Вялость, вызванная лекарством, не проходила, и Ленни провела все утро на кушетке, то читая, то проваливаясь в дремоту. В полдень она съела фруктовый салат и выпила большую чашку крепкого кофе, который взбодрил ее настолько, что она отважилась принять приглашение друзей на барбекю. Но чудесный вечер в тени раскидистой магнолии, веселая болтовня и дружеская компания не развеяли тумана в ее голове.
Тоска по Стэнли разъедала ее самообладание, лишая привычной уверенности в себе. И это было еще глупее, чем ревность. Она не могла себе позволить скучать по нему. Несколько раз по утрам она просыпалась от горячечных сновидений, в которых она и Стэнли совсем близко подошли к опасной черте. Разумеется, и раньше у нее бывали эротические фантазии, но образ мужчины в них был безликим. Теперь он обрел лицо. Лицо Стэнли.
Ленни расчесала волосы, завязала их в хвост высоко на макушке. Сегодня никаких дел. Она собиралась пройтись по магазинам и встретиться за ленчем с Иветт. Стоял чудесный день, один из тех, что всегда радовали ее, несмотря на липкую жару, нависшую над городом. После недельного перерыва ей совсем не хотелось возвращаться к работе. Итак, несмотря на вторжение в ее жизнь Стэнли Дайвера, она намерена радоваться жизни!
7
Но день сложился иначе, чем она предполагала. Не успела Ленни зайти в супермаркет, как встретила Жаклин.
— Привет, — улыбнулась молодая дама, очарованием и свежестью походящая на юную девушку. — Спасибо за прелестное письмо, которое вы прислали после прогулки на яхте. Давайте выпьем по чашечке кофе.
Не без колебаний Ленни согласилась. За неделю вынужденного безделья она почти решилась отказаться от заказа Джорданов. Усевшись в кресло в маленьком кафе, Жаклин удовлетворенно осмотрелась.
— Я люблю это место, здесь очень стильно. — Она заказала себе кофе и крошечное пирожное без крема и с завистью посмотрела на Ленни. — Как бы мне хотелось быть на шесть дюймов выше, тогда бы не пришлось считать каждую калорию.
Ленни заговорила о строительстве на острове. Жаклин была идеальным заказчиком: она точно знала, чего хочет, и вместе с тем соглашалась с предложениями архитектора.
— Кухня — очень важное место в доме, — сказала она. — Мы с Сомсом мечтаем о детях. Я хочу, чтобы у нас была настоящая семья, поэтому кухня должна быть просторной и практичной, чтобы я могла готовить самые изысканные блюда.
Ленни увлеклась разговором о будущем доме. Ее уважение к Жаклин возрастало с каждой минутой. Она чудесная женщина и отличный заказчик, сказала себе Ленни, расставшись с ней, и надо радоваться, а не задаваться вопросом, почему Стэнли ее так ненавидит. Разумеется, его беспокойство о счастье и благополучии дяди понятно, но подслушанный диалог на яхте был пропитан таким нескрываемым гневом, который трудно объяснить одной лишь заботой о родственнике.
После ленча с Жаклин настроение Ленни заметно улучшилось. К тому времени, когда она добралась домой, дурные предчувствия, мучившие ее всю неделю, почти развеялись. На автоответчике мигал красный огонек. Как загипнотизированная, Ленни не могла отвести от него глаз. Она выпила чашечку кофе с имбирным печеньем и только потом решилась нажать кнопку.
Бодрый голос миссис Спенсер произнес:
— Дорогая! Не зайдете ли навестить меня сегодня вечером? Мне удалось обнаружить кое-что интересное. Я вернусь домой к половине шестого. — Послышался легкий смешок. — Я могла бы рассказать о своем открытии по телефону, но у меня есть маленькая слабость — люблю видеть изумленные лица!
Ленни перемотала ленту в автоответчике и несколько минут стояла неподвижно, глядя в окно. Будет ли Стэнли у своей тетушки? А почему, собственно, он должен там быть?
