— Ты опять? У тебя уже не только телефонная фобия развилась, но и мнительность.
— Может быть, я просто поумнела?
— Ты поглупела. Ты должна ненавидеть эту женщину, эту Аллу. Она хотела украсть у тебя мужа. Он взял твои драгоценности, чтобы отдать ей. Понимаешь? Она хотела украсть у тебя все! Все!!
— По-моему, это ты ее ненавидишь. Но почему? Ника, почему?
— Потому что таких женщин надо уничтожать. Они хищницы. Акулы.
— Это связано с твоим бывшим мужем?
— Что?
— Ну, с твоим разводом? Он что, тоже влюбился в такую, как Алла? И она забеременела, да?
— Это никого не касается.
— По-моему, это у тебя фобия, Ника. Ты всех ненавидишь.
— Со мной все в полном порядке. И не надо говорить, что я тебе не подруга. По-моему, у меня сейчас прекрасная возможность с тобой расквитаться, а я не собираюсь ею воспользоваться.
— Возможность?
— Ну да. Меня же таскают в милицию и расспрашивают о тебе.
— Вот как? А по-моему, это ты дала им телефон детективного агентства. Сначала мне, потом им. Ты предала меня, Ника.
— Они сами все узнали.
— Ты меня предала. Откуда им все узнать? О моем звонке туда, о слежке, о том, что Марк мне изменял?
— О господи! Это же милиция! Они сами до всего докопаются!
— Ты мне мстишь. И почему-то хочешь, чтобы я тоже мстила той женщине. Но я поступлю по-другому.
— Не вздумай!
— Тебе-то что?
— Я забочусь о тебе.
— Да? Знаешь, Ника, у меня дела, я тебе потом перезвоню.
— Какие дела?
— Дела. Пока, Ника.
— Что ж, пока.
Длинные гудки.
— Федор Миронович?
— Он самый.
— Как хорошо, что я вас застала!
— Марина, девочка, это ты?
— Да, я. У меня к вам два вопроса.
— Пожалуйста. Очень внимательно тебя слушаю.
— Первый: кому я могу завещать свои деньги?
— А с чего ты вдруг заговорила о завещании? Что-то случилось?
— Нет, ничего. Просто спрашиваю.
— Да кому угодно! Родственников у тебя не осталось, кроме отца…
— Нет-нет. После того, что он мне рассказал, я его ненавижу!
— Ненавидишь?
— Он убил мою маму. Я теперь это знаю.
— Убил? Она умерла при родах, Марина.
— Да. Но он знал, что ей нельзя иметь детей. И дядя знал. Но дядя любил мою маму.
— Ах, вот оно что!
— Да, я теперь и это знаю. Я понимаю, почему он не хотел ни копейки оставить брату. Моему отцу. Он тоже его ненавидел. И я ненавижу.
— Ненависть — сильное чувство.
— У меня нет родственников, это правда.
— Может быть, есть дальние родственники? Я могу поискать.
— Не стоит. Если бы был жив Марк, он бы получил все, так?
— Конечно. Муж — прямой наследник по закону, тут нет никаких вопросов.
— А ребенок? Ребенок мужа?
— Постой. Ты что, беременна?!
— Нет. Не я. Другая женщина.
— Что значит другая?
— Его любовница.
— Ну и что?
— Я все хочу оставить ей.
— Марина, да ты с ума сошла! Муж изменяет тебе с любовницей, а ты хочешь оставить ей за это миллионы!
— Может быть, я не такая, как все, но…
— Это безумие.
— Но я могу написать завещание?
— Конечно, можешь, но…
— Я могу усыновить этого ребенка.
— Как усыновить? Он же еще не родился!
— Я подожду. Если хватит сил.
— А что она?
— Она не хочет никаких денег, но…
— Просто не знает, сколько их.
— Что?
— Ничего. Продолжай.
— Мне надо протянуть еще несколько месяцев. Когда он родится…
— Что ж. А если… Как твое здоровье?
— Плохо. И на всякий случай я напишу завещание. Будет оно признано действительным или не будет…
— Ты странная девочка.
— Пусть.
— А какой второй вопрос?
— Что там с моими акциями, Федор Миронович?
— С твоими а…
— Ведь у дяди был контрольный пакет акций фабрики?
— Кто тебе это сказал?… Нашлись, значит, доброжелатели. И что ты хочешь с ними сделать?
— Я подумаю.
— Ты же ничего не понимаешь в бизнесе. Я так думал, что ты захочешь их продать.
— Может быть.
— В любом случае полгода после смерти Виктора еще не прошло, ты пока можешь только подать заявление об открытии наследства. Но получить все…
— Что вы сделали с акциями, Федор Миронович? Вы их уже продали?
— Я… Нет, все в порядке. Ты мне не доверяешь, девочка?
— Отчего же?
— Лучше бы ты мне доверяла. Послушай, давай к тебе завтра заедет Мирон?
