— Грандиозная вечеринка! — сказал он. — Правда, здорово, что мы сейчас так преуспеваем?
— Вот молодец! — сказала Филомена. — А я как раз пытаюсь доказать брату Запу, что ему не следует чувствовать себя виноватым из-за того счастья, которое нам привалило.
— Да, — сказал брат Джером, — мы на славу потрудились, и наши усилия не пропали даром.
Он снова надел наушники и пошел загонять свою свинью в хлев. Потом остановился, обернулся, широко улыбнулся нам и, пытаясь перекричать «Би Джиз», громко произнес фразу, которую я не забуду никогда. Это был, как я понял впоследствии, Четвертый закон духовно-финансового роста:
IV. ДЕНЬГИ ЕСТЬ БОЖИЙ СПОСОБ СКАЗАТЬ «СПАСИБО!».
Рыночная медитация четвертая
Сколько раз я видел своими глазами, как верблюд не может пройти сквозь игольное ушко?
Сколько раз я видел, как богач не может войти в Царствие Божие?
Если Богу угодно, чтобы никто не был богат, зачем Он создал так много денег?
Слова «манна» и «монета» звучат похоже, не правда ли?
А как насчет слова «мало»?
Разве хороший коммерческий директор не выплачивает своим служащим премию?
Разве Бог — не хороший коммерческий директор?
Если человек преподнесет мне приятный подарок, будет ли учтиво с моей стороны швырнуть его этому человеку в лицо?
А разве можно поступать так по отношению к Богу?
Неужели в том случае, если я нанесу Богу оскорбление, мне будет легче войти в Царствие Божие?
Превосходные вопросы! Возьмите листок бумаги. Проведите посередине вертикальную линию. С левой стороны составьте список всех хороших вещей, которые вы имеете. С правой стороны точно изложите, каким образом вам досталась каждая из них. (Например, напротив телевизора с экраном в тридцать пять дюймов: «Я расплатился за него при помощи карточки Мастеркард».)
Видите, какая закономерность обнаруживается во второй колонке? Как вам достались эти вещи? За каждый отдельный предмет вам пришлось заплатить деньги!
Теперь переверните листок бумаги и перечислите все, чего вы не имеете, но хотите. (Например, «телевизор с экраном в сорок два дюйма».)
Отлично: каким образом вы собираетесь раздобыть все эти вещи? Вот именно. Опять деньги!
Где же взять эти деньги? Откуда вообще берутся все хорошие вещи? Вот именно. Бог дает.
Теперь возьмите свой листок бумаги. Сложите его один раз вдоль. Теперь отогните края так, чтобы образовались треугольники. Расправьте эти треугольники. Расправьте еще раз. Ну что, похоже это на «бумажный самолетик»?
Теперь напишите на левом крыле, сколько вы хотите денег. На правом крыле напишите, какая минимальная сумма вас устроит. Готовы к запуску? Для того, чтобы отправить это письмо авиапочтой, возьмите его двумя пальцами, подойдите к ближайшему окну и откройте его. Готовы? Запускайте!
А теперь — очень важно! — пока вы бездельничаете, дожидаясь, когда Бог пришлет вам в ответ какую-нибудь «бумагу», спросите себя: когда Бог скажет «спасибо», как мне сказать «пожалуйста»?
Подсказка: см. следующую главу.
Молитва о богатстве без переживаний
О Господь, ниспосылающий вознаграждения и премии,
каковые в стимулирующем комплексе своем вели народ Твой через пустыню,
сделай так, чтобы тогда, когда Ты осыплешь меня деньгами,
у меня хватило выдержки не промотать их,
хладнокровия принять их без чувства вины
и мудрости осознать, что это Твой способ выразить благодарность.
