— Где сядем? Подальше или в середине?
Я повернулся к ней, ожидая ее решения.
— На заднем ряду.
Мы пошли по проходу к трем последним рядам.
Любые фильмы, которые показывали в «Синеплексе», уже продавались в магазинах на дисках. Поэтому ребята из Гэтлина приезжали сюда в первую очередь для того, чтобы потусоваться и познакомиться с девчонками из колледжа. Три последних ряда обычно занимали целующиеся парочки. Целоваться в наших краях можно было только в «Синеплексе», у водонапорной башни и летом на озере. Конечно, имелось еще несколько душеных и подвалов, но нормальные ребята ими не пользовались. Я знал, что мы с Леной не будем целоваться. Даже если между нами действительно зарождается какое-то чувство, я не повел бы ее сюда с такой целью. Лена была не из тех девушек, которым можно было бы предложить три последних ряда в «Синеплексе». Она значила для меня гораздо больше.
Однако она сама сделала выбор, хотя, в принципе, я знал причину такого решения. Ей хотелось удалиться от Эмили Эшер на максимально возможное расстояние. Наверное, мне следовало предупредить ее о местных обычаях. Когда на экране замелькали титры, пары вокруг нас начали целоваться. Мы оба уставились в попкорн, сгорая от стыда и смущения.
«Почему ты ничего не сказал?»
«Я не знал, что так будет».
«Врешь».
«Я обещаю вести себя как истинный джентльмен. Честное слово».
Я заставил себя думать о погоде, о баскетболе и о всякой ерунде. Моя рука потянулась за попкорном. Лена сделала такое же движение, и наши пальцы на миг соприкоснулись, отчего меня захлестнула волна озноба. Жар и холод смешались. Я беззвучно твердил свои заклинания: пас и отскок, блок-шот, прорыв к щиту. Баскетбольная программа нашей школы предлагала целый перечень приемов, но, как оказалась, маскировка мыслей была очень непростым делом.
Триллер разочаровал меня. Через десять минут я уже знал, какой будет концовка.
— Это он совершит преступление, — прошептал я Лене.
— Что?
— Видишь того парня? Он будет убийцей. Я не знаю, кого он убьет, но сюжет завязан на нем.
Возможно, Линк не захотел садиться рядом с нами именно по этой причине. Я всегда мог предсказать концовку фильма и, как правило, не сдерживал себя. В чем- то это похоже на разгадывание газетных кроссвордов. В Гэтлине мне не было равных в компьютерных квестах и карнавальных загадках. А раньше, сражаясь в шашки с отцом, я разгадывал партию с первого хода.
— Откуда ты знаешь?
— Просто знаю, и все.
«И как закончится фильм?»
Я понял, что она имеет в виду наше свидание. К сожалению, у меня впервые не было ответа.
«Хорошо. Это будет счастливый конец».
«Опять обманываешь. Куда ты положил конфеты?»
Она сунула руку в карман моего свитера. Только это был другой карман, и вместо карамели она нашла не совсем то, что ожидала. Ее пальцы нащупали мешочек, в котором находился твердый предмет — наш медальон. Лена резко выпрямилась, вытащила его из кармана и поднесла к моему лицу, словно дохлую мышь.
— Почему ты носишь это в кармане?
— Да тише вы!
Похоже, наш разговор раздражал людей, сидевших вокруг нас. Довольно забавно, если учесть тот факт, что они даже не смотрели на экран.
— Я не мог оставить его дома. Эмма думает, что я закопал медальон в Гринбрайре.
— Может, тебе лучше все-таки закопать его?
— Нет, эта вещь попала к нам неслучайно. Правда, она действует через раз. Но мы должны досмотреть те видения до конца.
— Вы заткнетесь наконец?
