Все равно ничего не запомню», – подумала Таня, отправляя тетрадь с конспектами в полет, завершившийся в ивовой корзине.
Она надела комбинезон, распахнула окно и, убедившись, что Поклеп не караулит во дворе школы, проскользнула на контрабасе между башнями Тибидохса. Обходить полетные блокировки они с Ягуном научились давно. Проплыла выщербленная, со сбитыми зубцами, со следами былых осад стена, знакомая Таньке так, что она с закрытыми глазами, лишь ощупывая сколы зубцов, могла бы сказать, где находится. Сколько раз они бродили здесь с Ванькой.
Во рву лицом вниз плавал раздувшийся синий утопленник. Непривычный первокурсник пришел бы в ужас, но Таня знала, что это всего лишь водяной, причем не мертвый, а натрескавшийся рыбы и дремлющий. Именно к этому водяному Поклеп жутко ревновал Милюлю. Однажды дело дошло до того, что он едва не вскипятил ров искрами. Ми-люля, помнится, хихикала и говорила всем: «Мой Клепа – жу-ю-юткий мавр".
Согнув левую руку в локте, Таня прижалась к контрабасу. Прильнула к нему щекой, ощутила прохладную и ободряющую сухость полировки. Она часто так делала, сама не зная зачем. Это стало частью одного из множества ритуалов, которыми невольно обзаводится всякий маг. Ритуалы и приметы – с какой ноги встать, на какую ступеньку не наступать или наступать, на какое место не садиться или садиться, какого зуба касаться языком, когда вытягиваешь билет на экзамене…
Контрабас был чутким и нервным. Он реагировал на любое движение смычка, на положение тела, даже на наклон головы. Когда инструмент разгонялся, достаточно было отставить всего лишь палец на руке, сжимающей смычок, чтобы контрабас начал плавно разворачиваться. Иногда Тане казалось, что он способен слышать мысли и реагировать на настроение.
Досадный порывистый ветер с юго-запада дул Тане в спину и гнал ее вперед как судно под парусом. Вроде как помогал, но на самом деле мешал. Подгонял так стремительно, что все время сбивал с курса. Нос контрабаса разворачивало вниз. Исправляя курс, Тане приходилось нацеливать смычок с большим запасом, чем она делала бы это в безветренную погоду.
Таня была уже недалеко от драконьих ангаров, когда ее внимание привлекли сразу несколько белых вспышек Грааль Гардарики. Заинтересованная этой странностью, Таня перестала снижаться и, вскинув руку со смычком, заставила контрабас набрать высоту. Ей представилось, что это мог прилететь Ванька, хотя в этом случае вспышка была бы всего одна и совсем не белая. Однако Таня была слишком взбудоражена возможностью скорой встречи, чтобы рассуждать логически. Пригнувшись к грифу контрабаса, она произнесла: Торопыгус уго-релус и устремилась навстречу вспышкам.
«Помчусь ему навстречу, будто на таран, а потом резко наберу высоту. Если же он свалится, я успею его подстраховать шмякисом брякисом», – прикинула она.
Однако все оказалось не так просто. Таня была уже в какой-то сотне метров, когда стало ясно, что никакой это не Ванька, а несколько склепов Маг-щества Продрыглых Магций. Склепы уверенно летели прямо на Таню. Она видела круглые головы магфицеров. За ними в ряд маячили пепеломет-чик с помощником, боевой маг и три стрелка из сглаздаматов. Над склепами на шестах завывали сирены проблескового ужаса. Заметив несущуюся на них Таню, сглаздаматчики взяли ее на прицел. Боевые маги припали к шарам. Засуетились и пе-пелометчики, разворачивая в сторону Тани свои громоздкие агрегаты. Пятьдесят метров, тридцать…
Каменные склепы не сворачивали. Магфицеры не делали попыток изменить направление. Таня поняла, что ее легкий контрабас сейчас просто размажут. Она обхватила гриф левой рукой и, бросив его вниз, чтобы не попасть под случайный выстрел, ушла от лобового столкновения. Склепы пронеслись над ней, рассекая воздух. Контрабас завертело и, лишь увеличив и без того немаленькую скорость, Таня обрела контроль над инструментом.