Однако прежде чем отправиться в гости, она долго и придирчиво оглядывала себя в зеркале, подбирая тени и помаду, надела изумрудную, под цвет глаз шелковую блузку, темно-зеленые льняные брюки, накинула шарф тончайшего натурального шелка, золотом отливающий на изгибах ткани.
Тайное волнение не улеглось, когда Шарлотта Спенсер, встретив ее, сообщила:
— Я приглашала и Стэнли, но он занят. Садитесь, дорогая, и, пока я приготовлю вам шерри, посмотрите вот это!
«Это» оказалось ксерокопией свидетельства о рождении некоей Леоноры Клаудии Ромильтон, жившей полтора столетия тому назад.
— Вы обратили внимание, милочка? Леонора! — воскликнула тетя Лотти, ставя перед гостьей хрустальный стакан. — Ее уменьшительное имя было Ленни! Интересно, когда и как это имя перешло в вашу семью? Та Леонора вышла замуж за Эдварда Дайвера и родила трех дочерей и пятерых сыновей. Вот тут-то и начинается ниточка, связавшая две наши ветви.
У Ленни странно закружилась голова. Она положила документ на столик.
— Возможно, — согласилась она, — но как имя всплыло через столько поколений? Ведь у всех Хэйсов, исключая моего отца, рождались исключительно сыновья. Неужели вы полагаете, что они так свято помнили это имя?
— Согласна, это кажется невероятным, — весело подмигнула миссис Спенсер. — Мужчины очаровательны, дорогая, но, по-моему, не способны запомнить ничего, кроме доходов собственной фирмы и результатов последнего футбольного матча. Разумеется, это не относится к моему Стэнли. Иногда мне даже хочется, чтобы его память не была столь безупречной, потому что он имеет обыкновение напоминать мне то, что я предпочла бы забыть. Например, посетить стоматолога или окулиста. Доктора — милейшие люди, но почему-то всегда начинают беседу с вопроса о возрасте! И ведь мой дорогой племянник не только напоминает мне о врачах, но еще и следит, чтобы я непременно у них побывала!
— Он очень ответственный, — произнесла Ленни деревянным тоном.
— Да, ему пришлось стать таким с детства. Бедное дитя! К сожалению, он был единственным, кому могла доверять его несчастная мать. — Ленни хотелось узнать об этом побольше, но Шарлотта уже вернулась к прежней теме. — И все-таки ключ к разгадке кроется именно здесь. Я, конечно, не строю особых иллюзий. Мне слишком часто приходилось терпеть фиаско в подобных поисках. Расспросите вашу матушку, почему она назвала вас именно так. И если выяснится, что это имя пришло от Хэйсов, мы сможем с большим оптимизмом продолжить расследование.
Час спустя Ленни, взволнованная неожиданным открытием, отправилась домой и сразу же позвонила матери.
— Твой отец сказал, что если у нас родится дочь, он хотел бы назвать ее Леонорой, — медленно проговорила Розмэри.
— В честь своей матери?
— Нет, ту звали Глория. Он сказал, что Леонора — родовое имя Хэйсов. Я не возражала, оно мне нравилось, и, когда ты родилась, я так и зарегистрировала тебя. — Она немного помолчала. — Тебе нравятся эти люди, Ленни?
— Очень, — быстро отозвалась девушка. — Тебе бы они тоже понравились. Миссис Спенсер — прелестная женщина. Просто язык не поворачивается назвать ее старушкой, столько в ней задора. А Стэнли очень похож на меня. — Ленни гордилась тем, что ей удается говорить сдержанно и весело.
— Пожалуйста, поподробнее, — тревожно настаивала Розмэри.
Ленни принялась рассказывать, насмешив мать до слез. Голос ее искрился весельем, но на душе скребли кошки. Каждое слово, каждая мысль о Стэнли отзывалась в ней желанием, столь же неотвратимым, как жизнь или смерть.
