Монолог Дэви был прерван сухим голосом компьютера:
— Прямо по курсу — неопознанный материальный объект, передвигающийся в одном с нами направлении с равной нашей скоростью.
— Что это такое? — встрепенулся Андрей.
— Скорее всего искусственное тело, имеющее форму, близкую к яйцевидной. Размеры: триста пятьдесят пять на триста два метра.
— Арвид, ты слышал?
— Да, командир.
— Да.
— Вижу огромное черное яйцо. Бегом в рубку!
Через минуту Арвид уже сидел в кресле.
— Расстояние? — спросил Андрей.
— Около трех километров, — ответил компьютер.
— Как он к нам приблизился?
— Появился мгновенно.
— Вышел из подпространства или мгновенная переброска материи…
Андрей направил луч прожектора в центр «яйца» — при соприкосновении с его поверхностью полоска оборвалась.
— Стопроцентное поглощение света, — констатировал Андрей.
— Если это что-то вроде космического корабля, то непонятно, почему на его поверхности нет ни антенн, ни экранов; такое впечатление, что она идеально гладкая и ровная.
Они обследовали «яйцо» в различных режимах — оно не имело ни единого шва, ни единого выступа. Его температура лишь на сотую долю градуса превышала абсолютный ноль.
— Яйцо-то не «раскалывается», — пробормотал Андрей. — Думаю, нам нужно попробовать рентген-сканирование.
— А если там живые существа? — пожал плечами Дэви.
— Я не превышу безопасную дозу.
— Для нас безопасную, а для них?
— Что предлагаешь ты?
— Подождать. Возможно, через некоторое время оно себя как-то проявит.
— А если нет?
— Тело, имеющее такие параметры, могли создать только высокоразвитые существа, — вмешался Арвид, — и поэтому, не сомневаюсь: они способны защитить себя не только от рентген-сканирования. Более того, возможно, это единственный способ установить с ними контакт.
— Арвид прав, — заключил Андрей.
Но и рентген-сканирование оказалось неэффективным: они так и не смогли узнать, полое «яйцо» или нет, не установили, что в нем находится.
— А не попробовать ли нам лазер? — задумчиво спросил Арвид.
— Не думаю, что это сможет причинить ему хоть сколько-нибудь вреда — эта штука поглощает свет с видимым удовольствием. Попытаемся по лучу передать какую-нибудь информацию, скажем, технические характеристики корабля.
Луч лазера коснулся «яйца» — и провалился в бездонную пропасть. Компьютер не отметил ни повышения температуры корпуса в точке касания, ни каких-либо других изменений. Андрей плавно увеличивал мощность — «яйцо» не реагировало.
И вдруг люди как бы увидели то, что находится там, внутри, за толстым органическим слоем корпуса. Они соприкоснулись с Разумом, и этот Разум позволил им понять нечто такое, что составляло его организацию.
— Оно разговаривало с нами! — воскликнул Андрей. — Оно разумно. Оно живое!
— Гигантский мозг, мириады клеток, заключенные в крепчайшую оболочку, — добавил Дэви.
— Малыш, это ты выключил лазер? — удивленно спросил Андрей.
— Нет.
— Видимо, оно само…
— Малыш, а ты отметил хоть что-нибудь исходившее от объекта? — спросил Дэви.
— В моей памяти отпечаталась схема его строения.
— Проверь мою энцефалограмму за последние десять минут. Есть ли в ней что-нибудь о строении «яйца»?
— Да, — через секунду ответил компьютер. — Точные данные необходимы?
— Спасибо, нет.
— Дэви, ты думал, что это начало?
— Я просто проверил. Во-первых, эта штука не галлюцинация, а во-вторых, она, насколько я понял, не имеет ничего против активного обмена информацией.
— Твои выводы имеют историческую ценность, но ты лучше скажи, что нам теперь делать? Что?! — Андрей вдруг растерялся, в полной мере осознав, какой груз ответственности лежит на его плечах. Он вспомнил разговор с Дэви… Вот люди и встретились с внеземным Разумом, они трое — экипаж «Колумба», и от того, как они представят собой все человечество, как представят себя этому Разуму, будет зависеть успех дальнейшего сближения обеих цивилизаций.