Глава пятая
Ватикан обеспокоен…
Аббат раздражен…
Партия в библейские шахматы
Это был очень хороший год. За двенадцать месяцев, миновавших с тех пор, как с конвейера сошла первая бутылка, мы выпустили более шести миллионов бутылок вина «Секрет Аббата» (ни одной из которых я, к счастью, не выпил). Регулярно прибывали грузовики с контейнерами чилийского вина, и операцию, выполнявшуюся братом Тео при помощи пипетки, пришлось автоматизировать. Только от продажи вина мы получили двадцать пять миллионов долларов чистой прибыли. Тем временем процветал и мой Канский фонд. Один консультант по компьютерам помог мне ввести требник в базу данных под названием ТРЕБНЕТ, где наши тексты для ежедневного чтения сопоставлялись с рыночными тенденциями на биржах всего мира. Когда же открылся новый Паломнический центр «Гора Кана», деньги хлынули к нам еще более стремительным потоком. Благодаря новым рекламным роликам Брента, в Кану потянулись большие толпы людей, и Филомена была к этому готова. К моему удовольствию, она приняла наше предложение стать директором по вопросам паломничества и переехала в просторную квартиру над Центром.
Но в одно прекрасное летнее утро спокойствие, царившее в нашей общине, было нарушено нежданным гостем из Рима.
Мы сидели в уже отделанных Аббатовых президентских апартаментах и обсуждали с Эллиотом и проектировщиком тематических парков идею Аббата пристроить к горе Кана «винную горку». Они принесли макет. Как объяснил Эллиот:
— Право на спуск с горки еще надо заслужить. Чтобы людям легче было совершать короткое паломничество на гору, каждому выдается посох. Для пущего вдохновения мы установили у дороги небольшую святыню — фигурку святого Тада в колючих кустах. На тот случай, если им захочется сделать пожертвование, там имеется ящичек. Отлично. Потом они добираются до вершины, где их и ждет награда. Первое, что они видят, это громадная мера вина — люблю слово «мера» и до сих пор не знаю, что оно значит. При помощи специального механического приспособления в нее льется чистая вода, а наружу течет темно-красная — вино, — причем из другой циркуляционной системы, ведь на самом-то деле мы тут воду в вино, конечно, не превращаем. Люди садятся вот в эти четырехместные лодки, сказочно красивые, в форме винных бочек, распиленных пополам. И отплывают. Потом доплывают до каскада и стремительно несутся с горки. Там будет висеть объявление: мол, не волнуйся, мама, от этого красного «вина» пятен не остается.
Мы с Филоменой обеспокоенно переглянулись.
— Все это очень хорошо, Эллиот, — сказала она, — но я беспокоюсь за нашу репутацию. Мы должны защищать свою привилегию на право торговли в Кане.
— А какова пропускная способность? Сколько паломников в час можно будет с горки спускать? — спросил Аббат.
И тут в наш разговор вмешался брат Майк, расторопный молодой монах, совсем недавно ставший членом монастырской общины и уже назначенный помощником Аббата по административным вопросам. Он вошел в комнату и вручил Аббату визитную карточку.
— Он ждет в приемной.
Аббат уставился на карточку. Потом прочел вслух:
— Монсеньер Рафаэлло Маравиглиа… Секретарио эзекутиво… Уффичо дель инвестигационе интерна… Ватикане. Ватиканский отдел внутренних расследований? — Внезапно он побледнел. — Боже мой, это же ведомство кардинала Блютшпиллера!
Кана находилась далеко от Ватикана, но репутация кардинала Франца Блютшпиллера была известна даже нам, скромным монахам. Ни к кому в Католической Церкви не относились с таким благоговейным страхом, как к этому человеку. Он обеспечивал выполнение личных распоряжений Папы Римского и имел право отлучать от Церкви, за что получил прозвище «Анафема». И вот его ответственный секретарь дожидался у нас в приемной.
Аббат выбежал из комнаты, чтобы его поприветствовать. Минуту спустя дверь открылась, и мы услышали, как Аббат сказал:
— Ну, а это наш новый Административно-отшельнический центр…
Вошел человек лет сорока пяти, высокий, худой, широкоскулый, с ярко-голубыми глазами и раздвоенным подбородком. На нем был прекрасно сшитый черный костюм с пурпурным жилетом из тех, что носят при папском дворе, и большим серебряным распятием на цепи.
Филомена смотрела в изумлении. Мне не нужно было спрашивать, почему. Он был поразительно похож на Ричарда Чемберлена. Эллиота тоже что-то повергло в состояние оцепенения — вероятно, костюм.
