Поляна возле заброшенной мельницы, заставленная повреждёнными и целыми машинами, три десятка грузовиков, БА‑20 дырявый как решето, 'Ворошиловец' с размотанной гусеницей и трупы, сотни полторы. Мне поплохело.
‑ Здесь только наши ‑ сказала девушка ‑ и они убивали друг друга. Это гипноз? Их заставили?
Я подошёл к стоящему в сторонке грузовику с целой кабиной и, задержав дыхание заглянул внутрь. Моей добычей стал новенький ППД и документы убитого офицера. Беглый взгляд на сапоги и документы мертвеца прояснил ситуацию ‑ 'Бранденбург'.
‑ Эти с автоматами ‑ переодетые в нашу форму немцы. Диверсанты ‑ сказал я Наташе и пошёл искать транспорт. На краю поляны лежал человек в энкаведешной форме с тремя шпалами в петлицах, под ним оказалась полевая сумка с картой и документами. На карте были обозначены склады, полевые лагеря, аэродромы и ещё много чего. Выделялся знак похожий на мишень стрелка, от которого вела к надписи на полях карты: ' Фронт. рез. скл.'. 'Судя по карте ‑ это где‑то в Пуще' ‑ подумал я.
Завести, с помощью ручки мы смогли лишь стоящий с краю бензовоз. К счастью Наташа умела водить машину. На ней мы втроём с Тенгу и приехали в наш лагерь.
Машины и оружие пригодились вооружить и вывести бывших пленных, которых привели Саня с Вайу. Карта, тоже пригодилась, она дополняла, но не совпадала с картой Карбышева. Про ' Фронт. рез. скл.'. у генерала ничего не было. А Ольга Павловна возглавила, впоследствии, нашу медслужбу.
Ника
‑ Товарищ генерал! Разрешите обратится!
На лице генерала, бледном, с тонкими, заострившимися после контузии чертами, удивление выдали только глаза. Подходит к вам неизвестно что и требует вашего внимания, когда оно как раз занято совершенно другим.
‑ Слушаю.
‑ Дмитрий Михайлович, вы хотите узнать, где вы и что здесь происходит?
‑ Да! ‑ четкий и быстрый ответ. Впрочем, по‑другому невозможно.
‑ Пройдемте со мной…
Рядом с ним я почувствовала себя девчонкой, влезшей во взрослые разборки и требующей конфет.
Я присела рядом с носилками. На пеньке лежал выпрошенный мной у мальчиков ноутбук. Закрытый. Пока.
‑ Товарищ генерал. Пожалуйста… ‑ я показала на импровизированную 'комнату для переговоров'. Он сел. Я подумала, что все фото и памятники врут. Карбышев был не так молод, как на фотографиях с военных сайтов. Седеющий, уставший мужчина с мешками под глазами.
‑ Я слушаю вас, товарищ Иванова.
Я вздохнула и резко выдохнула.
‑ А ведь мы с вами родились в один день. Только вы раньше. На сто лет.
Он недоверчиво прищурился.
‑ Сто лет? Девушка, вы, наверное, контужены?
‑ Позвольте, я расскажу вам сказку? Коротенькую…
‑ Я выслушаю, но боюсь ‑ в следующий раз. Сейчас мне надо принять командование…
‑ … у меня.
‑ Не понял.
‑ Командование этим подразделением вы будете принимать у меня. Потому что я ‑ командир этой группы.
‑ Ваше звание?
‑ После того, как вы выслушаете мою сказку.
Секундная, почти незаметная пауза.
‑ Хорошо. Слушаю вас, товарищ ‑ без звания ‑ Иванова.
‑ Однажды на земле была война. Совсем как теперь. Между хорошими и плохими. Хорошие ‑ в конце концов, победили. Но ценой жизни многих и многих людей. Память об этой войне у хороших сохранилась на долгие годы. Их дети помнили и завещали помнить и учить ошибки прошлого своим детям. А те своим. А вот внуки ‑ они уже выросли без войны ‑ захотели сделать так, чтобы войну хорошие выиграли быстро и без потерь. Они долго думали, как это сделать. И вот ‑ придумали. Они сделали машину, которая может перенести их в то время, когда шла война. И они бы, зная действия двух армий, могли бы подсказать самому главному Хорошему, что надо делать. Но все несовершенно. Машина допустила ошибку и сбила район прицела. Так они оказались не у хороших, а у плохих. И решили они тогда все равно помогать хорошим воевать.
