По свидетельским показаниям, Чарлза видели выходящим из здания вскоре после того, как был взломан сейф.
Неподалеку найдены принадлежащие ему инструменты – орудия взлома.
Основную часть похищенного удалось вернуть. Приговорен к пяти годам заключения. Дальнейшая судьба неизвестна. Считалось, что Чарлз использовал свои связи с лидерами движения, чтобы получить доступ к средствам фонда.
Письма Чарлза:
• Письмо первое, адресовано жене.
Тема: бунты против призыва в 1863 году, вспышка ненависти по отношению к чернокожим в штате Нью-Йорк, линчевания, поджоги.
Угроза собственности, принадлежащей чернокожим.
• Письмо второе, адресовано жене.
Написано накануне битвы при Аппоматоксе в конце войны Севера и Юга.
• Письмо третье, адресовано жене.
Чарлз участвует в движении по защите гражданских прав. Получает угрозы. Обеспокоен необходимостью хранить тайну.
Глава 10
В двадцатых годах прошлого века в Нью-Йорке зародилось новое негритянское движение, которое позже назвали Гарлемским Ренессансом.
В этот период возникла целая плеяда выдающихся мыслителей, художников, музыкантов и в особенности писателей, которые изображали жизнь чернокожих не с точки зрения «белой» Америки, а под собственным углом восприятия. В числе представителей этого новаторского течения были интеллектуалы – Маркус Гарви и Уильям Эдуард Беркхарт Дюбуа, писатели – Зора Нил Херстон, Клод Маккей и Каунти Каллен, живописцы – Уильям Г. Джонсон, Джон Т. Биггерс, и, конечно, музыканты – Дюк Эллингтон, Жозефина Бейкер, Уильям Кристофер Хенди, Юби Блейк. Без них невозможно представить себе эпоху.
В пантеоне столь ярких имен трудно кого-нибудь выделить, но если чей-то голос и звучал выразительнее других, то он принадлежал прозаику и поэту Лэнгстону Хьюзу.
Сегодня по всей стране наберется немало связанных с его именем мест, но больше всего он мог бы гордиться четырехэтажным кирпичным зданием на Сто тридцать пятой улице в Гарлеме.
Школу имени Лэнгстона Хьюза не обошли стороной общие проблемы: постоянная нехватка свободных мест и финансирования, отчаянная борьба за то, чтобы найти и удержать хороших учителей… как, впрочем, и учеников. А еще низкая успеваемость, насилие, наркотики, банды, подростковая беременность, злостные прогулы занятий. Но из ее стен выходили также юристы, предприниматели, врачи, ученые, писатели, танцоры, политики и музыканты. Школа могла гордиться своими комарами-чемпионами, десятками кружков и клубов.
Однако для Женевы Сеттл школа Лэнгстона Хьюза была куда большим – источником спасения, островком безмятежности. Когда впереди показались обшарпанные кирпичные стены, тревога и страх, осаждавшие ее после ужасного происшествия в музее, значительно поубавились.
Детектив Белл остановил машину и огляделся. Не заметив ничего подозрительного, он позволил пассажирам выйти наружу. Затем повернулся к новичку, мистеру Пуласки, и кивком указал на угол улицы:
– Жди здесь.
– Слушаюсь, сэр.
– Вам тоже лучше здесь подождать, даже нужно, – сказала Женева.
Белл усмехнулся:
– Я все-таки поболтаюсь рядом, если не возражаешь. И даже если возражаешь, думаю, мы все равно прогуляемся вместе. – Он застегнул куртку, чтобы не видны были пистолеты, и демонстративно приподнял учебник социологии.
Женева только поморщилась, и они направились к школе.
Перед рамкой детектора девушка предъявила пропуск, а детектив Белл незаметно показал охраннику полицейскую бляху и проскользнул рядом, не проходя через детектор. Была перемена перед пятым уроком, который начинался в 11.37. В коридорах толклись множество учеников. Одни направлялись в кафетерий, другие – подышать воздухом на школьный двор или в закусочные на улице.