— Зачем?
— У тебя от одиночества странные мысли лезут в голову. Какая-то чужая женщина, которой ты хочешь оставить безумные деньги…
— Она любила Марка. И он ее любил.
— Какая чушь!
— Вызнали?
— Что?
— Что вы об этом знали?
— Ничего я не знал! Извини. Мне не было дела до твоего мужа, а жаль. Надо было вывести его на чистую воду, пока он еще был жив. А теперь…
— Что теперь?
— Думаю, у тебя слишком непредсказуемая реакция на все. Должно быть, это из-за твоей болезни.
— Я абсолютно здорова. И моя фобия лечится.
— Кто тебе это сказал?
— Вы же сами советовали мне обратиться к психотерапевту.
— А ты умнеешь, девочка. На глазах умнеешь.
— Вы на меня не обиделись, Федор Миронович?
— Что ты, что ты. Имеешь полное право знать, как обстоят дела. Я готов представить тебе полный отчет.
— После. Как только я смогу нормально ходить, я приеду.
— Может, за тобой машину прислать?
— Не стоит. Это ведь очень удобно, не так ли? Удар по голове, потом машину столкнуть с моста и поджечь. Чтобы никаких улик.
— Что ты такое говоришь?!
— До свидания, Федор Миронович. Я вам еще позвоню.
— Всего хорошего, Марина.
Звонок.
— Да? Говорите.
— Это Игорь Анатольевич из детективного агентства.
— Игорь А…
— Не говорите ничего, телефон наверняка прослушивается.
— Что?
— Я так предполагаю. За вас взялись всерьез. Я насчет вашего последнего поручения.
— Ах, да!
— Может быть, мне лучше вернуть вам деньги?
— Но почему? Почему?!
— Ничего не получается. И потом: после смерти вашего мужа все это не имеет никакого смысла.
— Нет, никаких денег мне возвращать не надо.
— Но я же не могу их взять себе, потому что…
— Попробуйте еще раз. Хотя… Вы правы. Это уже не имеет никакого смысла. Послушайте, как ее зовут?
— Кого?
— Аллу. То есть фамилия, имя, отчество?
— Сечкина Алла Владиславовна, тысяча девятьсот семьдесят восьмого года рождения. А зачем вам?
— Надо.
— Послушайте, вы уверены, что не хотите получить деньги назад?
— Да. Уверена. Вы знаете, что она беременна? От моего мужа?
— Вот как? Нет, не знаю. Это тема для разговора. Тогда я вас понимаю. Я поеду к ней еще раз.
— На меня столько свалилось последнее время! Кажется, еще чуть-чуть, еще одна капля — и нервы мои не выдержат. Похоже, мне снова понадобится ваша помощь.
— Всегда готов. Вы хорошо платите.
— Да-да. Пожалуй, я переведу еще денег на счет вашего агентства.
Длинные гудки.
— Добрый вечер. Приемная врача-психотерапевта Анисимовой…
— Мне доктора. Срочно.
— Простите?
— Ольгу Павловну.
— Как вас представить?
— Рина.
— Простите, я вас не узнала…
— Да не буду я богатой! Не буду! Никакой не буду!
— Простите? Соединяю с Ольгой Павловной.
— …Здравствуйте, Рина.
— Да. Здравствуйте.
— Что с вами?
— Я… Я выпила… Немного.
— Господи, Рина! Зачем?
— Не знаю. После всего этого мне захотелось вдруг чего-то… Сама не знаю. Позвонила в ресторан, заказала много-много вкусной еды. Хотя есть не хочу. Так все и стоит. Крышку приподниму — запах, вкусный, манящий запах. Но им уже и сыта. А в рот кусочек положить… Нет, не могу. Вот вина — да. Выпила. Думала, что станет легче, а я… А мне…
— Сколько вы выпили?
— Немного. Полбутылки. Но я допью.
— Рина, в состоянии депрессии алкоголь противопоказан. Он только усугубляет…
— Да? Вот я и думаю: отчего это мне хуже? Вино, говорят, веселит. А мне еще хуже. Выпила, и такая тоска вдруг взяла. Такая тоска… Вы себе даже не представляете!
— Рина, не надо больше пить. Вам это не поможет.
— Может, покурить? А? У меня остались сигареты. От Марка. Ха-ха! Маленькое наследство.
— Не надо, Рина. У вас сердце больное.
— Да? У меня-то больное. Точно. А она беременна.
— Кто?
— Любовница моего мужа. У нее будет ребенок. Вы не представляете, в каком я состоянии. Мне вдруг захотелось отдать ей все. Все деньги, всю эту еду, что стоит здесь… Ей, наверное, очень хочется есть. Беременные женщины всегда хотят есть, так?
— Не обязательно. Первые месяцы у них сильный токсикоз. В таком состоянии, напротив, от запахов плохо. Тошнит.
— А у вас дети есть?