно, но я все-таки сказала:
– Именно благодаря тебе я оказалась на Поларе, не имея даже зубной щетки. С твоего молчаливого согласия меня заселили на пыльный чердак. И потом… ты сделал все, чтобы я отчаялась и сдалась. Ты издевался и точно получал от этого процесса удовольствие. Это называется садизмом, и это не для меня.
Ну вот, еще один высший балл за выдержку – слова прозвучали спокойно, хотя внутри все кипело. Увы, воспоминания о событиях тех дней по-прежнему задевали. А сильнее всего задевало то, что я влюбилась в человека, который имеет к этой ситуации самое прямое отношение.
К счастью, отрицать свою вину декан и куратор первого курса факультета Огня не стал. Причем к счастью для него – иначе я бы точно не выдержала и шарахнула каким-нибудь боевым пульсаром.
– Да, было, – сказал фон Глун ровно. – Да, издевался.
А после очень долгой, наполненной грозовыми молниями паузы добавил:
– Извини, хорошая моя. Если бы я знал, что ты окажешься настолько упрямой, я бы и пальцем не шевельнул.
– Что? – Нет, я действительно не поняла.
– Я бы лично перенес все твои вещи, заселил тебя в самые роскошные покои и встал бы над тобой с опахалом, – даря саркастическую ухмылку, продолжил Глун. – Носился бы с тобой, как квочка. Дрожал над тобой. И посыпал твой путь лепестками роз.
Контролировать себя стало на порядок сложнее – ярость взыграла с новой силой. Но причиной тому не столько слова, сколько выражение глуновского лица. В какой-то миг на нем отразилось нечто особенное, этакая оскорбленная невинность.
– На что ты намекаешь? – спросила я.
Глун вздохнул и закатил глаза. Причем точно знаю, не рисовался, это было маленькое, сиюминутное проявление несдержанности. И отвечать на вопрос он явно не хотел, но все-таки произнес:
– Даша, ты действительно думаешь, будто мне, подданному Норрийской империи, было приятно мучить иномирянку?
– Хочешь сказать, что делал это ради конспирации? – усмехнулась я.
Честно? О такой версии я тоже думала, но, если смотреть на вопрос здраво, это не оправдание. Даже отнесись он мягче, никто бы ничего не заподозрил. Мне же пришлось выносить подчеркнутые издевательства.
– Разумеется, нет, – сорвался на рык Эмиль.
Я замерла и прищурилась. Нет? Интересно…
– Объясни, – попросила я.
Говорить Глун по-прежнему не хотел, но я была непреклонна. Стояла и всем своим видом демонстрировала, что пока не узнаю, с места не сойду. И даже в драку полезу, если понадобится. И плевать, что лорд фон Штирлиц сильней и несравнимо опытней.
– Эмиль! – воскликнула я требовательно.
Через минуту он все-таки сдался.
– У меня был план, который ты благодаря своему упрямству благополучно провалила. По задумке, ты должна была сорваться, спровоцировав тем самым меня. В результате я бы взял тебя за шкирку и выбросил на Землю, и заявил Совету, что ты необучаема и невыносима. Я бы объяснил свой поступок яростью и категорически отказался возвращать тебя обратно. А в свидетелях у меня была бы вся академия, так что никаких сомнений в мотивах и минимум давления со стороны заинтересованных лиц. То есть я бы не только вернул тебя на Землю, я бы полностью исключил возможность твоего повторного переноса. Но твоя склонная к авантюрам… – Эмиль перевел взгляд на мои бедра, но будучи аристократом, все-таки сдержался и сказал прилично: – …натура все испортила.