37. В коридорах толклись множество учеников. Одни направлялись в кафетерий, другие – подышать воздухом на школьный двор или в закусочные на улице. Слышались шутки, заигрывания, обзывания. Кое-где вспыхивали легкие потасовки. В общем, царил настоящий хаос.
– У меня сейчас перерыв на обед, – стараясь перекричать гул голосов, пояснила Женева. – Я хочу посидеть в кафетерии и немного позаниматься. Идите со мной.
Женеву нагнали подружки – Рамона, Шаллет и Дженет – и пристроились рядом. Все трое тоже были прилежными ученицами. Уравновешенные, приветливые, они выделялись хорошим поведением, стремились попасть в список стипендиатов; вероятно, по той же причине они редко держались вместе со всеми и не принадлежали к каким-либо школьным тусовкам. После занятий они шли домой, учились игре на скрипке и фортепьяно по методу Судзуки, участвовали в «группах грамотности», помогали в подготовке конкурсов по правописанию и естествознанию и, разумеется, делали уроки. А учеба требует уединения. (Где-то в душе Женева завидовала девчонкам, у которых была «своя тусовка».) Однако сейчас троица не отставала от нее ни на шаг, засыпая вопросами: «Он тебя лапал?», «Ты видела его член?», «Он возбудился?», «Ты видела, как он натягивал маску?», «Близко он подобрался?»
Они уже все знали – от тех, кто прогулял утренние уроки и видел новости. И хотя в репортажах Женеву не назвали по имени, ни для кого не было секретом, что именно она главное действующее лицо. Очевидно, без Киш не обошлось.
Подошла Марелла, звезда беговой дорожки из ее класса.
– Как дела, подруга? Все ништяк?
– Да.
Одноклассница покосилась на детектива Белла:
– Жен, а чего это коп носится с твоей книжкой?
– Вот его и спроси.
У детектива вырвался неловкий смешок.
«Собираетесь косить под препода? Клево».
Киша Скотт, стоявшая рядом со своей сестрой и несколькими подружками, сделала вид, будто не узнала Женеву, но тут же с наигранным удивлением вновь на нее оглянулась.
– Ну ты и клюшка! Мне бы такую отмазку, я бы заморочиваться не стала, сидела бы дома, сериалы смотрела по ящику. – Киш ухмыльнулась, кивнула в сторону кафетерия: – Ладно, увидимся.
Однако не все вокруг оказались столь же доброжелательными. Когда они были на полпути к кафетерию, из-за спины донеслись голоса:
– Глянь! Звезда теленовостей! И белый козел с ней!
– Блонда!
– Доска – два соска!
Грянул хохот.
Детектив Белл резко обернулся, но юные остряки уже растворились в море свитеров, толстовок, мешковатой джинсы и непокрытых голов (в стенах школы Лэнгстона Хьюза головные уборы были запрещены).
– Ничего, – глядя в пол, процедила Женева. – Просто некоторым не нравится, когда кто-то относится к учебе всерьез. – Она несколько раз удостаивалась звания «Школьник месяца» и за два года учебы в этой школе не пропустила ни одного занятия. Со средним баллом успеваемости в девяносто восемь процентов, она стояла в списке лучших учеников, а прошлой весной ее торжественно приняли в Национальное общество почета. – Просто не обращаю внимания.
Даже такие оскорбительные ярлыки, как «блонда» или «дебби», то есть черная девушка, которая выделывается под белую, ее не задевали.
У дверей кафетерия их встретила крупная, приятного вида женщина в темно-лиловом платье. На шее у нее висела карточка советника по вопросам образования. Женщина представилась как миссис Бартон, консультант. Она слышала о случившемся и подошла поинтересоваться, все ли в порядке. Не хочет ли Женева поговорить о происшествии?
«Консультант, ну надо же! Только этого не хватало!» – подумала Женева.