В эти вечерние часы Хенрик‑Ибсенс‑гате кишела людьми. Термометры показывали минус десять, но Томми не замечал холода. Был бодр и полон сил. Последние дни прошли в сплошном приятном возбуждении. Они работали с раннего утра до позднего вечера, однако он не чувствовал и тени усталости. Наоборот. Чем больше работал, тем энергичнее становился. Проснувшись в шесть утра, первым делом проверял мейлы и SMS‑сообщения и не мог дождаться, когда же окажется в офисе. Микаель – мечта, а не партнер. Все, что он обещал, все, о чем говорил, сбылось. Расходы полностью компенсированы. И беспокоиться сейчас просто не о чем. Все у них получится. Микаель твердил об этом каждый день, и теперь Томми не видел причин сомневаться.
По узкому проходу мимо американского посольства им пришлось пробираться гуськом. За последние годы здание укрепили, опасаясь террористов: стальная арматура и кирпичная кладка превратили его в крепость. Вооруженные полицейские ястребиным взором проводили Томми и Микаеля.
Они зашли в кафе чуть дальше по улице.
Теллеф Нурвик, обладатель лицензии на компанию «Глобал кэпитал», уже сидел там. Он встал из‑за стола, пожал им руки.
Томми и Микаель сняли тяжелые пальто и сели за стол.
Томми видел Нурвика впервые. Долговязый, неуклюжий, он выглядел намного моложе своих 64 лет. На столе перед ним стояла чашка с недопитым кофе. Не так давно этот человек за несколько сотен тысяч продал компании «Глобал кэпитал» свою маленькую инкассовую фирму на Бюгдёй‑алле. И – таково было условие – остался на ближайшие три года держателем лицензии, то бишь обеспечивал им алиби в департаменте по кредитному надзору.
Теллеф Нурвик допил кофе и посмотрел на Томми.
– А мы знакомы, – улыбнулся он. – Я как только твою фамилию увидел, сразу понял. Ты Тенволд, так?
Томми кивнул.
– Я знавал твоего отца, Ларса. Чем он теперь занимается?
– Он умер. Четыре года назад.
– Прости, не знал…
– А работал он адвокатом. В конторе «Людвигсен, Гретте и Тенволд», – сказал Томми и улыбнулся ровно настолько, насколько требовала вежливость. Перехватив вопросительный взгляд Нурвика, он добавил: – Рак. Отец умер от рака легких.
– Соболезную.
– Спасибо.
– Я немного знал его по университету. Мы оба учились на юридическом, – сказал Нурвик. – А твоя мать, она… – Он осекся.
– Она умерла много лет назад, – ответил Томми. Нурвик явно сконфузился. – Все нормально. Я был совсем маленьким, когда она скончалась. Так что практически ничего не помню.
Микаель успел подозвать официанта, и тот уже стоял рядом, ждал заказа. Они спросили кофе и минеральной воды.
Нурвик успокоился и переключил внимание на Микаеля, который нетерпеливо барабанил по белой скатерти.
– Ну как, могу я узнать, что нового?
Микаель перестал барабанить и широко улыбнулся:
– Думаю, вы теперь даже свой офис не узнаете.
– Не сомневаюсь, – сказал Нурвик. – Дела идут?
– Еще как. – Микаель бросил быстрый взгляд на Томми. – Инсталлируем новую компьютерную систему. Технологию, программинг и сами машины. Люди из головной конторы, из Лиссабона, сейчас как раз в офисе. Так что времени у нас в обрез. Они нас ждут.
– Я вас долго не задержу, – сказал Нурвик. – Просто хочу быть в курсе.
– Вдобавок мы заключили договор с рекрутерской фирмой, которая сейчас подбирает нам шестерых работников в колл‑центр…
– А что это? – перебил Нурвик.
Томми чувствовал, как между собеседниками нарастает напряжение. Нурвику не удавалось скрыть свое глубоко скептическое отношение к экс‑консультанту «Маккинзи и Кº», оно отчетливо сквозило во всем его поведении.
Но, похоже, Микаеля это нимало не смущало, он энергично развивал свою мысль:
– Вместе с решершером они образуют ядро процесса взыскания долгов. Эти шестеро будут постоянно сидеть на телефонах, а система и решершеры будут снабжать их информацией.
– Колл‑центр… – Нурвик поднял брови, – это типа торговля по телефону, что ли?
– Взыскание долгов по телефону, – поправил Микаель. – Если суммы окажутся крупными, они будут и в двери к должникам стучаться. А заправлять всей этой бандой будет Томми.
– Ага, – сказал Нурвик, откидываясь на спинку стула, пока официант ставил на стол кофе и минералку. Вид у него стал еще более скептический. – И с чем же вы работаете?
Микаель подвинулся вперед, положил руку на скатерть и снова забарабанил пальцами.
– А вот это – самая главная новость. – Он посмотрел на Томми.
– Мы только что выиграли аукцион, – улыбнулся тот. – Три дня назад подали заявку на приобретение портфеля в пятьдесят миллионов долга, замороженных на кредитных карточках компании «ДЭ». Слышали о ней?
Нурвик кивнул:
– Разумеется.
– Три часа назад мы выиграли аукцион, – снова вступил в разговор Микаель, сияя улыбкой.
– Ну и сколько же вы заплатили? – поинтересовался Нурвик и пригубил кофе.
– Семь, – ответил Томми. – Семь лимонов.
Нурвик покачал головой.
– А что с финансированием?
– Помимо наших личных скромных вложений, у нас есть инвесторы на два лимона, которых предоставило нам акционерное общество. Остальное финансирует головная контора.
– А что вы обещали инвесторам? – спросил Нурвик. Судя по выражению его лица, он собирался сообщить им, что они только что провернули худшую сделку столетия.
– Троекратный доход за три года, – сказал Томми.
– Вот как, – произнес Нурвик. – И вы в это верите?
Микаель продолжал улыбаться, но ничего не ответил. Его тоже раздражал скептицизм держателя лицензии «Глобал кэпитал».
Однако Нурвик пристально смотрел на Микаеля.
– Один мой друг видел тебя…
– Где же?
– В Хитроу, как раз перед Рождеством. Я ему показал фотографию в газете, и он сразу тебя узнал. Ты летел в Джидду, в Саудовскую Аравию. – Нурвик впервые улыбнулся. – Правильно? Что же ты там делал?
– Что я там делал? – Микаель удивленно посмотрел на него.
– Да, – сказал Нурвик. – Не слишком обычный маршрут.
– Там живет владелец «Глобал капитал»…
– Правда? Он араб? – произнес Нордвик. – Я‑то думал, мусульмане и инкассо не слишком‑то вяжутся друг с другом. Точь‑в‑точь как евреи и благотворительность. – Он покачал головой. – Должен серьезно сказать, что все больше и больше задумываюсь над тем, на что будет работать мое имя.
Томми удивленно уставился на Микаеля и заметил, что лицо у того залилось краской.
– Так, с этим ясно, – сказал Тур Скугволд. – Что у тебя, Фруде?
Все трое сидели в комнате для совещаний, куда их неожиданно созвал комиссар.
Фруде Танген положил на стол цветную фотографию: мужчина арабской наружности с равнодушным видом смотрел в камеру.
– Британские службы считают весьма вероятным, что этот человек сейчас в Осло. Его настоящее имя – Мустафа Маджид, но за многие годы он сменил массу имен. Он явно связан с группой, сложившейся вокруг фундаменталиста Абу Хамзы в лондонской мечети в Финсбери‑Парк.