Он вспомнил предположение Дэви о невозможности контакта с некоторыми типами Разума. Что-то холодное проникло в него вместе с этим воспоминанием. Неужели действительно они не сумеют найти общий язык? Неужели вот так, едва соприкоснувшись, и разбегутся в разные стороны? Только потому, что слишком непохожи. Но смогли же они хоть чуть-чуть, хоть как-то и в чем-то понять друг друга за ту долю секунды, в течение которой «яйцо» с ними «разговаривало». Или оно больше не предпримет подобной попытки, поскольку убедилось, что люди ему неинтересны? Нет, не может этого быть… раз оно разумно. Любому Разуму присуще любопытство. Мыслит, значит, стремится познавать.
— Объект меняет курс, — объявил компьютер.
— Скорость?
— Прежняя.
— Какие будут мнения? — спросил Андрей.
— Следуем за ним, — ответил Арвид.
— Я согласен, — сказал Дэви.
— Малыш, следуй за ним. Неужели «яйцо» хочет от нас отделаться?
— Мы передали ему некоторые параметры корабля… — начал Арвид.
— Ну и что?
— Оно знает наши возможности, хотя, скорее всего, его знания о нас и корабле исходят от нас самих. Честное слово, у меня было такое ощущение, что оно копается в моем мозге…
— Ну?
— Оно демонстративно изменило курс. Если бы оно хотело от нас отделаться, то исчезло бы точно так же, как появилось.
— Ты думаешь, что оно указывает нам дорогу? К какой-то вполне определенной цели?
— А ты как считаешь?
— А ведь ты прав, Арвид. Да, Дэви?
Дэви не ответил, видимо, он что-то напряженно обдумывал.
— Малыш, каково изменение курса?
— Угол отклонения 2.75 на 0.09 к прежнему курсу.
— Мы шли прямо на Звезду, а теперь… Если продолжить траекторию нашего движения, то она, скорее всего, пройдет где-то рядом с одной из планет, так, Малыш?
— К третьей планете.
— Командир, зачем ему понадобилось тащить нас к какой-то планете? Мне кажется, среда его естественного обитания — космос. О чем ты задумался, Дэви?
— Я пытаюсь связать появление «яйца» с тем, что произошло с нами раньше. Трудно предположить, что этот район Галактики населяют несколько цивилизаций. Значит, все то, что с нами случилось, как-то связано и с этим «яйцом». Или другим, ему подобным. Кстати, мы как будем их называть?
— Мне больше нравится слово «черепаха». Космическая черепаха. Звучит красиво, — предложил Андрей.
— Пусть будет «черепаха», — улыбнувшись, согласился Дэви.
— Так что ты хотел сказать?
— Эта черепаха… Мне кажется, она ждала нас. Она дала нам немного времени поразмыслить обо всем случившемся, прийти к каким-то выводам и вот появилась перед нами как прямое доказательство своей сопричастности последним событиям. Не знаю, была ли на самом деле первая зона, или это только плод нашего воображения, но теперь, не сомневаюсь, впереди уже не будет никаких зон. Нужно только следовать за ней.
— Значит, теперь можно передвигаться дальше, ничего не опасаясь?! — скорее подтвердил слова Дэви, чем спросил, Андрей. — Конечно, какие теперь могут быть зоны? И почему только мы так в них уперлись? Хотя, наверное, в логике нам не откажешь. Арвид, ты знаешь о результатах проведенного Дэви структурного анализа корабля?
— Да.
— И о том, что резус-фактор…
— Дэви обо всем рассказал мне подробно.
— И что ты об этом думаешь?
— Дэви проверил мою кровь…
— Ну?
— Группа прежняя, резус-фактор изменился. Я уверен — Дэви прав; мы попали в катастрофу. Ну, скажем, в какую-то область пространства, которая мгновенно убивает все живое…
— А корабль?
— Корабль могло разрушить деформированное пространство-время.
— Ты возвращаешься к нашим первоначальным предположениям.
— Пока неважно что, — заметил Дэви.
