Когда Головастику исполнилось десять лет (он был единственным, чей день и год рождения были известны достоверно), четверку старших начали обучать обращению с оружием.
– Геральт! Смотри!
Ведьмак соизволил повернуть голову только на втором слове. Просто на зов он не отреагировал.
Там, куда указывала Ксана, на куче какого-то невнятного мусора, шевелился продолговатый сверток, напоминающий червячка-шелкопряда. Извивался. И тоненько хныкал.
Геральт нахмурился.
– Этого только не хватало!
Ксана преобразилась в мгновение ока. Еще секунду назад она могла думать только о том, как постыл ей этот бесконечный путь и как надоела увесистая ноша с продуктами за спиной. Теперь она не могла думать ни о чем, кроме находки. Ибо сверток оказался младенцем, а материнский инстинкт в женщинах любой расы сидит чрезвычайно глубоко и просыпается едва ли не мгновенно.
– Геральт! Он голоден!
– Естественно, – процедил ведьмак сквозь зубы. – Кто ж его тут накормит?
– Надо найти молока! И бутылочку!
Геральт вздохнул.
– Вообще-то надо идти дальше. Потому что молока мы все равно не найдем, не говоря уж о бутылочке. Потому что тащить пацана придется именно тебе, мне это сто лет не нужно. Потому что ты бестолковая дикарка с большого завода и не умеешь ухаживать за детьми. Поэтому он у тебя сначала начнет беспрерывно орать… впрочем, он уже начал. Потом на него нападет какая-нибудь хворь, и орать он станет гораздо громче. Потом он умрет, и орать начнешь ты, ведь тебе будет его жаль.
Ксана потрясение выпрямилась.
– Ты что? – недоуменно прошептала она. – Предлагаешь его бросить?
После вчерашнего вечера со сказочным ужином и сливяницей Ксана почти уже решила, будто сердце у ведьмака все-таки наличествует. Не хотелось верить, что она ошибается.
– Именно это я и предлагаю. Бросить. Тогда он умрет быстро и почти безболезненно. Или его кто-нибудь найдет. В конце концов, мы даже не знаем – брошен ли он? Вдруг его мамаша как раз занята поисками молока?
– Ты еще убить его предложи! – возмущенно выкрикнула Ксана и взяла младенца на руки. – Чтоб не мучился зря!
– Я не убиваю детей, – равнодушно сообщил Геральт. – К тому же такое решение напрочь лишает сию недоросль законного шанса выжить путем счастливой случайности.
Личико младенца было красненьким и сморщенным. Плакал он уже давно, наверное, не первый час. Грязная пеленка скрывала тщедушное тельце. Впрочем, Ксана действительно совершенно не представляла себе, как полагается выглядеть новорожденному младенцу и какого вообще он возраста. Может, он как раз и должен именно так выглядеть.
– Бросила бы ты его, – снова скептически предложил Геральт. – Через пустоши с такой обузой…
Ксана перехватила ношу поудобнее, пристроив маленькую горластую головку па сгибе локтя.
– Неужели тебе его не жаль? – спросила она горько.
– Мне не может быть его жаль, – терпеливо пояснил Геральт. – Я ведь ведьмак, воплощение безразличия ко всему, кроме работы и денег. К тому же я все равно не могу ему помочь, поэтому жаль или не жаль – не имеет абсолютно никакого значения.
– Ты ведь призван защищать живых от чудовищ!
Ксана все никак не могла успокоиться.
Геральт удивленно огляделся:
– А где здесь чудовища? Кроме меня – ни одного. А от меня этому заморышу не исходит никакой угрозы. Говорю тебе, брось, не выходишь ты его.
– Может, это девочка. – Ксана сбилась на ворчание. – Откуда ты знаешь?
– Да от него разит за версту! – Ведьмак брезгливо сморщил нос. – От девки, правда, разило бы ничуть не приятнее, но иначе. Пацан, можешь не сомневаться.