Пара, сидевшая перед нами, резко поднялась, чтобы пересесть на другое место. Лена вздрогнула и выронила медальон. Мы оба нагнулись, чтобы поднять его с пола. Словно в замедленной съемке, я увидел, как платок раскрылся. В темноте большой экран вдруг превратился в белый прямоугольник, потом сжался до искорки света, и мы почувствовали запах дыма…
Они сожгли поместье вместе с его обитателями. В это невозможно было поверить. Мама! Евангелина! Мысли Женевьевы заметались. Может быть, еще не поздно? Она помчалась к дому, не обращая внимания на цепкие ветви кустов, которые пытались удержать ее от необдуманного поступка. Итан и Айви кричали ей что-то вслед. Заросли ежевики расступились, и она у видела двух солдат, стоявших перед пылавшим зданием. От особняка, который построил ее дед, почти ничего не осталось. Федералы хватали горстями награбленные ценности и пересыпали их с серебряного подноса в свои походные ранцы. Женевьева пробежала мимо них в вихре вздымавшейся черной накидки, поднятой в воздух волной нестерпимого жара.
—
Что за черт!
—
Лови ее, Эмметт! — закричал один солдат другому.
Женевьева взбежала по ступеням и задохнулась от клубов дыма, вырывавшихся из черного проема, который вел прямо в огненный ад. Ее сознание помутилось. Перед глазами мелькали лица матери и Евангелины. Легкие разрывались от пронзающей боли. Она почувствовала, что падает. Неужели это обморок от удушья? Нет, кто-то дернул ее за волосы. Мужчина схватил ее за руку и потащил за собой.
—
Ты спятила, дуреха? Сгоришь заживо. А мы ведь с тобой можем позабавиться.
—
Отпустите меня! — закричала она, давясь от горького дыма.
Женевьева упала спиной на крыльцо и увидела над собой смутный силуэт в синей форме. Солдат волочил ее вниз по лестнице. Голова билась затылком о каждую ступень. Жар опалял виски. Внезапно ее лицо и ворот платья оросили теплые брызги. Головокружение слилось с болью и отчаянием. Что это было? Неужели выстрел? Громкий звук разорвал темноту беспамятства и привел ее в чувство. Рука, сжимавшая запястье Женевьевы, ослабила хватку. Собрав последние силы и присев на корточки, она прищурила глаза. Зрение начинало восстанавливаться. Затем прозвучало еще два выстрела.
«Господи, пощади мою маму и Евангелину, — подумала она. — Я больше ни о чем тебя не прошу!»
Но может быть, не стоило обращаться к Небесам с такой просьбой. Когда зрение немного прояснилось, Женевьева услышала предсмертный крик второго федерала и увидела, как серая куртка Итана окрасилась кровью. Его сразила пуля одного из тех солдат, с которыми он не хотел сражаться. Запах крови смешался с чадом пороха и горечью сожженных лимонных деревьев.
На экране замелькали титры. В зале зажегся свет. Лена откинулась на спинку кресла. Ее глаза были все еще закрыты. Спутанные волосы падали на лицо. Мы оба пытались перевести дыхание.
— Лена, все в порядке?
Она открыла глаза, подняла разделявший нас подлокотник и молча прильнула ко мне, дрожа так сильно, что не могла говорить.
«Я знаю. Я тоже там был».
Как раз в этот момент мимо нас проходили ребята из школы. Линк подмигнул мне и поднял кулак, словно хвалил за точный бросок на баскетбольной площадке. Парни все поняли неправильно. Да, мы сидели на последнем ряду. Но мы не целовались. Я все еще чувствовал запах крови, и в ушах звучали отголоски выстрелов. Мы только что видели, как люди убивали друг друга.
09.10
ДЕНЬ ВСЕОБЩЕГО СБОРА
После нашей встречи в «Синеплексе» прошло не так уж много времени. По городу разнесся слух, что племянница старого Равенвуда крутит шашни с Итаном Уотом. Если бы я не был «Итаном Уотом, чья мать погибла в аварии в прошлом году», эти сплетни распространялись бы с большей скоростью и в более грубой форме. Тем не менее выводы начали делать даже парни из моей команды. Ребятам просто потребовалось на это некоторое время, потому что я не давал им поводов для ссоры.
