— А что у вас тихо, как в склепе? — озадачилась блондинка. — Поссорились? Маш, ты, что такая кислая — кактус что ли, съела?
Девушка развернулась и пошла к себе в комнату: не до шуток, прибауток.
— Что надо? — села на диван.
— Здрас-сте! Сегодня суббота, дядька твой развлечения обещал, — протянула Катерина.
— Опоздала. Шоу утром было. А сейчас штиль — все спят, нервы восстанавливают.
— А что случилось? — осела в кресло, соображая, что клубы и казино отменяются. С таким видом, как у Маши в церковь, заупокойную служить, самое то.
Грекова долго молчала, глядя на Катерину испытывающим взглядом, и не выдержала, рассказала все, что произошло, спеша излить тревогу и обиду.
— Я не понимаю отца, не понимаю мать. Она не верит, не допускает мысли об измене? Но это глупо! Как глупо держать Лику у нас! Зачем она нужна, зачем? Она только вносит разлад в нашу жизнь! — возмущенно выдала в заключение.
Катерина погладила пальчиком свои губы в раздумьях и спросила:
— А ты уверена, что Вероника Львовна не понимает? Может наоборот — очень даже понимает? Может все проще, хоть и неприятнее?
— О чем ты?
— Да не любит она твоего отца, вот ей и фиолетово: изменяет он — не изменяет. Семье его связь угождает? Он собрался уходить?
— Нет, не слышала, — нахмурилась Маша.
— Вот! И что тогда беспокоится? И он, и его любовница на виду — очень мудро.
— Мать так же говорила, а я верила… Да глупо это! Как можно терпеть присутствие этой в нашем доме!
— Слушай, что ты на неё взъелась? — озадачилась Катерина. — Ну, трахается с твоим отцом — дальше что? Спасибо скажи — помогает ему утвердится, поднимает… хм… статус, дарит веру в то, что он еще может. И вообще, дело, по-моему, не стоит и грамма волнений. Отец у вас все в дом несет? В дом. Не шубки норковые любовнице, а вам на расходы. Уходить не собирается, о вас заботится, а не о любовнице. Ну, пристроил её сюда, чтоб деньги официально платить, и периодически пользует, тихо, заметь, афиши не рассклеивая. И что в итоге? Рядовой случай! Вот беда-то! Давай поплачем еще.
— Ничего ты не понимаешь, Катя, — сморщилась Маша и правда готовая заплакать.
— Да уж куда мне! Ну, давай реветь, ага! В этом деле главное повод найти, а это легко.
— Я запуталась, я ничего не понимаю, — всхлипнула девушка.
— Давай разбираться, и если уж тебя эта история сильно беспокоит, искать выход, решение проблемы, а что выть-то? Ну, поплачешь, легче станет? Не-а, толку ноль для дела, а для лица одни убытки. Глаза опять же красные будут, веки отечные. Оно тебе надо, красоту свою портить?
— Какая красота, Катя?! — возмутилась Маша. — У нас в семье кошмар творится, а я о веках и глазах думать буду?!
— Не думай. Но и не реви! Просчитай варианты, разрули ситуацию, узнай все, а потом на здоровье плач хоть день и ночь.
Маша вздохнула: её коробила циничность Катерины, но и в здравом уме она не могла ей отказать. Подруга говорила правильно — глупо сидеть и ныть, нужно действовать. Вот только — как?
— Чтобы ты на моем месте сделала?
— Да наплевала, пускай родители сами разбираются, — пожала плечами. И скривилась, встретив осуждающий взгляд Маши. — Да, шучу я, шучу. Разведку бы провела, чтоб самолично убедится, а не полагаться на гипотезу. Масса вариантов, между прочим. Смотри: Ярослав застукал отца. А как? Зашел в квартиру, увидел его портфель, куртку, услышал какие-то подозрительные звуки, а потом еще позвонил и убедился… В чем? В том, что телефон отца дома? А самого он видел? Нет. А отец в чем домой вернулся? В джемпере, да?
— В другой куртке, — начала соображать Маша, к чему клонит Катерина.
— Во-от. В другой. А на фига? Мог бы и эту же одеть. И дипломат…
— Был с ним, когда он вернулся.
