— Ничего они не волнуются, просто психуют, — презрительно ответила Анна.
Маркби осторожно отпил из кружки глоток горячей жидкости.
— Позвольте с вами не согласиться. Ведь они все же вас любят? Вам небезразлична судьба тех, кого вы любите!
Анна покосилась на него и покачала головой:
— Любовь, настоящая любовь ничего не требует взамен! Вы со мной согласны? А они… всегда хотят что-то получить за свою любовь. Я всегда это знала. Когда я была маленькой, от меня требовали хорошо себя вести, хорошо учиться, стать первой в танцклассе.
Маркби покачал головой:
— Нет-нет! Естественно, все родители… правда, у меня нет детей и я не могу рассуждать, опираясь на собственный опыт… но я думаю, что все родители гордятся достижениями своих чад.
— А зачем им это нужно? Ради кого? Ради самого ребенка или ради себя? — Анна понурила голову и с горечью продолжала: — Я с детства не питала никаких иллюзий. Меня любили при условии, что я соответствую их запросам! Однажды, мне было лет шесть, меня не выбрали Марией в пьесе о Рождестве. Никогда не забуду! Мама сказала: «Тебя не выбрали, потому что ты плохо ведешь себя в школе! Если бы ты была хорошей девочкой, то выбрали бы тебя, и я сшила бы тебе красивое платье! Я очень разочарована!»
— Но ведь она не на самом деле…
— Я прекрасно понимаю, что моя мать имела в виду на самом деле! Она не утешала меня, не гладила по голове… А уж мне как было плохо! Я выплакала целое море слез, потому что мне очень хотелось быть Марией! А мама сказала, что она разочарована и что я сама во всем виновата. То есть… вы понимаете, что она имела в виду? Я виновата не только в том, что мне не дали роли, я виновата в том, что она разочарована! Когда я стала старше, все немного изменилось, но в основе всегда оставалось то же самое! Я обязана была хорошо учиться, заниматься спортом и быть примерной девочкой! А еще мне нужно было быть хорошенькой и нравиться нужным мальчикам! В общем, я обязана была стать идеальной женщиной! А если я с чем-то не соглашалась, меня попрекали тем, что тратят на мое образование кучу денег… Мне рассказывали, на какие великие жертвы они идут ради меня! Они из кожи вон лезут, чтобы у меня было все необходимое. А я такая неблагодарная! Тогда я нарочно стала говорить им обидные вещи, оскорблять их. Скажете, я ранила их? Но ведь они тоже ранили меня! Делали мне больно! — Анна сорвалась на крик: — Меня никогда не спрашивали, хочу ли я стать такой, какой хотят они! Они говорили, что любят меня, а мне приходилось заслуживать их хорошее отношение, их любовь! Я хотела любить их, но от меня постоянно чего-то требовали взамен… Как будто ставили мне пиявки, которые постепенно высасывали из меня остатки любви к ним. В конце концов все пропало… И теперь они мне безразличны. — Наступило неловкое молчание. — Вот почему я сбежала из дома! — сухо продолжала Анна. — Мне было душно в их мире. Сейчас я живу в своем. Я счастлива. Мне больше не требуется ничье одобрение. Кстати, вы совершенно неверно говорили обо мне там, в участке. Но мне плевать на ваши слова. Мне нравится жить так, как я хочу, и ничье мнение меня не интересует!
— А Уордл? Какое место в вашей жизни занимает он?
— Пит? — И выражение лица, и голос Анны смягчились. — Он единственный человек, который говорит: «Я люблю тебя» — и ничего не требует взамен. Он просто любит меня, вот и все. Ему ничего от меня не нужно.
«Еще как нужно! — едва не возразил Маркби, но сдержался. — Уордлу требуется, чтобы его постоянно утешали и поддерживали! Ему нужно, чтобы ты его подпирала! Надеюсь, Анна, что сил тебе хватит…»
Неожиданно Анна попросила:
— Если увидите дядю Джорджа, передайте, что я дам показания, хорошо?
— Хорошо, передам, — осторожно ответил Маркби.