Аббат представил нас. Монсеньер Маравилья был любезен, но держался немного надменно. Когда, обратившись к Эллиоту, он назвал его «братом», на минуту воцарилось неловкое молчание.
— Я хожу в черном, — объяснил Эллиот, — но к ордену отношения не имею.
Пока мы непринужденно беседовали о здоровье кардинала Блютшпиллера, в частности — о недавно перенесенной им операции на простате, монсеньер скользил взглядом по комнате. Когда Аббат пустился в пространные рассуждения о погоде на севере штата Нью-Йорк и ее влиянии на виноградарство, холодный взгляд голубых глаз монсеньера остановился на макете. Он наклонился и принялся разглядывать фигурки в бочках, переправляющихся через водопад. Потом изучил миниатюрную вывеску над входной аркой.
— «Канский каска-ад»… — прочел он. Казалось, надпись его озадачила. Но потом он слабо улыбнулся. — Ну конечно, cascata! Водопад, надевай каску — и в ад. Каламбур.
— Шутка нашего друга, вот он, — сказал Аббат, кивнув в сторону Эллиота. — Его идея. Разве не… забавно?
— Весьма необычно, — сказал монсеньер Маравилья. — Значит, вы планируете пристроить это к вашей горе?
— Мы решили, что таким образом можно внести свежую струю в Священное Писание, — сказал Аббат. — А заодно и предоставить паломникам прохладное место для отдыха. Летом здесь бывает жарковато. Так что же привело вас в Кану?
— Мы о вас наслышаны, — сказал монсеньер. — Я видел ваш рекламный ролик.
— Ах, — сказал Аббат, — об этом вам следует поговорить с братом Запом и Филоменой. Вот они, это их замысел.
— Впечатление незабываемое. — Он улыбнулся Филомене. Это было первое слабое проявление чуткости, которое я заметил. Филомена зарделась.
Монсеньер повернулся к Аббату и сказал:
— Его преосвященство кардинал попросил меня приехать сюда для изучения ваших методов.
— А-а, — сказал Аббат.
Монсеньер хлопнул в ладоши:
— Ну что, экскурсия?
— Но разве монсеньер не утомился с дороги? — спросил Аббат. — Немного вздремнуть…
— Я выспался ночью в городе, в мотеле. Хотел приступить к делу с утра пораньше.
— А-а! Ну что ж, откуда начнем…
— Давайте прямо отсюда. — Монсеньер окинул окружавшую его роскошь убийственным взглядом. — Это же ваш «Административно-отшельнический центр»?
— Да, — сказал Аббат. — Для приезжих администраторов. Разумеется, они рассчитывают на некоторый уют.
— Само собой. — Монсеньер не спеша подошел к атриуму с четырьмя гипсовыми колоннами и мраморным фонтаном в этрусском стиле.
Аббат принялся было объяснять, что струящаяся вода способствует религиозному созерцанию, но монсеньер уже направился в информационно-просмотровую комнату. Там он сел на итальянский кожаный диван.
— Очень уютно, — сказал он. — А это…
Он показал на большой экран на стене.
— Здесь мы демонстрируем им фильмы, — сказал Аббат. — Вдохновляющие фильмы. Документальные…
Монсеньер уже снова был на ногах — он спускался по лестнице в винный погреб. По лицу Аббата скользнула тень тревоги. Монсеньер отсутствовал добрых пять минут.
— Отличный погреб, — сказал он, появившись вновь. — Правда, я не видел ни одной бутылки вашего вина.
Он перешел в соседнюю комнату — опочивальню.
— А это?
— Спальня для гостей — для отшельников.
Комната имела явно жилой вид. Повсюду была разбросана монашеская одежда. На кровати лежало смятое пуховое покрывало. На телевизоре, стоявшем в ногах кровати, валялись кассеты с фильмами Дипака Чопры о похудении и духовности. На тумбочке были недопитая бутылка бордо («Дюар-Милон Ротшильд» семьдесят шестого года), большой пузырек аспирина, «Телегид» и стопка джазовых компакт-дисков.