— Ну, приехал да забрал.
— Ты его оправдываешь?
— А зачем мне это? — удивилась блондинка. — Я реально смотрю на вещи и просчитываю возможные варианты. У тебя есть факты против?
— Нет.
— А за?
— Нет.
— Ага. Значит у нас на данный момент две версии: первая — Егор Аркадьевич говорит правду — он действительно опоздал, забыл и документы, и телефон дома. Вывод — изменить он не мог. Проверить легко — позвони кому-нибудь из его коллег и выясни где был босс с десяти утра до… положит двенадцати. Второй вариант — твой папаня гений и виртуоз — прокрался, трахнулся, умчался и если б не случайность, что привела Ярослава домой, вы век ничего не узнали. Вывод: ну и не знайте дальше, спокойней спать будите. Он делает вид, что все хорошо и вы, делаете вид что ни сном не духом о его шашнях за вашими спиной. А ты, для дополнительного успокоения, и чисто — себя, потихоньку узнаешь у Лики где, почему, как. То есть планы на будущее, её отношение к происходящему…
— Да мне легче прибить полоумную, чем унижаться расспросами. Я вообще её знать не хочу!
— А что так? Подумай: ревнуешь, видишь в ней угрозу своему благополучию? Маминому? Боишься возможных перемен? Думаешь, она может увести отца?
— Лика? — презрительно поморщилась девушка, и сникла. — Не знаю. Она ущербная. Еще неделю назад я была уверена, что такая никому в принципе не нужна, а сейчас не знаю. Говорят подобное к подобному тянется… А ты знаешь, кто мужчинам нравится? Почему, например, отца к ней тянет? Не к нормальным, каких вон — море, а к этой убогой. Значит, ущербный? Или что-то в ней есть? А что? Может, мне тоже головой стукнутся, тогда пойму?.. И Вадим? То, что он защищает отца — понятно, но мне показалось, что он защищает и её. Лику! И если предположить, что отец действительно был на работе и просто забыл вещи, что не удивительно, учитывая что мы все проспали, значит… значит, Лика была не с ним, а?…
— Ага, — кивнула блондинка. — Третий вариант: она была с твоим заморским родственником.
Маша замотала головой — бред! Убогая и респектабельный мужчина… Вздор!
— Да Вадим рядом с ней не сядет!
— А зачем садиться, если можно лечь? Сама сказала — у вас он не ночевал, а где?
— У него квартира на Невском…
— Нифига! А планировка?
— Да откуда я знаю? Ни разу не была, к дому подъезжали… Причем тут планировка?! Папа звонил Вадиму по городскому и трубку не брали. Позвонил на сотовый — ответил.
— Оч-чень интересно, — хихикнула Катя.
— Что ты хочешь сказать?
— Ничего. У нас три версии. Звони коллегам отца — одна версия отпадет. С двумя разобраться проще.
Маша покосилась на подругу, подумала с минуту, взяла сотовый и узнала, что вчера почти до десяти отец гонял служащих, а потом отбыл в неизвестном направлении.
— Это что, получается? — спросила Маша, пересказав услышанное.
— Остаются все версии.
— И Лика. Она — главная проблема. Факт её участия бесспорен.
— Ну?
— Гну! Я тебе сразу сказала — она во всем виновата! Убрать её, значит, избавится от проблем.
— От соперницы, — уточнила Катерина и получила презрительный взгляд в ответ:
— Соперничать может лишь равная, а она никто! Тупое насекомое!
— Которое благополучно ловит мужчин на свою `тупость'. Ты её недооцениваешь — это твоя главная, стратегическая ошибка. Скажи честно — за что ты её ненавидишь?
— Да нужна она мне — ненавидеть еще, эмоции тратить! — возмутилась Маша.
— Не обманывай себя…
— Да, отстань ты! Психолог нашлась!
— Ладно: моё дело предложить — ваше отказаться. Сиди дальше: плач от горя, скрипи зубами от ненависти, и думай гадости.
— Что ты хочешь, а? Я поделилась с тобой своей болью, как подруге рассказала, раскрыла семейную тайну, а ты в ответ под кожу лезешь!