Поняв его по-своему, Анна едва заметно улыбнулась:
— Я по-прежнему ищу одобрения, да? Никак не могу отделаться от дурацкой привычки! Она въелась в мои плоть и кровь. Зато дети, с которыми вы только что разговаривали, избавлены от таких комплексов! Они вырастут абсолютно свободными людьми и будут сами себе хозяевами!
— Анна, абсолютно свободным не бывает никто, — возразил старший инспектор. — Можно жить отдельно от других, но свои комплексы, свою ношу каждый несет в себе сам. Так уж устроен мир. Просто ноши бывают разными, вот и все.
Автобус заскрипел, зашатался. Из-за двери послышался голос Уордла:
— Ну как, все нормально?
Пит нерешительно топтался на пороге. Неожиданно Маркби понял, что Пит его раздражает.
— Пока да!
— Знаете, вы не имеете права обвинять нас в том, что мы сбежали! Мы испугались. Как и всякий на нашем месте!
— Ладно, Уордл, проехали.
Но Уордл, видимо, собирался пойти в контрнаступление. Он вернулся в привычную среду, решил, что ему больше ничто не грозит, и теперь пытался восстановить свой пошатнувшийся авторитет.
— Все нас преследуют, а ведь мы никому не причиняем вреда! На прежнем месте двое фермеров-владельцев угрожали нам физической расправой! Один даже целился в меня из дробовика. Скажите, что мы им сделали? Просто стали лагерем на лугу!
— И жгли костры, и оставили после себя горы отбросов, и топтали их поля! — возразил Маркби, которому надоела демагогия.
— Мы, истинные последователи «Нью-эйджа», никогда так себя не ведем! Мы уважаем землю-матушку. Мы живем в гармонии с природой, с естественным миром. Во всем виноваты другие! Они примыкают к нам, потому что наше учение вошло в моду, а сами хотят только тусоваться! Являются на наши слеты и фестивали на дорогих машинах, устраивают оргии, потом сбегают, а мы вынуждены разбираться с вами, копами! И нас же считают виноватыми… Новички не разделяют наших взглядов. Даже те, кто поначалу хотят остаться с нами, долго не задерживаются. Возвращаются в города.
— Как Джо и его подружка?
Уордл пожал плечами:
— Ну да, и они тоже. Кстати, Джо и Лили нормальные ребята, они довольно долго жили с нами и выполняли все обязанности. — Пит раскраснелся и вызывающе прищурился. — Кстати, а ваш фермер тоже хорош! Он ведь угрожал нам расправой! Значит, одним можно все, а другим — ничего? Он постоянно шпионил за нами! Мы, можно сказать, кожей чувствовали слежку!
— Кто следил за вами? Старик Лайонел Фелстон?
— Не старик, а тот, что помоложе, — его племянник, что ли… Кстати, вы бы обратили на них внимание! Племянник очень злобный. Старик — тот просто псих, но молодой — настоящая сволочь! Накануне нашего отъезда он всю ночь катался вверх-вниз по дороге в своем «лендровере» — нам назло. А ведь у нас дети! Они просыпались и плакали от страха…
— Погодите, — перебил его Маркби. — С чего вы взяли, что ночью вверх-вниз катался именно Брайан Фелстон?
— Я выглянул из окна и по очертаниям узнал его «лендровер». И потом, кто еще может ночью спускаться с вершины холма? Он катался в два или в три часа ночи. Зачем, почему? Без всякого повода! Просто он нас возненавидел и не давал нам спать. Злобный ублюдок!
— Да нет, повод для того, чтобы разъезжать ночью, у него имелся, — сказал Маркби, вставая. — Повод можно найти всегда.
Например, ему нужно было перевезти труп.
Глава 20
Когда Маркби унесся в Уэльс ловить сбежавших хиппи, Мередит позвонила архитектору Стиву Уэзеролу и попросила его провести осмотр дома, который она собралась купить. Стив с интересом выслушал ее и охотно согласился ей помочь, но сказал, что до конца недели он занят. Итак, покупка дома откладывалась, помощи у нее никто не просил… Пришлось Мередит сидеть без дела в «Скрещенных ключах».
