– Верно. Это средство не помогло. Четыре года спустя стали говорить, что в одном из домов по соседству, викторианском особняке в неоготическом стиле, появился призрак. Экзорцист обыскал дом и обнаружил в подвале гроб, по его словам, тот самый, который он четыре года назад замуровал в склепе.
– А тело в нем было? – спросил Эсталер.
– Не знаю.
– Есть и еще одна, более давняя история, верно? – сказал Адамберг. – Иначе бы Стоку не было так страшно.
– У меня нет желания ее рассказывать, – проворчал Данглар.
– Но ведь Сток ее знал, майор. Значит, и мы должны знать.
– Это его проблема.
– Не только его. Мы тоже были там и все видели. Когда началась та старая история?
– В тысяча восемьсот шестьдесят втором году, – с отвращением произнес Данглар. – Через двадцать три года после того, как в Хайгете открылось кладбище.
– Продолжайте, майор.
– В том году на Хайгетском кладбище была похоронена некая Элизабет Сиддел, умершая от чрезмерного количества лауданума. По‑современному говоря, от передоза, – добавил он, обращаясь к Эсталеру.
– Понятно.
– Ее мужем был знаменитый Данте Габриэл Россетти, художник‑прерафаэлит и поэт. Сборник его стихов положили в гроб Элизабет.
– Через час мы прибываем, – перебил встревоженный Эсталер. – Успеете досказать?
– Не волнуйся, успею. Через семь лет Россетти приказал открыть гроб. Тут есть две версии. Согласно первой он пожалел, что положил рукопись в гроб, и захотел опубликовать ее. Вторая версия гласит, что он не мог смириться с утратой жены, а его другом был один очень опасный человек по имени Брэм Стокер. Ты когда‑нибудь слышал о нем, Эсталер?
– Никогда.
– Он написал книгу про Дракулу, величайшего из вампиров.
Эсталер нахмурился: ему стало не по себе.
– История про Дракулу – чистый вымысел, – пояснил Данглар, – но для нас важно то, что эта тема буквально заворожила Брэма Стокера. Он изучил обряды, позволяющие людям вступить в связь с теми, кто не умирает. И он был другом Данте Габриэла Россетти.
Эсталер сосредоточился как мог, чтобы ничего не упустить, и от напряжения комкал в руке салфетку.
– Хочешь шампанского? – спросил Данглар. – Успокойся, время у нас есть. История хоть и мрачная, но короткая.
Эсталер искоса глянул на Адамберга – тот сидел с безразличным видом – и согласился. Если он хотел слушать Данглара, надо было из вежливости выпить шампанского.
– Брэм Стокер испытывал болезненный интерес к Хайгетскому кладбищу, – продолжал Данглар, подозвав стюардессу. – Именно там бродит Люси, одна из героинь его книги – книги, благодаря которой кладбище стало знаменитым. Говорят, это Сущность приказала ему прославить свое обиталище. Итак, вторая версия гласит, что желание вновь увидеть умершую супругу возникло у Россетти под влиянием Стокера. Так или иначе, но через семь лет после смерти Элизабет муж вскрыл ее гроб. Именно тогда – или чуть раньше – и открылся черный туннель Хайгетского кладбища.
Данглар сделал эффектную паузу, словно перед ним предстало видение ада. Адамберг пристально смотрел на него, а Эсталер был явно встревожен.
– Ладно, – негромко произнес Эсталер. – Он вскрывает гроб. И видит в нем что‑то необычное.
– Да. Он с ужасом видит, что тело его жены осталось нетленным, ее длинные рыжие волосы блестят, кожа упругая и розовая, ногти крепкие, и вообще она выглядит так, словно только что скончалась – если не лучше. Как будто эти семь лет пошли ей на пользу.
На ее теле не было заметно ни малейших признаков разложения. Это правда, Эсталер.
– Неужели такое возможно? – спросил Эсталер, судорожно сжав пластиковый бокал.
– Возможно или нет, но это произошло. У нее был специфический, неестественно яркий румянец, каким легенда наделяет вампиров. Этот случай описан множеством свидетелей.
– А гроб был обычный? Из дерева?
– Да. Весть об обнаружении нетленного тела Элизабет Сиддел наделала много шуму и в Англии, и за ее пределами. Тут же создалось мнение, что это чудо совершила Сущность, и все решили, что теперь она безраздельно властвует на кладбище. Там стали устраивать разные ритуалы, там видели призраков, там произносили заклинания, чтобы умилостивить Хозяина. Так открылся туннель.
– И люди стали заходить в него.
– Множество людей, целые тысячи. В частности, эти две девушки, за которыми кто‑то гнался.
Поезд сбавил ход, подъезжая к Северному вокзалу. Адамберг встал, встряхнул туго свернутый пиджак, пригладил рукой волосы.
– А какое отношение имеет ко всему этому коллега Сток? – спросил он.
– Он был в составе бригады полицейских, которую послали на кладбище, как только стало известно о ритуале изгнания вампира. Рэдсток видел нетленное тело в гробу, слышал, как экзорцист приказывает вампиру удалиться. Думаю, тогда он был молодым и впечатлительным. И сейчас ему было крайне неприятно видеть эти мертвые ноги на том же самом месте, где тридцать лет назад разворачивались такие события. Говорят ведь, что Сущность по‑прежнему властвует над Хайгетским кладбищем.
– Значит, это было приношение? – спросил Эсталер. – Отрезатель ног хотел принести их в дар Сущности?
– Так считает Рэдсток. Он опасается, что некий психопат хочет возродить ужасы Хайгета. И пробудить дремлющую силу Хозяина. Но вряд ли дело зайдет так далеко. Предположим, Отрезатель ног решил избавиться от своей коллекции. Но он не может выбросить такие ценные вещи на помойку: не выбрасывают же люди свои детские игрушки. Он хочет найти для этих сокровищ достойное их место.
– И выбирает место, вполне соответствующее его бредовым идеям, – сказал Адамберг. – Он выбирает Хайджгет, где эти ноги смогут жить вечно.
– Хайгет, – поправил его Данглар. – Но это не означает, что Отрезатель ног верит в Сущность. Особый характер места – вот что для него важно. Так или иначе, все это происходит по ту сторону Ла‑Манша, вдали от нас.
Поезд затормозил у платформы. Данглар чересчур резким движением схватил чемодан, словно желая таким образом стряхнуть с себя и с остальных оцепенение, вызванное его рассказом.
– Но когда видишь подобное, Данглар, – тихо произнес Адамберг, – какая‑то частица этого зрелища отделяется и застревает в тебе на всю жизнь. Любая очень красивая или очень уродливая вещь оставляет крошечный фрагмент в глазах того, кто на нее смотрит. Это всем известно. Собственно, по этому признаку они и распознаются.
– Кто «они»? – спросил Эсталер.
– Непомерная красота или непомерное уродство. Их распознают по этой ударной волне, по следу, который они оставляют в нас.
Данглара уже не было с ними: он поспешил уйти, словно жалея, что сказал лишнее. Шагая по платформе, Эсталер тронул комиссара за плечо:
– А что делают потом с этими фрагментами, которые застряли внутри?
– Аккуратно укладывают в большую коробку, которая называется памятью.
– А нельзя их выбросить?
– Это невозможно. У памяти нет помойки.
– Куда же их девать, если они мешают?
– Либо ты устраиваешь на них охоту и убиваешь, как делает Данглар, либо приучаешься не обращать на них внимания.