Ксана покорно вздохнула. Главное – хозяин не ПРИКАЗЫВАЕТбросить. Пока только советует. А значит, можно его чуть-чуть ослушаться. Несмотря ни на что, она точно знала: нельзя бросать маленьких детей в ненаселенном районе! Да еще так близко к окраине.
Целый час Ксана заглядывала в каждое строение, хоть отдаленно напоминавшее продуктовый склад или давно разворованную бродягами лавку. Все напрасно. Никакого молока. А что еще можно предложить младенцу, кроме воды, – Ксана не знала. Не тушенки же?
– Геральт! – взмолилась Ксана. – Может, ему сгущенки развести? Воды нам хватит…
– А у тебя есть сгущенка? – У Геральта натурально отвисла челюсть. – Ну и дура же ты! Давай разводи. Где вода? Да не из фляги, там сырая, бутылочку «Аква минерале» откупорим. Не эту! Ту, что без газа, балда!
Ксана аккуратно опустила малыша прямо на асфальт и лихорадочно рылась в драной сумке, обнаруженной сегодня утром на памятном складе. Банку сгущенки она приметила именно там, и Геральт действительно ничего не заметил. Да он и не смотрел особо, чем рабыня занимается. Только велел набрать побольше тушенки – паршивой, кстати, пекинской, но на складе другой не нашлось. Ксана послушалась, а потом весь день маялась с тяжеленной сумкой. Но мысль о том, что предстоит поход через пустошь между Большими Киевом и Москвой, путь в несколько дней… Да по пустоши, по пустоши, где ни единого дома, ни единого заброшенного магазинчика из воспоминаний детства или осточертевшей заводской столовки, где, случается, можно порыться и найти какие-нибудь крохи…
– Вот…
Небольшая пол-литровая пластиковая бутылочка «Аква минерале» перекочевала к Геральту. Половину воды он бесцеремонно выпил; потом проделал обычным гвоздем две небольшие дырочки в банке сгущенки. Ксане пришлось помочь – одной рукой Геральт не мог одновременно удерживать гвоздь и ударять по шляпке подобранным по соседству булыжником. К счастью, Ксана не попала ведьмаку по руке.
Вскоре в бутылочке плескалась жидкость, по виду и впрямь довольно похожая на молоко. И тут Ксана растерялась вторично.
Соска. Где ее взять? А пить малыш явно не умеет. И не скоро еще научится.
Снова пришлось просительно смотреть на Геральта, который, оказалось, понимал все без слов.
– Нянька из тебя, – пробурчал Геральт и полез в свой шмотник.
Ксана уже привыкла, что это не просто рюкзачок, а прям какая-то волшебная сумка-самобранка, где может найтись что угодно из до зарезу необходимых именно в данную секунду вещей.
«Неужели и соска есть? – не поверила Ксана. – И этот живой предлагал обречь младенца на смерть от голода или даже оставить на корм бродячим собакам?»
Но Геральт извлек из чистого пакетика всего лишь белую тряпичную салфетку.
– На, держи…
Ксана взяла протянутую тряпицу и беспомощно поглядела на ведьмака. Мысль его осталась совершенно для девушки непонятной.
Странно, но ведьмак если и злился, оставлял злость где-то внутри себя. Да и первую досаду от неожиданной находки, сулящей немало проблем, уже подавил.
– Сделай затычку. Она намокнет, пацан будет ее помалу цмоктать. Только бутылочку сильно не наклоняй, смотри.
Ксана сделала все как надо, уселась поудобнее и приступила к кормежке. Ребенок, почувствовав еду, жадно присосался к влажному от молочной смеси кончику импровизированной пробки-затычки.
«Откуда ведьмак все эти штуки знает?» – Ксана впала в состояние, близкое к замешательству. Теперь она на самом деле поняла, что уход за ребенком – дело вовсе не решаемое одним только материнским чувством.
Нужен банальный опыт.
– Сиди тут, я сейчас, – велел Геральт, вставая. – Да не дергайся попусту, нет тут никого в округе. Я чувствую.
Через секунду он уже исчез в развалинах ближайшего дома. Собственно, это уже и домом назвать было трудно. А Ксана полностью отдалась такому новому для себя делу.