Не делая попыток преследовать ее, склепы Магщества пронеслись к Большой Башне Тиби-дохса. Лишь сглаздаматчики выцеливали Таню, пока она оставалась в зоне огня. Таня зачем-то сосчитала склепы. Их было пять. Четыре, расположенные каре, и один, огромный, бронированный, окруженный двойным кольцом магической защиты, в центре. Кого перевозил бронированный склеп, определить было невозможно. Все опознавательные знаки отсутствовали. Склеп был наглухо закрыт и непроницаем. Лишь для пилота имелось небольшое окошко в передней части, да сзади была башенка с торчащими в ней дулами счетверенного сглаздамата такого устрашающего калибра, что одним выстрелом можно, вероятно, не только сглазить мага, но и навеки проклясть пятиэтажку подъезда в три.
Проследив направление кортежа, Таня сообразила, что он летит на луг у Большой Башни, который в дни встреч всевозможных делегаций используется как посадочная площадка. Навстречу склепам Магщества из главных ворот Тибидохса уже направлялось несколько точек – две маленькие и три большие. Скорее всего, кто-то из преподов и несколько циклопов охраны. Большой спешки и суеты в их движениях не наблюдалось, из чего Таня заключила, что прибытие склепов не стало неожиданностью для руководства Тибидохса. Будь это иначе, Грааль Гардарика никогда не впустила бы посторонних, да еще и вооруженных до зубов магов.
«Натуральные идиоты!» – буркнула Таня. Мысль, что она могла погибнуть так глупо и неосторожно, настигла ее только сейчас. Страх запоздало пришел и постучал в запертые двери.
Вспомнив, что она направлялась в драконьи ангары, Таня вновь развернула контрабас. Как всегда с ней бывало после неоправданного риска, теперь она летела с удвоенной осторожностью и даже отказалась от своего обычного опасного маневра при посадке. Маневр состоял в том, что Таня, не снижая скорости, рискуя контрабасом и головой, пролетала в узкую щель между столбом, страхующим охранную магию поля, и стеной ангара.
Тренировка должна была начаться не раньше, чем через час. Драконбольное поле пока пустовало. Лишь на трибунах кое-где заметны были группы учеников, в основном младшекурсников, пришедших заранее, чтобы посмотреть на игру. Почти в каждом из зрителей жила надежда, что Соловей его заметит и оценит. «Эй, малый, иди сюда! У нас защитника нет! Слушайте, а у парня дар! Какой перевертон! Срочно в команду!»
Конечно, случалось такое раз в сто лет, но если очень ждать и надеяться, то и сто лет не такой уж большой срок.
Спешившись, Таня отправилась искать Соловья. Для начала она поочередно заглянула в оба ангара, в одном из которых Гоярын разгонял струями пламени драконюхов, а в другом резвились его великовозрастные сыновья. Старого тренера в ангарах не оказалось. Это Таня поняла еще раньше по поведению джиннов. Драконюхи двигались вяло и работали неохотно.
Многие лентяи, побросав ведра и лопаты, валялись на куче песка (точнее, учитывая природу джиннов, над кучей песка) и курили трубки. Курящий джинн – это совсем не то же самое, что курящий лопухоид. Человек втягивает дым и выдыхает его. У джинна же дым остается внутри и, медленно смевшваясь со влажным туманом, составляющим тело, странствует, принимая очертания людей, животных, камней и всего, что придет джинну в голову.
«Если вы потребуете у меня выразить сущность джинна двумя предложениями, то вот они: «Не существует нормального джинна, равно как не существует и ненормального джинна. Джинны вечно плавают между двумя берегами», – вспомнила Таня слова Сарданапала.
Когда она проходила мимо бездельничающих джиннов, те лишь лениво приподняли припухшие веки. Ни один не сделал попытки потянуться к лопате.
«Только Соловья и боятся. Даже на Тарараха, по-моему, плевали», – подумала Таня с досадой.
Прикинув, где может быть тренер, она через поле отправилась к раздевалкам.