– Она лежала с закрытыми глазами, – сказал он срывающимся голосом.
– Боже мой.
Он прижал руку ко лбу, наклонился вперед.
– Ты что‑то еще видел? – тихо спросила она.
Он выпрямился, попытался совладать с голосом:
– Она лежала вытянувшись… на чем‑то белом, на простыне или, может, на носилках.
Он вытащил салфетку из коробки с надписью «Клинекс», стоявшей на столике, промокнул глаза.
– На ней была какая‑нибудь одежда?
– Да, одежда была… У Нуры были раны, – он провел рукой по щеке и по лбу, – здесь… и здесь.
– Всемилостивый Аллах, – прошептала мать.
– А на простыне была кровь… запекшаяся кровь…
Мать прижала ладонь к губам.
Саид быстро огляделся по сторонам, убедился, что никто из слуг его не услышит, и тихо произнес:
– Он был пьян?
– Твой отец думает, что да, – прошептала она в ответ.
– Когда пьет виски, он становится опасным, смертельно опасным. Мы знали, однажды он чуть не поубивал слуг.
– Да.
– Ты же знаешь, это он убил ее.
Мать положила руку ему на плечо.
– Сыночек, дорогой, будем молить Аллаха, чтобы когда‑нибудь он открыл нам, что произошло на самом деле. Больше тут ничего не поделаешь.
– Я не выдержу… – Он закрыл лицо руками.
– Знаю, знаю, Саид… У вас с ней были очень особенные отношения.
– Она была… моя плоть и кровь. Мы были как одно целое, – прошептал он.
– Она тебя обожала.
Он опустил руки.
– Пять лет он избивал ее… Издевался по‑всякому. – Он поднял глаза на мать. – Мы знали, однажды произойдет что‑нибудь подобное. Знали еще когда он к ней сватался. Все знали, на что способен принц Ясир, но Нура все равно…
– Этим горю не поможешь, – перебила мать.
Но Саида было не остановить, лицо его покраснело от гнева.
– Каждый раз, когда напивался этого дьявольского напитка, он избивал ее до потери сознания. Всего два месяца назад она попала в больницу – с переломом запястья, синяками и сильным сотрясением мозга. И что мы тогда от него услышали? Что она упала с лестницы! – Саид вскочил. – Я с этим не примирюсь, мама. Не потерплю.
– Давай сходим в мечеть, Саид, прямо сейчас… Аллах велик… и милосерд.
– Для Аллаха мы все одинаковы, перед Создателем все мы обыкновенные люди. Он никому не отдает предпочтения, не защищает одного больше, чем другого.
– Не думай об этом, Саид. – Ее голос дрогнул. – Не смей думать…
Саид стоял на улице, которая шла параллельно Медина‑роуд, позади «Мелы», дешевого непритязательного пакистанского ресторана, куда ходили одни только приезжие работяги. В третий раз взглянул на свои часы, золотые, подарок отца. Без десяти одиннадцать. Вечер четверга, надвигались выходные, и оттого улицы кишели народом. Масса автомобилей кругом. Суматоха уляжется только в третьем‑четвертом часу утра, незадолго до того, как с городских минаретов послышатся первые призывы к молитве. Полчаса назад он припарковал отцовский «БМВ» немного поодаль, у супермаркета.
От мусорных контейнеров, выставленных у задней двери ресторана, нестерпимо несло тошнотворной вонью. На жаре еда быстро прокисала. Даже в это время суток температура зашкаливала за тридцать градусов, к тому же при высокой влажности. В контейнерах и вокруг них сновали в поисках еды бродячие кошки, мелкие, тощие, короткошерстные.
В городе полно этих блохастых зверьков, серых и темно‑рыжих.
Находиться тут, на задворках, на этой спрятавшейся улочке, было странно. Коренные жители Саудовской Аравии – такие, как он, в белых рубахах и особых головных платках, белых или в красную клетку, – в этих местах появлялись редко, а то и вовсе никогда. Но ему назначили встречу именно здесь.
Саид еще раз посмотрел на часы. Он ждал уже лишних пятнадцать минут. Рубаха плотно прилипла к спине.
Мимо проходили иностранцы‑рабочие, в потертых штанах и рубашках – бежевых, голубых, коричневых, черных. Под их взглядами ему делалось не по себе. Они, однако, держались на почтительном расстоянии. Белая рубаха и дорогой головной платок не оставляли сомнений насчет того, кто он такой.
Он огляделся вокруг. В дальнем конце улицы босоногие ребятишки гоняли мяч. Посмотрев в другую сторону, он увидел лаково‑черный «лексус», который медленно подъехал к нему и остановился. Автомобиль был покрыт толстым слоем пыли, сквозь грязные стекла внутрь не заглянешь.
Заднее окно скользнуло книзу. На сиденье он заметил человека в черной маске и услышал:
– Садись.
Задняя дверца открылась, человек в маске подвинулся. Помедлив, Саид сел рядом с ним и захлопнул дверцу. В лицо повеяло прохладным воздухом из кондиционера.
Их было двое – водитель впереди, а на заднем сиденье человек в маске. У водителя на голове палестинский платок.
– Подними руки.
Саид повиновался и тут же почувствовал чужие руки, которые быстро и умело обыскали его.
Водитель резко тронул с места, машина набрала скорость. Покрышки взвизгнули на горячем асфальте. Автомобиль устремился к ближайшей развязке, затем вылетел на шоссе.
Саид повернулся к человеку, сидевшему рядом. Сквозь прорези маски виднелись только глаза. Посверкивали в темноте, как глаза спрятавшегося в ночи зверя из диснеевского мультика. Водитель откинулся на спинку сиденья и, положив одну руку на руль, а другую на переключатель передач, решительно лавировал в потоке машин. Саид на мгновение встретился с ним взглядом в зеркале заднего вида.
– Надень вот это, – сказал человек в маске, когда они остановились у первого светофора, и поднес к лицу Саида черную шапку – маску без прорезей для глаз и рта.
Помедлив, Саид натянул ее на голову. Дышать было тяжело, и сперва он слегка запаниковал, но потом догадался сделать щелку между маской и подбородком. Дышать стало легче, и он успокоился. И все равно было неуютно: его швыряло из стороны в сторону, ведь он не мог видеть, куда водитель, яростно вертя руль, бросит машину в следующий миг.
Через несколько минут его укачало. Теперь он вообще понятия не имел, куда они едут, – начисто потерял ориентацию.
Никто не говорил ни слова. Минут через десять‑пятнадцать водитель сбросил скорость, трижды свернул направо, резко остановился и заглушил движок.
Саид не шевелился. Услышал, как водитель вышел из машины, потом дверца рядом с ним открылась.
– Шапку не снимай, – произнес незнакомый голос. Чья‑то рука схватила его за левое запястье. – Держись за меня. Я отведу тебя, куда надо.
Он осторожно переставлял ноги. Под подошвами сандалий похрустывали камни. Его провели вверх по лестнице в какой‑то дом. Кондиционера нет, пахнет свежей штукатуркой. Влажная духота здесь была еще более гнетущей, в воздухе ни дуновения. Дышать стало совсем трудно.
Его повели дальше. Несколько раз он споткнулся и чуть не упал, но человек, державший его за руку, помог ему сохранить равновесие.
Внезапно они остановились. Судя по звуку, за спиной поставили стул. Саида усадили. Пот лил с него ручьем. Опустив взгляд, он заметил в щелке между шапкой и подбородком резкий свет.
Маску сорвали с него быстро, без предупреждения.
Яркий свет ударил в глаза, и Саид инстинктивно зажмурился.