Было удивительно приятно и трепетно видеть, как слезы высыхают на крохотном личике.
Вернулся ведьмак довольно быстро. Пацан к этому моменту успел слопать около трети бутылки – грамм сто пятьдесят, не меньше.
Косо взглянув на это, Геральт сказал:
– Хватит.
Сказал он это так, что Ксана сразу поняла: действительно хватит. К тому же пацан сосал уже не так активно, как в самом начале.
– Больше своего желудка он все равно съесть не в состоянии, – снизошел до объяснения Геральт. – А желудок у него пока с кулачок. На вот, учись пеленки менять. А я пока воды добуду, вымоешь его…
В качестве пеленок он притащил простыню и тут же разодрал ее на четыре части. Простыня выглядела старой и далеко не стерильной, но все равно была чище той рвани, в которую ребенка укутали прежние опекуны.
Воды ведьмак добыл всего литр. Спустя какие-то минуты Ксана уже имела представление, как ребенка моют; а перепеленать даже сумела без помощи Геральта, чем осталась очень довольна.
Уснул пацан моментально. И продолжал спать на руках у Ксаны. Как ни странно, с дополнительной ношей идти оказалось даже немного легче. Вес прилаженной за спину сумки теперь в какой-то мере компенсировался весом младенца.
Геральт все это видел. И прекрасно знал, что буквально через час-полтора у рабыни затекут руки.
«Надо будет люльку шейную приладить», – подумал он.
А вслух ничего не сказал.
Долгими осенними вечерами Весемир любил собирать будущих ведьмаков в зале, полном смешных кресел с опрокидывающимися сиденьями. Работы по хозяйству к этому часу, как правило, давно уже заканчивались, кухня была отдраена, посуда (не без помощи совсем еще сопливых малышей из последней партии испытанных) перемыта и расставлена по местам. Тренироваться – поздновато. Читать – так ведь за день в голову все равно не впихнешь больше знаний, чем уже успел впихнуть.
Наверное, эти диалоги в форме вопросов и развернутых ответов заменяли им, утратившим нормальное детство, вечерние сказки родителей.
Весемир тоже очень любил такие вечера. Не меньше, чем подрастающие счастливчики, пережившие суровое испытание фармацевтикой и клиническим кабинетом.
Голос Весемира, вроде бы и негромкий, проникал в самые дальние закутки зала, даже за пыльный занавес, сдвинутый к одному из краев сцены:
– Там, за стенами ЗАТО, расстилается совсем иной мир. Незнакомый вам. Мир гигантских мегаполисов, городов такого размера, рядом с которыми наш Арзамас покажется вам жалким крохотным райончиком. Ведьмаки призваны хранить этот мир. Именно ведьмаки, потому что обычные живые сохранить его не в состоянии. Это не значит, что мир готов рухнуть в любой момент, нет. Но слишком уж много в нем враждебной науки, техники и механизмов. Поверьте мне, это могучая наука, могучая техника и могучие механизмы. По неведению ли, по глупости или злому умыслу, но существует бездна возможностей, когда обычный живой простым нажатием кнопки способен инициировать такие процессы, которые остановить потому будет уже нельзя. Подобные процессы мы называем необратимыми. Сущность работы ведьмака состоит в недопущении необратимых процессов. Естественно, что каждый ведьмак обязан обладать целым рядом необходимых для такой работы качеств. Ну-ка, давайте вместе подумаем – какими?
Весемир обвел взглядом немногочисленную аудиторию. Перед ним собрались мальчишки после четырех ежегодных испытаний. Но достаточно взрослыми, чтобы рассуждать и беседовать, были только семеро старших; остальные просто слушали, разинув рты.
Правильно слушали. Нынешние старшие тоже пару лет назад молча разевали рты во время подобных бесед с теми, кто теперь готовится сдавать последний выпускной экзамен. Экзамен, позволяющий получить настоящее имя и зваться ведьмаком. Теперь для семерки старших пришел черед искать собственные ответы на вопросы Весемира.