Сервиса местных соединений он не нашел.
Неужели, чтобы поесть, мне придется самому идти в единственный местный бар?
Получалось именно так.
Вздохнув, Райбек надел свежую одежду, щелкнул по носу игрушечного ослика.
– Остаешься за главного, Позитив!
По мнению Дениэла, подобное прозвище отлично подходило забавному ослику.
Планета Гархард
Типовой ангар был залит ярким светом.
За стенами постройки бесновалась буря, неистовый ветер гнал поземку вулканического пепла, сквозь серую хмарь временами прорывался багрянец многочисленных извержений.
Строение, возведенное вне границ защитного суспензорного поля, с трудом выдерживало натиск стихии.
Ветер, налетающий шквалистыми порывами, гнал низкие, клубящиеся, изменчивые облака, у земли перекатывал растрескавшиеся валуны, заставлял вибрировать стены и свод ангара.
Неподалеку от строения располагалась временная, наспех оборудованная посадочная площадка, где в данный момент стояли два небольших космических корабля, – старый, порядком потрепанный, но все еще крепкий войсковой транспорт и изящная «Нова».
Если приземистый транспортный корабль вполне вписывался в мрачноватую окружающую обстановку, то изящная, комфортабельная космическая яхта выглядела неуместно средь непрекращающейся пепельной бури.
Три человека, такие же разные, как и доставившие их на поверхность негостеприимной планеты корабли, в данный момент медленно шли по узкому пространству между двумя рядами открытых контейнеров.
Первым шел низкорослый мужчина лет сорока. Внешность выдавала в нем уроженца Эригона – планеты с суровыми климатическими условиями и двойным значением гравитации относительно Земного Эталона. Со стороны Брызгалов выглядел злым мускулистым карликом, даже безупречно подогнанный по фигуре дорогой костюм лишь подчеркивал, усугублял непропорциональность его телосложения.
Вслед за ним неторопливо двигались двое вольных пилотов с Окраины. Их суровые лица, хранящие специфический бронзовый оттенок космического загара, в данный момент отражали крайнюю степень тщательно сдерживаемого раздражения.
Брызгалов остановился подле очередного открытого контейнера, протянул руку, с легкостью приподнял увесистый угловатый обломок черного глянцевитого материала, уникального для изделий расы инсектов, несколько секунд внимательно разглядывал его, затем разочарованно бросил назад.
– Нет, это никуда не годится! – он обернулся, зло взглянул на сопровождавших его вольных пилотов. «С кем приходится работать», – раздраженно подумал он. – «Диспейсеры», – слово звучало непривычно. – Да хоть как вас назови, – резко произнес он, – мне нужен результат, а не мудреные словечки!
– Иван Карлович, но мы же все сделали, как договаривались! – сдержанно возразил Эрик Рохан. – Произвели разведку, отыскали древний форпост инсектов, добыли артефакты! Мои люди жизнью рисковали, между прочим!
– Я не вижу никаких артефактов! – Брызгалов пренебрежительно указал на открытые контейнеры. – Что это такое? – он вновь наугад извлек один из множества представленных его вниманию обломков , повертел его в руках. Фрагмент устройства, бессмысленный, непонятный, даже взгляду не за что зацепиться. По сути – кусок затвердевшей органики с острыми сколами. – Нужно быть полными идиотами, чтобы вот так варварски разломать бесценные устройства! Что мои инженеры и технологи смогут понять, исследуя вот это?!
– А как иначе мы могли разобрать найденный фрагмент корабля инсектов? – огрызнулся Илья Грабов. – Он монолитный, между прочим! Там ни один элемент не отделим от другого!
– Но ученые Конфедерации как-то умудряются их разбирать! – резко возразил Брызгалов.
– Здесь Окраина, и мы секретных инструкций не изучали! – продолжал гнуть свою линию Грабов. – Сделали, что смогли!
– Мне не нужен разбитый на куски доисторический хлам! Я не собираюсь платить деньги за обломки, которые невозможно собрать в пригодные для изучения устройства!
– Давайте не будем горячиться! – вновь вступил в разговор Эрик Рохан. – Мы рискуем жизнями, исследуя космическое пространство за пределами границ освоенных секторов. Кроме того, мы нарушаем прямой запрет Совета Безопасности Миров…
– И что? – насупился Брызгалов. – Это дает вам право превращать в груду бесполезных обломков найденный инопланетный корабль?!
– Фрагмент корабля, – мрачно поправил его Рохан. – Но как иначе демонтировать устройства, которые не собраны, а выращены?
– Инсекты не выращивают корабли! – резко ответил Иван Карлович. – Они именно собираютих, но по иному, пока что непонятному для нас принципу!
– Ну так дайте нам инструкции по демонтажу их устройств! – в тон ему резко ответил Грабов.
Брызгалов разозлился не на шутку. Ситуация, как и возникший спор, напоминала замкнутый круг.
– Откуда я возьму инструкции? У меня пока что нет целых,неизуродованных инопланетных устройств для их подробного изучения!
– Но труд диспейсеров тем не менее должен быть оплачен! – мрачно обронил Рохан. – Потребовались три месяца в режиме непрекращающейся разведки, чтобы отыскать этот злополучный обломок! Пилоты осуществили десятки «слепых рывков» вдоль немаркированных горизонталей гиперсферы!
Ветер снаружи усилился. Конструкция ангара протяжно завибрировала под неистовыми ураганными порывами.
– Ну хорошо, – неожиданно смягчился Брызгалов. – Я согласен продолжать финансирование. Более того, готов заплатить за информацию о новых гиперсферных трассах, открытых в период поисков. Но, – он обернулся к Рохану, – советую реорганизовать группы разведчиков. Опытные пилоты – это хорошо, но недостаточно. Нужен системный подход, командная работа. Попытайтесь привлечь настоящих космических археологов.