И решили они тогда все равно помогать хорошим воевать. Но так, как воевали уже у них, в будущем.
Я замолчала, давая возможность генералу сказать свою реплику.
‑ Хорошая сказка. А в чем ее смысл?
‑ В том, что это ‑ правда…
Он замолчал. Минуты две. Я не мешала ему думать.
‑ Значит, вы родились в 1980 году? ‑ наконец он поднял голову.
‑ Да, 14 октября 1980 года.
‑ Когда закончилась война?
‑ 9 мая 1945 года.
‑ Почти четыре года… Я вам не верю.
‑ Я была готова, что вы так и скажете, Дмитрий Михайлович. Вы воевали в Первую Мировую. Скажите, вы бы могли с теперешним опытом оценить ошибки той войны?
‑ Да.
‑ Впрочем, это был риторический вопрос, начальник кафедры Генштаба не может не знать историю войны, в которой принимал участие.
‑ Вы слишком много знаете обо мне. А я о вас ‑ ничего. Вы хотите, чтобы я поверил в то, что вы из будущего? Я больше склоняюсь к версии, что вы ‑ немецкие диверсанты
‑ Которые убивают немцев и вытаскивают из плена советских солдат и генералов?
‑ Масштабная акция.
‑ Вы правы. Масштабная акция, но вы неверно определили ее вектор. В данный момент он прямо противоположен интересам нацисткой Германии.
‑ ?
‑ Вы ведь инженер. Военный инженер. Вы не только в курсе всех последних разработок Советского Союза, но и многие из них реализовывали. Если я вам, как доказательство своих слов покажу вещь, которая не может быть сделана в условиях нынешних технологий ни в Советском Союзе, ни в Германии, ни в какой‑либо другой стране мира?
‑ Покажите.
‑ Принцип роботы этой вещи я вам объяснять не буду, это так же как я бы объясняла вам устройство волшебной палочки ‑ пока для вас это все из разряда сказки…
‑ Но вы реальны, товарищ Иванова?
‑ Сейчас да. Пока вы мне верите ‑ я реальна.
‑ А если я перестану вам верить?
‑ Мы умрем.
‑ Значит, вас держит здесь только моя вера.
‑ По сути ‑ да. Мы не планировали попасть в эпицентр боевых действий. Поэтому мы не успели предупредить ни своих, ни ваших о том, что мы здесь. Есть такой термин: 'один на льдине'. Человек предоставленный самому себе для выживания в экстремальных условия. Когда против него все. Если мы не сработаемся ‑ нас просто убьют. Откуда бы мы ни были, наше решение ‑ организовать борьбу в тылу врага, но без вас мы не сможем использовать все свои знания и ресурсы наиболее оптимальным способом. Мы используем тактику индивидуальных диверсионных рейдов с использованием техники противника. Но общее руководство мы бы хотели передать вам…
‑ Вы действуете без согласования со штабом фронта?
‑ Рано или поздно мы планируем связаться с ними и представить ставке свою команду. Но тут уже возникают проблемы иного рода. Поверят ли она нам? Как вы думаете, что будет если мы ИМ скажем, кто мы?
‑ Вас будут проверять.
‑ Вам же, товарищ генерал, хорошо знакома процедура проверки? Как будут реагировать спецслужбы если выяснят, что таких людей просто не существует? Предположат, как и вы, что мы шпионы. Правильно?
‑ По сути, да.
‑ Как бы вы посоветовали нам поступить в этом случае?
‑ Что вы хотите?
‑ Дмитрий Михайлович, вы должны понять, что ситуация, сложившаяся на данный момент очень играет на руку Советскому Союзу и не очень ‑ нам. В том плане, что нас никто не знает. Вас знают и доверяют. Поэтому, мы перейдем под ваше командование целиком и полностью, но вы должны учесть и наш опыт ведения боевых действий и вам еще не знакомую тактику.
‑ Вы хотите моего ответа прямо сейчас? Вы понимаете, что я советский человек не могу поверить в сказки, которые вы мне сейчас рассказываете?
‑ Дмитрий Михайлович, посмотрите сюда. Это то, что я вам обещала раньше.
Я открыла ноутбук. В глазах генерала удивление. То ли еще будет, ‑ подумала я и включила коротенький ролик 'Парад Победы на Красной площади'.