— Не злись, я пытаюсь помочь.
— Спасибо! — прошипела Маша.
— А будешь шипеть — обижусь! Ты головой думай, — постучала себе по лбу. — А эмоции за дверь выстави. Лика говоришь причина — так думай, как её убрать, а не впадай в меланхолию. Давай считать варианты…
— Опять?! — разозлилась Маша.
— Опять! — отрезала Катерина и с видом гениального мыслителя принялась загибать пальцы. — Первый: виртуальный вариант — физическое устранение. Плюсы — надежно. Минусы — траты, нервы, огромная опасность либо в объятья милиции попасть, либо нарваться на болтунов-шантажистов. Плюс — муки совести, следствие и прочая абсолютно ненужная фигня. По сему его отметаем. Или ты хочешь из-за ненормальной за решеткой оказаться?
— Нет.
— Ага. Второй вариант: дружба народов, убогих и не очень. Сближения, откровения. Плюсы — масса: войдешь в доверие, будешь о ней все знать, значит, сможешь влиять и на Лику и на ситуацию. Опять же, если совесть у убогой не атрофировалась, встречи с отцом лучшей подруги станут не возможны.
— Ну, — призадумалась Грекова. — А минусы?
— Твое нежелание. Ненависть. Ты ж взглядом убиваешь, отпугиваешь потенциальную подругу.
— Я ей яд подсыплю…
— Но сначала лобзанья, и лишь потом финальный реквием, Сальери ты наша, — хихикнула блондинка.
Маша сжала кулаки, обдумывая — есть рациональное зерно в предложении Катерины, да права она — желания нет. Вернее есть, но прямо противоположное. Так и сорвалась бы, поехала прямо сейчас к Лике и придушила!… За что ж она её так ненавидит? За отца? За Вадима? Да не может он с дурочкой общее иметь в любых проявлениях! А отец?…
Как он позеленел, услышав утверждение брата. Если б ничего у него с Ликой не было, стал бы он так переживать, за сердце хвататься? Конечно, нет!
Тогда не понятно спокойствие матери. Не считает Лику соперницей или вообще ситуацию всерьез не воспринимает? Получается — Маше больше всех надо?
Да! Потому что речь идет о её отце. И она обязана думать о нем, даже если не думает жена. Сколько мужчин уводят молодые нимфетки из семей? И что с ними потом случается? На десять процентов счастливых браков — девяносто несчастных. Отец болеет, у него сердце все чаще прихватывает. Уход за ним нужен, а эта разве ж его в состоянии обеспечить? Да и какая радость с дурой жить? Ей-то понятно — копейки считать перестанет, на мужа проблемы свои свесит, а отец — человек долга, будет разрываться меж Ликой и детьми, и совсем развалится от переживаний и стрессов. Да и им радости мало — мачеху — идиотку иметь и смотреть, как родная мать чахнет. И потом с деньгами трудности начнутся. Ярослав и сейчас коленца выкидывает, а что дальше будет? С компанией какой-нибудь свяжется и пойдет водка, наркотики, девочки…
Нет, не даст Маша развалить семью, сломать их уклад, размеренную жизнь! И пусть матери плевать — она всю жизнь в своих иллюзиях плавает, отдельно от всех живет. А Маше не все равно и на себя, и на отца и на брата! И никому она не даст сломать им жизнь!
— Ладно, Катя, какой план?
— Для начала встретиться в неформальной обстановке. Поехали к домработнице. Адрес знаешь?
— Знаю. Но сегодня не поеду.
— Правильно, тебе с ролью защитницы угнетенных свыкнуться надо, маску добра и милосердия примерить. Успокоится! А завтра, вместе, к Лике, её по руку и куда-нибудь в кафе — мороженное или погулять просто. Разговорим её, прощупаем. Заодно я хоть посмотрю на вашу `причину всех бед', степень её мозгового сдвига определю. Может она ненормальная лишь в свете вашей предвзятости? А может имидж у нее такой — под дурочку косить. Короче, человек я недоверчивый, пока материальчик не пощупаю, сказать ничего не смогу: может атлас, может ситец, а может крепдешин.