– В смысле? – озадаченно переспросил Рохан. – Кто из археологов, по-вашему, «настоящий» специалист и с чего им вдруг сотрудничать с нами, нарушая законы Содружества?
– Вам необходимы люди, окончившие Элианский институт истории и археологии космоса, – подумав, уверенно заявил Брызгалов. – Уж они-то наверняка смогут грамотно демонтировать найденные инопланетные устройства. Пусть диспейсеры занимаются разведкой гиперсферных трасс и поиском артефактов…
– Вы, Иван Карлович, не совсем понимаете психологию диспейсеров, – вмешался в разговор Илья Грабов. – Вольные пилоты – не командные игроки.
– Ничего не хочу слышать! – отрезал Брызгалов. – Это уже не мои проблемы! Думайте, как организовать своих людей. Привлекайте консультантов, заинтересуйте молодых археологов, – среди выпускников института наверняка найдутся амбициозные личности. Либо вы работаете на необходимый мне результат, либо ставим точку и расходимся!
– Нужно подумать, – пробурчал Рохан.
– Думайте. Но недолго.
– А как быть с этим? – Грабов указал на открытые контейнеры.
– Возьму, но за половину цены. – Брызгалов заметил недовольство, отразившееся на лицах диспейсеров, и добавил: – Поиск инопланетных устройств за пределами исследованного пространства – это новый, но очень перспективный вид бизнеса. Да, он требует совершенно иных подходов, нежели простая разведка гиперсферных трасс. Прошу заметить: я никого не принуждаю к сотрудничеству. И плата за обломки, даже в половину оговоренной ранее цены, слишком щедрое предложение с моей стороны.
Грабов с Роханом переглянулись.
Перспектива остаться без работы их не вдохновляла. Небольшим группам диспейсеров и без того трудно соревноваться с силами корпоративных флотов, а сейчас, после введения запрета на частную разведку гиперсферных трасс и нескольких акций ВКС Содружества, доказавших, что сетка навигационных линий находится под контролем боевых мнемоников, а с нарушителями никто церемониться не намерен, положение стало и вовсе безрадостным.
Работа на Брызгалова позволяла осуществлять поиск в границах уже освоенного пространства, не нарушая запрет и не нарываясь на неприятности. Да и эригонца тоже можно понять: новый бизнес всегда связан с риском, а ребята явно перестарались, нужно было десять раз подумать, прежде чем начинать резать злополучный фрагмент корабля инсектов.
– Хорошо, – сделав над собой усилие, согласился Рохан. – Мы попытаемся привлечь кого-то, знающего толк в инопланетных устройствах. Относительно прочих условий пока ничего не обещаю. Кстати, Иван Карлович, а что же ваши инженеры? Не хотят ли они принять участие в поиске и извлечении обнаруженных артефактов?
– Нет.
– Почему?
– «Извлечение» – не наш профиль. Изучение инопланетных объектов в полевых условиях не даст нужного результата. Современный реверс-инженеринг существенно отличается от давно устаревших понятий и принципов промышленного шпионажа. Мы не воруем секреты другого государства, а действуем в рамках изучения и адаптации чужихтехнологий, что требует долгих, планомерных исследований и уникальной, узкоспециализированной аппаратуры. Так что давайте сразу расставим все на свои места. Вы занимаетесь поиском и поставкой инопланетных устройств, а моя команда – их изучением и адаптацией к современной техносфере. На мой взгляд, все предельно понятно, по крайней мере, в плане распределения обязанностей.
– То есть мы рискуем, а вы…
– А я не собираюсь нарушать закон, – отрезал Брызгалов. – Изучать артефакты не запрещено. Мои исследования будут оформлены в виде адаптированной для человечества технологии, и не важно, что ее идеи заимствованы у древних рас. Так что даже не пытайтесь давить на меня. Каждый делает именно то, в чем лучше всего разбирается. Итак?
Рохан мрачно взглянул на Брызгалова. Споры и препирательства, похоже, ни к чему не приведут. Но попытаться стоило.
– Мы согласны, – после некоторой паузы поставил он точку.
– В таком случае, мне пора. Вот координаты, – Брызгалов передал данные через кибстек. – Жду транспортный корабль с грузом, – он еще раз бросил скептический взгляд на контейнеры и их содержимое, – через двое суток. Но больше такое не должно повториться. В следующий раз вы либо доставите мне целое, неповрежденное устройство, либо разберете егона пригодные для изучения детали.
– Да поняли уже, – хмуро ответил Грабов.
Звездное скопление О’Хара
Неисповедим путь формирования разумной особи инсектов.
Изменения, происходившие в организме Хоша, прекратились, эволюционные механизмы отработали положенную программу, и теперь он остался один на один с непомерно сложной задачей, предоставленный при этом самому себе, без соратников и помощников.
Выжить и возродить Семью.
Эта мысль руководила каждым действием новоявленной разумной особи.
Хош учился у жизни быстро и болезненно.
Судьба преподавала материал, требуя его немедленного усвоения. Дважды наглядные уроки не повторялись, нерадивых и несмышленых ожидала смерть. Ледяная бездна необъятного космоса таила ничтожное количество пригодных для жизни планет, и все они были заняты. Знания, полученные из «хранилища запахов», отличались лаконичной формулировкой аксиом. Они не давали развернутых пояснений, не раскрывали сложности и многогранности бытия, – каждый из многих поколений разумных особей оставлял в хранилище скупое послание, являющеся аккумуляцией его личного жизненного опыта, и Хош, считав информацию, сделал для себя основополагающий вывод: никто не проявит к жалким остаткам уничтоженной Семьи благосклонности и милосердия.