Положив трубку, Ленни задумчиво подошла к окну. Где сейчас Стэнли? С кем он? С женщиной, которая нежно касается его руки, называет любимым и дрожит от обещаний его пронзительных синих глаз? С женщиной, которая была с ним в то воскресное утро, когда он в последний раз звонил ей, и которая, наверное, провела с ним предыдущую ночь?
Когда Шарлотта сказала ей, что Стэнли занят, она вздрогнула, уговаривая себя не придавать этому значения. Она хотела его, хотела как никого на свете, даже с Куином она не испытывала ничего подобного. Страстное желание терзало ее ночью и днем. Но это было не просто сексуальное влечение. Она совершила еще большую глупость — она позволила себе влюбиться в Стэнли Дайвера! Любовь поймала ее в свои цепкие коготки, сделав заложницей собственных поступков, заставив в полной мере ощутить беззащитность. Это вселяло в нее ужас, потому что Стэнли, казалось, не испытывает к ней ничего, кроме легкого влечения, — так обычно реагируют мужчины на привлекательную женщину. Его молчание давало понять, что он не намерен продолжать отношения.
Охваченная вихрем неуправляемых эмоций, Ленни прижалась пылающей щекой к прохладному оконному стеклу и прикрыла глаза. Немного успокоившись, она позвонила Шарлотте и улыбнулась энтузиазму пожилой дамы, когда та с азартом кладоискателя, обнаружившего заветную карту, заявила:
— Теперь я точно знаю, откуда начинать поиски. Наверняка это проделки одного из сыновей Леоноры Ромильтон.
— Вы можете никогда не узнать, какого именно, — охладила ее пыл Ленни.
— Моя дорогая, наши ветви должны где-то пересекаться. Разумеется, мы можем никогда не докопаться до истины, но сама попытка доставляет мне столько удовольствия!
А у тети Шарлотты и Жаклин много общего, подумала Ленни, положив трубку.
Ленни переоделась в шорты и майку, бросила в сумку полотенце и отправилась в спортзал в надежде, что час напряженных занятий на тренажерах выветрит из ее головы образ мужчины, чье лицо она вспоминала каждый раз, когда смотрелась в зеркало. Этого не произошло, но она изрядно устала. Вернувшись домой, Ленни приняла ванну с можжевельником и розмарином, надела ночную рубашку, накинула пеньюар и отправилась в спальню. Неожиданно раздавшийся в домофоне голос заставил ее вздрогнуть.
— Это Стэнли. Мне нужно видеть тебя.
Она похолодела. Может быть, лучше промолчать, делая вид, что ее нет дома?
Нет, это трусость и малодушие!
— Хорошо, — отозвалась Ленни и бросилась надевать джинсы и блузку.
Звонок в дверь раздался в тот момент, когда она застегивала последнюю пуговицу. Как странно, подумала она, прижимая руки к груди, от одного этого голоса ее сердце начинает лихорадочно биться.
Она открыла дверь и взглянула на Стэнли. Темная, непроницаемая синева его глаз влекла в неизбежность. Холодный озноб пробежал по спине.
— Что-нибудь случилось? Уже поздно.
— Только начало одиннадцатого. — Голос его был резким.
Собравшись с духом, Ленни с вымученной улыбкой сказала:
— Мне не хочется показаться негостеприимной, но для меня это поздно. Обычно в одиннадцать я уже сплю.
— Я тоже, — сказал он бесцветным тоном и добавил: — Я разговаривал с тетей Лотти.
— Об имени? Она так разволновалась. — Ленни проглотила комок в горле. — Может, присядешь?
— Лучше бы я не заезжал к ней сегодня, — бросил он.
— Конечно, — хрипло сказала она, — ведь ты был занят.
— Я солгал. — Он пересек комнату и остановился у окна, разглядывая сад.
Ленни подумала, что никогда больше не сможет стоять там, не вспоминая этот вечер, когда сердце готово было выпрыгнуть из груди, а кровь стучала в висках. Впервые она не узнавала в нем собственные черты. Это был не двойник, не дальний кузен, связанный с ней через поколения предков тоненькой ниточкой кровного родства. Это был Стэнли. И она любила его.