– Но ты ведь позвонил рассказать насчет прошлого года?
– За прошлый год пропавших подростков, включая неместных, было целых четырнадцать.
Делорм негромко присвистнула.
– Вот как я это вижу. Некий субъект убивает ребенка, Кэти Пайн, и обнаруживает, что ему это нравится. Он испытал острейшие ощущения в своей жизни. Тогда он хватает другого ребенка, Билли Лабелля, и проделывает все снова. Он в полном восторге, но к этому времени уже весь город разыскивает пропавших детей. Он начинает вести себя умнее, похищая детей постарше. Детей, живущих не в нашем городе. Он знает, что вокруг исчезновения семнадцатилетних или восемнадцатилетних такого шума не поднимется.
– Особенно если они нездешние.
– Ты же видишь, во всех нераскрытых делах – дети отовсюду. Трое из Торонто, остальные – откуда угодно.
– Эти материалы у тебя дома? Я сейчас приеду.
– Нет‑нет, можем встретиться в отделе.
Последовала кратчайшая пауза.
– О господи, Кардинал. Ты думаешь, я все еще работаю в спецрасследованиях? Думаешь, я за тобой слежу? Скажи честно.
– Ничего подобного, – возразил он любезным тоном. И подумал: боже, какой же я лжец. – Просто, видишь ли, я человек женатый, Лиз, а ты – чертовски миленькая и все такое. Не ручаюсь за себя.
Делорм долго молчала. Потом положила трубку.
Они завалили папками три стола, действуя на нервы рыжему Йену Маклеоду, полицейскому с рельефной, слишком развитой мускулатурой и взлелеянной манией преследования. Последнее время он много занимался делом Корриво (двойное убийство в охотничьем домике) и теперь безуспешно пытался наверстать отставание по другим расследованиям. Безусловно, следователь он хороший, однако даже в лучшие времена Маклеод отличался сварливостью, упрямством и невоздержанностью на язык. А из‑за дела Корриво он стал почти невыносимым.
– Может, вы потише, а? Не будете орать как резаные, чтоб вам провалиться?
– Он сейчас так чувствителен, – заметил Кардинал. – Ты не пробовал записаться на курсы психотренинга «Новые мужчины»?
– Я хочу подогнать другие дела, все, что угодно, только не Корриво, ясно вам? О нормальных вещах подумать. Чтоб мне сдохнуть, у меня были занятия поинтереснее, пока братцы Корриво не решили прикончить своего паршивого тестя и его вонючего партнера. И у меня все ещеостались такие занятия, какая‑то другая жизнь, только я даже вспомнить не могу, что это за жизнь, потому что я днюю и ночую в этой заднице, в полицейском участке.
Кардинал уже не слушал его.
– Ни одно из этих дел не было закрыто, – сказал он, обращаясь к Делорм. – Давай разделим эту стопку пополам и быстренько пробежимся по материалам. Представим себе, что они только что очутились перед нами на столе. Похоже, по ним вообще ничего не сделано.
– Слышу, слышу, – проорал Маклеод через всю комнату. – Не‑ет, меня не проведут мои братья по оружию. То есть, извиняюсь, братья и сестры по оружию. Вот вы все охотитесь за удравшими сопляками, а между тем его честь судья Люсьен Тибо, по кличке Тупица, распоряжается всей вашей жизнью. Похоже, он считает себя личным адвокатом фирмы «Корриво и его сукины дети».
– Про тебя никто не говорит, Маклеод. С годами ты становишься параноиком.
– Ага, детектив Джон Кардинал, по кличке Бессмертный, призывает меня не быть параноиком. Тут уж я точно спячу. Судья Люсьен Тибо, по кличке Ублюдок, уже во сне мне является, завывает насчет цепочки доказательств и насчет того, что яблоко от яблоньки недалеко падает. Все эти долбаные скоты заодно.
– Выбирай выражения, Маклеод.
– Делорм была небольшого роста, но иногда от ее взгляда кровь стыла в жилах.
– Буду выражаться как хочу, с вашего позволения. Мать у меня тоже была француженка. Только, в отличие от тебя, она не была тайной сепаратисткой.
– О господи.
– Хватит, – сказал ей Кардинал. – Незачем говорить с ним о политике.
– Я только сказал, что у квебекцев есть законный повод для недовольства. О чем это он, черт бы его побрал?
– Давай не будем, а? Пожалуйста.
Под бормотание Маклеода Кардинал и Делорм меньше чем за час разобрались в трех делах путем простого сопоставления первоначальных рапортов с последующими факсами, сообщавшими, что объект нашелся. Оставшиеся дела они разложили по степени важности: два рапорта были разосланы по всей стране, а значит, не было особых оснований считать, что пропавшие (с Ньюфаундленда и острова Принца Эдуарда) вообще когда‑либо ступали на землю Алгонкин‑Бей.
– Интересная штука. – Делорм показала фото, присланное по факсу. – Ей восемнадцать, но выглядит она на тринадцать. Сто пятьдесят сантиметров, сорок килограммов всего‑то. Ее видели на автобусной станции.
– Не убирай, – оказал Кардинал, поднимая трубку. – Уголовная полиция, Кардинал слушает.
– Лэн Вайсман… Ну да, вечером в воскресенье я в морге… Почему? Потому что один детектив женского пола превратил мою жизнь в ад. Она хоть понимает, что Торонто – довольно большой город? Соображает, сколько через нас проходит дел? Ей известно, какая у нас напряженная работа?
– Жертве было тринадцать, Лэн. Ребенок.
– Потому‑то я с вами и разговариваю. Единственная причина. Скажите вашей помощнице, что в следующий раз она будет ждать своей очереди, как все остальные. Химики вам звонили?
– Нет. Пришли только данные по зубам, еще вчера.
– Химики вам наверняка что‑то готовят, слишком уж долго они ее держат у себя.
– А вы что нам приготовили, Лэн?
– Особенно не с чем было работать, вы же видели тело. В общем, перехожу к главному. Кое‑что дали конечности: на одном запястье и одной лодыжке – следы перетяжек: получается, ее связали и в таком виде где‑то держали; может, химики вам расскажут об этом подробнее. Теперь гвоздь программы. У нас есть одно глазное яблоко и фрагменты верхних легочных долей. И там и там доктор Гэнт обнаружила признаки точечного кровотечения. Если бы она не была заморожена, никаких следов не осталось бы. Мы бы ничего не увидели.
– Вы говорите, ее задушили?
– Задушили? Нет. Доктор Гэнт этого не утверждает. Сами знаете, от шеи не так много осталось, и следы стяжек искать не на чем. Подъязычной кости тоже нет. Сами позвоните доктору, если желаете, но удушение… Нет, я не думаю, что останки шеи нам что‑то могут дать. Хотя, как бы то ни было, она задохнулась.
– Еще нашли что‑нибудь?
– Поговорите с Сетевичем из химического отдела. В своем отчете он упоминает об образце волокна – красного, скрученного из трех нитей. А кровь и волосы – только самой девочки.
– Есть что‑нибудь еще об этом волокне?
– Узнайте у Сетевича. Да, тут еще запись. У нее в кармане джинсов нашли какой‑то браслет.
– В день исчезновения на Кэти был браслет с брелоками.
– Ясно. Тут и сказано – с брелоками. Пришлем вам вместе со всем остальным. Детектив Делорм с вами?
– Да.
– Никогда ее не видел, но готов поспорить – она хорошенькая. Сексуально привлекательная – на все сто, а?
– Да, можно сказать и так. – В этот момент Делорм сосредоточенно прищурилась, читая факс, между бровями у нее появились морщинки.