Видимо, зря она решила провести вторую неделю отпуска в Бамфорде! Здесь ей больше делать нечего. Пора возвращаться в Лондон, разбираться с Тоби и со всеми остальными проблемами, которые она отодвинула на задний план, бросившись на помощь Урсуле. Наверное, она поступила опрометчиво. Что ж, она усвоила урок. Нужно заранее позвонить Тоби и предупредить его о своем возвращении. А то, может статься, пока ее нет, у Тоби поселилась какая-нибудь его подружка. Поскольку застать Тоби дома можно только поздно вечером, возвращение в Айлингтон придется отложить до завтра. Сегодня же… сегодня надо что-то придумать.
Второе убийство снова прервало работу археологической экспедиции. Мередит понятия не имела, есть ли сейчас кто-нибудь на раскопе. Она позвонила Урсуле в Оксфорд, но к телефону никто не подошел. Можно, конечно, зайти в музей… Подумав, Мередит отказалась от этой мысли. Если Джексон там, он обязательно снова начнет выспрашивать у нее про брошь, а она больше ничего не может ему сказать. Кроме Джексона, в музее крутится Карен с жалким лицом и то и дело на что-то натыкается… Возможно, Дэн тоже там. Вот уж кого Мередит совсем не хотелось видеть!
Ближе к вечеру скука стала невыносимой. Мередит села в машину и поехала на Бамфордский холм.
Она ничуть не удивилась, найдя на холме лишь двух молодых землекопов. Потные, мрачные, они сидели на земле и пили пиво из банок. Рядом с ними в земле торчали грязные лопаты. Рабочие сообщили Мередит, что весь день засыпают раскоп. Свидетельство их труда находилось позади них. Ликвидация раскопа — дело нудное и трудоемкое. Поскольку археологи больше не будут работать на этом месте, Джексон велел им «сделать все как было». Разумеется, могилу древнего сакса рабочие не тронули. Скелет еще предстояло отправить на исследование и консервацию; этим займутся Джексон и доктор Греттон. Пока же полицейские обнесли могилу заградительной лентой и распорядились ничего не трогать. Поэтому ликвидировать можно было только участок раскопа рядом с вагончиком.
— Жалко, что Вульфрика так и не нашли, — сказал один рабочий. — Хорошо хоть другой скелет откопали.
— Иногда вообще ничего не находят, — заметил второй.
Мередит решила, что физический труд ей не повредит, и предложила свою помощь. Однако работа землекопа оказалась куда более утомительной и требовала гораздо больших навыков, чем ей казалось. Через час у нее разболелась поясница, а на ладонях вздулись волдыри. Ее молодые напарники великодушно объявили, что обойдутся и без нее. Мередит с огромным облегчением воткнула лопату в землю, попрощалась с землекопами и вернулась к машине.
После того как хиппи и археологи убрались с холма, здесь воцарилась тишина. Только тихо шуршала сбрасываемая в раскоп земля. Как символично! Раскоп засыпают, жизнь возвращается в нормальное русло. Можно догадаться, как сейчас радуются Фелстоны: все их гости, как званые, так и незваные, убрались восвояси. И Вульфрик, если верить Рене, тоже более чем доволен. Наверное, его дух сейчас пляшет от радости на земляном валу, щелкая костяными пальцами и показывая все известные ему древнесаксонские неприличные жесты.
Вспомнив о Фелстонах, Мередит невольно вскинула голову. На вершине холма темнели развалины старой крепости… Теперь-то Брайану не придется там ночевать и караулить хиппи! Да еще полицейские вытоптали их поле, значит, и работник не приедет… Мередит живо представила комнату на первом этаже крепости: плиточный пол, разномастная мебель… За толстыми стенами сухо и тепло, ночевка в старой крепости ничем не хуже выходных в загородном доме. И еще там, наверное, кто-то прибирается.
Мередит нахмурилась. Она прекрасно помнила, что пол в комнате показался ей на удивление чистым. Картину портили лишь мелкие камушки у двери. Почему пол такой чистый? Ведь Брайан и работник вряд ли переобувались у входа! Они наверняка ходили по крепости в том, в чем работали — в ботинках, сапогах. На полу должны были остаться следы, а их нет. Значит, на полу что-то лежало… Ковер?!