— Так вот, за какое-то мгновение мы прошли сквозь смерть, воскрешение и всю эту сопутствующую им чертовщину. Нас собрали, сделали, вылепили, родили — назови это как хочешь — заново. С одной стороны, это вроде бы и неприятно, но с другой… Что для нас в сущности изменилось? Многие люди живут с искусственными органами. Корабль тоже не пострадал… Знаете, он стал мне как-то даже дороже. С Малышом все в порядке… И если все это так, то, может быть, мы должны даже радоваться? Что, если перед нами, перед кораблем откроются новые возможности? Если наши новые тела практически бессмертны?
— А что, если вместе с новыми бессмертными телами нам подсунули и новые мозги, предварительно введя в них некоторые изменения? Ты можешь с уверенностью сказать, что эти изменения не скажутся как-то отрицательно на нас, на всех людях? Вот мы вернемся домой и привезем с собой что-то вроде заразы, скажем, моральной инфекции…
— Ну почему мы должны везде и во всем видеть своих потенциальных врагов? — горячо возразил Дэви.
— Я говорю не о врагах, а об элементарной предосторожности.
— Хорошо, если предосторожность не граничит с агрессивностью.
— Ну да, ты говорил, что они могут прочитать наши побуждения и неправильно их истолковать, но… — Андрей вдруг замолчал, потер ладонью лоб. — Прочитать побуждения… Материализация побуждений… кажется, так ты говорил. Они ведь действительно могли попытаться материализовать наши побуждения… и материализовали спецпрограмму, заложенную в мозг компьютера! Вот она, отгадка. И то, что должно было произойти с нами, со мной на обратном пути в виде некой иллюзии, обыкновенной проверки, случилось на самом деле, взрыв и пожар или что-нибудь в этом же роде.
Дэви и Арвид переглянулись, они были сильно взволнованы.
— Это объясняет многое, если не все, — сказал Дэви. — Вспомним строение черепахи — мириады клеток, мозг под крепчайшей оболочкой. Она могла принять (может быть, и сейчас принимает!) наш «Колумб» за живое существо. За живое существо, себе подобное, с единым мозгом, клетками которого, частями которого являемся все мы, а также… компьютер. Более того, она не отделяет наши воспоминания от общих «воспоминаний» корабля, от общей памяти корабля, в частности сокрытой в многочисленных кассетах с мнемофильмами из библиотеки! А спецпрограмма могла показаться ей как бы нашим конечным побуждением!
— «Угасание» звезд, — вставил Арвид, — было вызвано прямым воздействием на нас черепахи. Она приступила к изучению, возможно, она «изъяла» нас из временного потока…
— Ну, дальше! — с азартом в голосе сказал Андрей.
— Дальше тоже все более или менее понятно, — ответил Дэви.
— После взрыва черепаха принялась восстанавливать «Колумб», все так же принимая его за единое целое, за единый организм. То, что с нами произошло, не было галлюцинациями.
— Почему же тогда она не восстановила и корабль, и нас сразу же в нашем прежнем, нормальном виде? — спросил Андрей. — Почему мы не были похожи на людей?
— Сейчас попытаемся понять и это. Давайте начнем со сбоев в работе Малыша. Черепаха «изъяла» нас из общего потока времени и приступила к изучению. Компьютер связан со всеми службами корабля, он отвечает за нормальное функционирование корабля, то есть, по представлению черепахи, единого живого организма. Вероятно, она решила, что, выключив его память, сможет безболезненно покопаться во всем «Колумбе», не оставив при этом ни следа своего вмешательства. Что-то вроде анестезии. Компьютер «отключился», и соответственно вышла из строя связь. Вот почему мы не могли связаться с Арвидом. Я его искал, но он находился в нижнем отсеке энергоблока. Потом она попыталась материализовать наши побуждения, то есть побуждения «Колумба», и материализовалась спецпрограмма. Приступив к восстановлению, она не могла знать, что для нас, для «клеток» общего организма, важны внешние характеристики этого организма, и приводила в порядок лишь функциональные связи единого целого. Восстановила нас, не позаботившись о нашем внешнем облике, не придав ему никакого значения. Но общий фон разума «Колумба», если так можно сказать, сильно изменился: мы, «клетки», чувствовали себя очень неуютно, нас что-то беспокоило, что-то не давало нам возможности работать нормально. Черепаха это отметила и начала вносить коррективы…