После «Синеплекса» я пропустил половину ланчей, которые раньше проводил с командой. Естественно, это тут же заметили — ведь прежде я не мог прожить и дня без трех пудингов и стакана шоколадного молока. Но в последние дни я довольствовался половинкой сэндвича на трибуне спортивного зала или в прочих местах, где нас с Леной не сверлили посторонние взгляды.
Хотя на самом деле спрятаться нам было негде. Школа имени Джексона представляла собой уменьшенный вариант Гэтлина. Здесь каждый всегда оставался на виду. Мое отмежевание от парней не могло пройти бесследно. Как я уже говорил, любому в нашей тусовке требовалось подтверждать «круговое заверение». И если вы отдавали предпочтение какой-то девчонке, тем более той, которая не значилась в списке, одобренном ребятами или, точнее, Саванной и Эмили, ваша жизнь мгновенно усложнялась. А поскольку моя девушка принадлежала к семейству Равенвудов, положение постепенно становилось невыносимым.
Я решил окончательно прояснить ситуацию. Это случилось во время ланча. Неважно, что мы с Леной не были парой. В «Джексоне», если вас видят вместе за одним столом в буфете, вы можете смело парковаться за водонапорной башней. Так или иначе, о вас уже будут распускать грязные сплетни и думать самое худшее. Одним словом, мне впервые удалось затащить Лену в наш школьный буфет. У дверей она едва не убежала. Мне пришлось схватить ее за лямку сумки.
«Не сходи с ума. Это просто ланч».
— Кажется, я забыла в шкафчике кое-что очень важное.
Она снова попыталась вырваться, но я удержал ее за руку.
«У нас друзья обедают вместе».
«Мне не хочется есть. И нам не нужно обедать вместе. Я имею в виду, не здесь».
Мы подошли к стойке. Я взял два оранжевых подноса и передал один ей. Она была словно в ступоре. Я поставил на ее поднос тарелку с аппетитным треугольником пиццы.
«Ну, мы уже пришли сюда. Хочешь копченого цыпленка?»
«Думаешь, я никогда его не пробовала?»
«В компании со мной — нет. Мне кажется, ты хочешь, чтобы люди относились к тебе по-другому, не так, как было в твоей прежней школе».
Лена с сомнением окинула взглядом зал. Глубоко вздохнув, она поставила на мой поднос тарелку с морковью и сельдереем.
«Если ты это съешь, я сяду там, где тебе захочется».
Я взглянул на морковь, потом обернулся. Парни уже пялились на нас во все глаза.
«Хоть где?»
Если бы мы были героями какого-нибудь фильма, то сели бы за один стол с ребятами, и они получили бы какой-нибудь ценный урок — например, что не нужно судить людей по одежде или что отличаться от других — это вполне нормально. Лена тоже узнала бы, что эти парии не такие уж глупые и самодовольные. Но подобная философская бодяга годилась только для киносюжета. А у нас был не фильм. Мы находились в Гэтлине, и это жестко определяло дальнейшее развитие событий. Когда я подходил к столу, Линк поймал мой взгляд и покачал головой. Он как бы говорил: «Нет, парень, только не сюда!» Лена шла в нескольких шагах позади меня, готовая выбежать из помещения в любую секунду. Я хотел посмотреть, что получится. Но, судя по всему, мои одноклассники не были настроены ни на какие жизненные уроки. Когда Эрл посмотрел на меня, я замедлил шаг. Его взгляд читался однозначно. Он сказал мне: «Если ты приведешь ее сюда, с тобой будет покончено». Наверное, Лена тоже поняла смысл его взгляда, потому что, обернувшись, я увидел ее спину в дверях буфета.
В тот день перед тренировкой парни попросили Эрла поговорить со мной. Забавное поручение, если учесть, что вести беседы он не очень-то умел. Эрл сел на лавку перед моим шкафчиком в раздевалке. Я понял, что все было запланировано, потому что обычно Эрла Петти окружала толпа парней, а тут мы внезапно остались одни. К моему облегчению, он не любил тратить время попусту.
— Завязывай с этим, Уот.